Сити-9

Если тут еще есть кто-либо, кому это интересно, то сообщаю, что после четырехмесячного перерыва (ужас как долго) я вернулся к написанию "Сити-9". Правда, пока это не очередная глава о похождениях безумного Вернера и его отряда, а несколько записей в дневнике, найденном Лоренцем, которые повествуют о первых неделях жития Альянса на Земле. Надеюсь, работа над основным сюжетом тоже не за горами.

Я подумал и решил, что то, что уже написано в главе 4, вполне достаточно для нее и вписывается в составленный мною план. Поэтому после кое-каких мелких правок я наконец-то выкладываю эту главу.
Глава слегка короче предыдущих. Действия в ней не так много, только разговоры. Но уже со следующей вся движуха и начнется.
Также обращаю внимание, что в заглавном посте появилась ссылка на скачивание рассказа. Возможно, откажусь от практики вкладывания больших кусков текста в постах здесь и перейду к простым уведомлениям об обновлениях.

*DISCLAIMER*
Версия главы в этом посте в определенной степени устарела. Автор рекомендует перейти к наиболее актуальной версии повести
*End of DISCLAIMER*

Глава 4
Судя по моим ощущениям, я просидел в комнате примерно двенадцать часов. Я уже довольно долго ничего не ел по-человечески, поэтому вскоре после моего заключения мне принесли еду. То, что мне принесли, видеть было странно. Это был овощной салат, и ощущения от того, что я увидел в миске, были сродни тем, с которыми я осматривал вещи, которые находил в шкафах своего дома в Городе 9.
За годы скитаний по миру, захваченному Альянсом, привыкаешь есть всякую дрянь. Каждый гражданин в каждом Городе имеет свой определенный рацион, который можно получить в автоматических пунктах выдачи. Ты приходишь, прикладываешь к сенсору на автомате свой пропуск, и автомат раскрывает небольшой люк, из которого к тебе приезжает запечатанный пакет серого цвета. Все, что в нем лежит, нужно растянуть на четыре дня – именно столько времени ты будешь получать отказ, прикладывая вновь свой пропуск к автомату в пункте выдачи. Нет проблем только с водой – ее можно брать в других автоматах, лишь нажав на кнопку. Алюминиевые банки из-под этой воды встретят тебя в любом углу любого из Городов Альянса. Это такой же неизменный атрибут захваченной Земли, как метрокопы, посты охраны на каждом важном перекрестке и Цитадель.
Содержимое пакетов всегда было одинаковым – маленькая буханка хлеба, несколько пакетов с рисовой крупой, что-то, слегка напоминающее колбасу и пакетик соли. Есть эту гадость можно, но никакого удовольствия не получаешь – вкуса практически нет, она как будто резиновая. Поэтому теперь одного взгляда на то, что мне принесли, было достаточно, чтобы рот наполнился слюной. Я уже схватил было миску, но не успел занести в рот первую ложку изумительной смеси огурцов, помидоров, лука и укропа, как дверь распахнулась.
На пороге стояла Вероника. Я сразу ее узнал, хотя сделать это было трудновато – она слишком изменилась. Когда я впервые встретил ее в трамвае, она улыбалась, ее глаза блестели, и трудно было не улыбнуться в ответ, глядя на нее. Но теперь в комнату вошло другое существо. Лицо, казалось, улыбки не знало уже давно, под глазами пролегли тени, а взгляд был потухшим и довольно неприязненным. Она укоротила волосы и каким-то образом перекрасила их в черный цвет. Я отметил, что, как ни удивительно, она попыталась хоть как-то привести прическу в более-менее пристойный вид – та черта, которую земные женщины за годы оккупации в основной массе утратили. Вероника же за собой явно старалась следить – и я недоумевал, как ей это удавалось в подземельях.
Одета она была в черный плотный комбинезон. На поясе висела кобура с пистолетом. В общем, она являла собой полный контраст с тем солнечным существом, которое я встретил по прибытии – казалось, это было так давно…
Я отставил миску на пол, на котором сидел, привалившись спиной к кровати, и начал разговор первым:
- Здравствуй, Ника.
Отвечать она не стала. Захлопнув дверь, она стремительно подбежала ко мне и со всей силы отвесила мне пощечину. Это было довольно больно – удар у нее был сильный. Однако руку, занесенную для второго удара, я успел перехватить. Я вскочил на ноги, и она бросилась на меня, но я перекинул ее через бедро, и она упала на кровать. Она по-прежнему не издала ни звука, хотя я делал ей больно. Я запрыгнул на нее, прижав к кровати и не давая выскользнуть. Закусив нижнюю губу, она билась, пытаясь освободиться, но я крепко ее держал. Со стороны это, должно быть, походило на попытку изнасилования, но у меня такого и в мыслях не было – я просто хотел, чтобы она успокоилась и объяснила, что с ней происходит.
Вскоре отбиваться она прекратила, но успокаиваться и не думала. Ее лицо пылало яростью, когда она заговорила:
- Безмозглый кретин, идиот неисправимый! Что ты наделал, зачем сюда полез?! Неужели так трудно было посидеть с месяц спокойно? Мы бы все сделали нормально, по уму! Отпусти меня, черт бы тебя побрал!
Я исполнил ее пожелание и отошел в противоположный угол, рядом с дверью. Она села на кровати, тяжело дыша. На лице по-прежнему пламенела ярость, но руками она неосознанно чуть поправила волосы.
Сам я был ошеломлен, но в голосе постарался это скрыть:
- А теперь объясни мне, в чем дело. И пожалуйста, будь спокойней. Я бы не хотел еще раз причинять тебе боль.
- Ты уже причинил, и физическая боль – ничто по сравнению с той, что я испытала, когда наше дело из-за тебя чуть не разрушилось! То, чему мы отдали шесть лет, то, что наладили за это время, ты разрушил – за десять минут! – здесь голос ее сорвался. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Я не бросился ее утешать – ей этого не требовалось. Уже через пару минут она отняла руки от лица. В нем уже не было ярости, лишь бесконечная усталость и досада.
- Ника, - повторил я. – Расскажи мне, что я разрушил. Мне жаль тебя расстраивать, но я же должен знать, что именно я сделал не так?
- «Расстраивать», - фыркнула она, но уже без злости, лишь с нескрываемым презрением, - ну и словечко ты выбрал, Лоренц! Я не расстроена – я вне себя от ярости.
- Я заметил, - ответил я с сарказмом. Она пропустила колкость мимо ушей.
- Я встретила тебя в трамвае. Это было случайно – с тобой должен был работать другой агент. Мы думали, тебя отправят жить в другую часть города. Но тебя отправили на Сосновую, где почти никто не живет. И из наших там только я.
- Подожди, - прервал я ее. – Что еще за агент?
- Да не перебивай ты! – взорвалась она. – Неужто не ясно, что Вернер прислал меня сюда, чтобы я все рассказала? Просто заткнись и слушай, ясно?
- Ясно, - кивнул я.
Она вздохнула и продолжила:
- Уже твое место жительства сменило наши планы. Опасно было контактировать с тобой без четкого плана – поэтому я исчезла. Мы следили за тобой – уже твой поход к морю нас насторожил. Еще больше нам не понравилось, что ты подолгу сидел дома. «Что ему там делать?» - подумала я. Мне дали задание выведать это, и я уже шла к тебе домой, как бы в гости – придумала легенду, чтобы объяснить свое отсутствие на случай твоих расспросов, даже внешность чуть изменила в соответствии с ней. И только я вышла из дома, как увидела тебя на другой стороне улицы. Ну и неосмотрителен же ты. Камнями бросаться в сканер, вот это да! В детстве я видела, как мальчишек, делающих то же самое, заживо спалил крематор, а ты же вроде взрослый человек, ну как можно было так себя вести? После этого неудивительно, что в пустынном секторе вдруг оказался Патруль. Патруль, черт возьми, а не метрокопы, ты понимаешь, как это серьезно? И нет бы сдаться им – ты поперся в подвал, прямо туда, где расположена одна из наших точек входа. А их у нас не так много. Когда я увидела, что Патруль сматывается, я поняла, что сейчас множество отрядов начнет шерстить все пограничные сектора, и не ошиблась! Они спалили почти все наши точки, я едва успела сбежать из Города! Мы сейчас не знаем ничего о судьбе членов Братства, оставшихся в Городе, а там ведь наверняка начались проверки. Более того, мы не можем переправить кандидатов сюда, не можем переправить никаких припасов и наладить связь без риска засветить всю организацию. И тут ты на нашу голову – не проверенный, не подготовленный. Вернер на полном серьезе был намерен тебя расстрелять уже завтра поутру, вортигонты едва его отговорили, - она ненадолго прервалась и посмотрела на меня. – Ты нас всех подставил уже своим появлением, Лоренц. Молись, чтобы дневник оказался стоящей вещью – тогда ты проживешь еще какое-то время. Но если нет… - она не стала продолжать, но все было ясно без слов.
В комнате повисло молчание. Она явно устала говорить, а мне говорить было незачем. Я понимал, что напортачил, однако во мне вдруг загорелась злость. Да как они смеют считать меня шпионом? Неужели непонятно, что за то короткое время, что я провел в Городе, я не мог им стать? Неужели непонятно, что шпиона легче подослать именно после той неведомой мне подготовки агентами Братства, которой я как раз не прошел? Я хотел было высказать все это, но, взглянув на Веронику, передумал. Мне было жаль ее – было очевидно, что она слишком подавлена, слишком велико ее горе от того, что все то, ради чего она жила все эти годы, поставлено под удар. Я понял, что все мысли, которые возникли у меня по поводу их подозрений, я выскажу Вернеру при первой же возможности – но никак не ей.
- Прости меня, Вероника, - сказал я наконец. Она подняла голову, и я выставил руки вперед ладонями, будто защищаясь от возможной вспышки гнева. – Мне ужасно жаль, что все так вышло. Я действительно действовал неосмотрительно, на эмоциях, хотел найти… кое-что важное, но попал в эту облаву и не мог больше никуда бежать. Я надеюсь, ты можешь это понять.
Девушка не стала кричать и бить меня вновь. Уставившись на меня, она произнесла:
- Я все это понимаю. Я злюсь на тебя, но понимаю, что тобой двигало. Я надеюсь, все обойдется. Но Вернер… Это ужасный человек, Эмиль, просто ужасный – при всех его достоинствах и при всем, что он сделал для Братства и для меня лично, я вынуждена это признать. И он хочет, чтобы мы все так считали, даже я. Поэтому ты для него – чужак, причем чужак поистине опасный. Его не разжалобить так просто. И уж точно он не посвятит тебя в секреты Братства. Возможно, он подвергнет тебя ментальной проверке – вортигонты легко это могут, - ее передернуло. – Будь осторожен.
Она встала и направилась мимо меня к двери. Уже открыв ее, она повернулась ко мне и сказала:
- Мне нужно уходить. Ешь свой салат и набирайся сил. В любом случае, я еще зайду.
На миг ее лицо чуть-чуть смягчилось. Но, возможно, это мне показалось. Она вышла из комнаты так стремительно, что я не успел рассмотреть выражения ее лица. Дверь захлопнулась, и я снова остался один. Предстояло многое обдумать.

***
Я сидел в своей комнате еще часа два. Салат хорошо воспринимался после долгих лет ненастоящей пищи, но от разговора с Никой аппетит как рукой сняло. Я поел буквально через силу, только потому, что поесть требовалось, а не потому, что хотелось.
Слова девушки встревожили меня. Братство, получается, откуда-то знало о моем приезде в город, раз ко мне уже и приставили агента. Что за агент? Зачем за мной следить? И потом, по ее словам, Братство существует по меньшей мере шесть лет… Как можно так долго находиться под боком у Альянса, не привлекая никакого внимания к исчезновениям людей из города и прочим мелочам? Это не укладывалось в моей голове. За годы, проведенные в обстановке тотального контроля и постоянного психологического давления с вершин Цитаделей, большинство людей, и я в том числе, привыкли к мысли, что сопротивляться Альянсу бесполезно. И вдруг – этот странный, вроде бы благополучный, совершенно не похожий на остальные город, в окрестностях которого вдруг возникает организация, которая если и не борется с Альянсом, то хотя бы живет самостоятельно, без неусыпного следящего ока. Живет – и непонятно, как ей это удается. Более того, непонятны и мотивы этой организации, ее цели и методы. Непонятна роль вортигонтов во всем этом, вортигонтов, которые по всему миру стремятся держаться от Альянса подальше.
Каменные стены давили на меня, мне хотелось поскорее выбраться из этого склепа. Я привык к открытым пространствам Сити-9. По сравнению с ними, подземелья Братства казались тесной скорлупой, сковывающей движения. И тут я понял: самая эффективная пытка – это вот это вот ожидание непонятно чего в тесном помещении, где нет никакого движения, а время, казалось, замедляет свой ход. По сравнению с этим даже Альянс со всеми своими изуверствами кажется верхом гуманизма.
Возможно, это сравнение было совершенно некорректным, но я давно не оказывался в подобных условиях, и томительное ожидание начало сводить меня с ума. В какой-то момент я уже подбежал было к двери, чтобы начать колотить в нее с криками, но тут зашуршало в замке, и я отпрянул. Дверь открылась. На пороге неприступным утесом возвышался Вернер.
Этот человек действительно был весь какой-то большой и нескладный. Он вошел в комнату. Движения его были грубы, тяжелые сапоги гулко стучали по полу. Он не был одет в черное, как большинство встреченных мне обитателей подземелий. На нем был одет старый потертый зеленый комбинезон, а поверх него разгрузочный жилет. Оружия с собой он не взял, но что-то в его облике говорило, что он и без оружия со мной справится в случае чего.
На лице у него была написана постоянная угроза всем окружающим. Казалось, оно не знало иных эмоций кроме этой брезгливой враждебности, с которой он меня оглядывал. Сбритые волосы на голове тоже внушали опасения. Я всегда почему-то подсознательно не доверял лысым людям, а уж тех, кто сознательно бреет голову, и вовсе сторонился. Вернер же как будто олицетворял все то, что мне не нравится в людях. Он прошел к кровати, сел на нее. Дверь осталась открытой, и я мог бы убежать, но я совершенно оцепенел. Тогда, в темноте его кабинета, когда он стоял у меня за спиной, держа меня на прицеле, не было так страшно, как сейчас, когда я видел его воочию. Я медленно закрыл дверь и сел на пол, привалившись к ней спиной. Вернер продолжал меня разглядывать.
- Я принял решение, - наконец сказал он. – Пока что ты останешься с нами. Мы сохраним тебе жизнь, ты будешь жить с Братством какое-то время. Во-первых, новости из города не самые хорошие. Во-вторых, твой дневник оказался весьма занятной вещицей. Я его пока оставлю у себя. Ты его дочитал?
Я откашлялся.
- Н-нет, только примерно до середины.
- Вот и славно. А пока я расскажу тебе немного о том, кто мы такие и чего добиваемся. Наверняка тебя это интересует, да и было бы нечестно с нашей стороны держать тебя в неведении. Конечно, многие подозревают, что Альянс подослал тебя в качестве агента, но вортигонты хранят спокойствие, а я привык им доверять. Так что, думаю, нет ничего плохого в том, чтобы рассказать тебе немного о нас. Ты не против?
Я покачал головой.
- Ну и отлично. Итак. Кто мы такие? Что тут делаем? Отвечаю. Мы – Братство, Братство тех, кто хочет быть свободным, но не хочет для этого воевать.
- Вообще?
- Вообще. Было такое отличное словечко до Войны – эскаписты. Так вот, это мы. Мы убегаем от суровых будней Сити-9. Мы стремимся набрать как можно больше сторонников. Мы не повстанцы, нам не хочется свергать Альянс: мы полагаем подобные попытки бессмысленными. Прошло уже пятнадцать лет. Если люди не свергли захватчиков за это время, значит, они не сделают этого никогда. Так считаю не только я. На этом утверждении лежит Братство, как на фундаменте.
Я вспомнил диалог в поезде. «Надежды нет. Абсолютно никакой». Я подумал, что мой таинственный попутчик вполне подошел бы Братству.
- И что же вы делаете в подземельях? – спросил я.
На лице Вернера появилось подобие улыбки.
- Любой Город на оккупированной Земле состоит из некоего ядра и окружающего его нежилого пространства. Ядро – это место, где живут граждане, где в центре торчит Цитадель и где царит полная безнадега. Ядро прекрасно охраняется, его периметр неприступен. В нежилом же пространстве обитают лишь твари. Вся эта флора и фауна из Ксена. Одна из мер наказания в любом городе, как для проштрафившихся гэошников и солдат, так и для граждан – выселение в нежилое пространство, где выжить практически нереально. При этом его могут периодически осматривать сканеры и вертолеты Альянса – просто потому, что это номинально часть Города. Кроме того, они обследуют остатки железнодорожной инфраструктуры. Часть ее используется для связи между Городами. Любое движение на поверхности тщательно анализируется. Если это люди, которые числятся сбежавшими, они уничтожаются без разговоров.
- Поэтому подземелья?
- Да, - кивнул Вернер. – Поэтому. Наверх мы почти не выходим, слишком опасно. Здесь, внизу – в старых каналах, подвалах, шахтах, тоннелях – относительно безопасно. У нас свое собственное подобие Периметра, у нас надежная телефонная связь, мы даже смогли наладить выращивание растений и грибов в искусственных условиях – чем и питаемся. При этом мы тут временно. Братство – это порядка ста шестидесяти–двухсот человек, разделенных на несколько автономных отрядов. Мы координируемся, вортигонты нам помогают, чем могут, и в конечном итоге мы добьемся своей цели.
- Какой цели?
- Мы уйдем отсюда. Мы покинем этот Город, мы покинем его окрестности. Наша цель – бескрайние пустоши, что лежат между Городами. Имеющиеся данные позволяют нам утверждать, что Альянс на планете базируется только в Городах. Пространства между ними пусты, и где-то наверняка живут люди. Свободные люди, никогда не жевавшие это дерьмо из серых пакетов, никогда не ломавших свои спины на Альянс, никогда не получавшие предписания к переезду, никогда не доводимые до состояния сталкеров. Просто люди. Есть много косвенных признаков, что такие колонии существуют, что им удается избегать внимания Альянса, что они вполне неплохо и по-настоящему живут по сравнению с нами. Это мир, который можно отстоять только таким способом. Альянс не интересует здесь ничего, кроме соленой воды океанов. Она нужна им, и они ее берут. Когда-нибудь они уйдут, а останутся на Земле только люди свободные, люди-хозяева. Они вернут Землю в свои руки, потому что те, что живут в городах, обречены стать последним поколением землян – ты знаешь, почему?
Я знал. Поля подавления, из-за которых люди не могли больше размножаться.
- В пустошах этого нет. А нам нужно хотя бы примерно знать, куда идти. Поэтому мы иногда снаряжаем экспедиции на поверхность в поисках документов – и припасов, конечно. Это опасно, но другого выхода нет. Поэтому я забрал дневник. Он важен, наверняка там найдется что-то интересное по нужной теме. Ну как, понял теперь?
- Понял, - сказал я. – Стало быть, у вас налажена структура, связь, снабжение, питание и даже шпионская сеть в Сити-9?
- Ну, я бы не назвал это «шпионской сетью», - усмехнулся Вернер. – Но действительно, агенты в Городе у нас есть, есть даже доступ к некоторым базам данных Альянса. И сейчас они снабжают нас не самыми хорошими новостями. Все благодаря тебе.
- Хватит меня обвинять. Я уже извинился перед Вероникой за свою ошибку.
- Я тебя не обвиняю, Лоренц. Ты действовал по обстоятельствам, пусть и безрассудно. Новости такие. Альянс обнаружил наши точки входа. Почти все. Они долго подозревали о некой базе людей, пропадающих из Города, но общий режим в Сити-9… Скажем так, в рамках концепции этого Города масштабное нападение на Братство недопустимо.
- Что еще за концепция? – спросил я, перебивая.
- Города Альянса, как известно, почти одинаковы. Но есть несколько Городов, где они проводят социальные эксперименты. Их штук пять или шесть, таких Городов. Попадают туда не просто так, мобильность их жителей весьма ограничена. Не скажу о других, но в Сити-9 концепция предусматривает легкую версию утопии. Гипертрофированное счастье. Ты помнишь, как ты ощущал Сити, когда приехал?
- Да. Мне показалось, что он живой, настоящий, будто нет никакого Альянса.
- Но вскоре стало и неуютно, да?
Я удивился.
- Да, стало. Город стал казаться более враждебным.
- Вот из таких людей мы и собираем Братство. Потому что в Сити-9 полно счастливых идиотов. Счастливый идиот, скажу я, опаснее идиота, которому подсыпают в воду порошок для стирания воспоминаний. Опаснее в общечеловеческом смысле, а не для режима. Но на некоторых концепция дает сбой. Со временем их либо утилизируют, либо они попадают сюда.
- И Альянс, зная о вас, все равно ничего не делает?
- У меня нет сведений, что мы сильно светились ранее. Братство патологически осторожно. Но, боюсь, сейчас в Сити-9 эра процветания кончилась. Как сообщают агенты, по всему городу облавы и обыски. Вот мы с тобой разговариваем, а вся организация уже мобилизована на случай эвакуации. У нас все отработано. Как только поступит сигнал о нападении – Братства и след простынет. Кого-то, правда, мы точно потеряем – из тех, что остались в Городе. Но основная масса пойдет к цели.
- А вы знаете, куда пойдете?
- Мы разберемся с этим. Есть примерное направление.
Вернер встал и направился ко мне. Я все еще сидел у двери.
- Мне пора идти. Будь готов. Тебе придется посидеть здесь еще немного. Поспи, наберись сил. Скоро тебе снова принесут поесть.
Я отодвинулся от двери. Он открыл ее и вдруг обернулся:
- Ты только что многое узнал. Ты согласен быть с нами?
Выбора у меня не было.
- Да. Я согласен.
- Вот и замечательно. Скоро представлю тебя своему отряду. А пока отдыхай.
С этими словами он закрыл дверь за собой. Я снова остался один.

Вторую ждать пришлось чуть меньше))
Ну, я говорил не о перерыве между публикациями, а о времени, потраченном на написание. Обычно я пишу в час по чайной ложке, а тут просто летел на крыльях ночи^W^W^W

Всё верно
Ну, я в килобайтах не считал, я ориентировался по страницам в этом вопросе.

Это какой? Барнаклы?
Ну, у меня набросан план сюжета, там кратенько описана каждая глава. И глава 6 в этом плане описана была совсем скупо. Я поначалу ожидал, что получится нечто вроде 5-й, однообразно и скучно. Но появление барнаклов и Виктора Тудора все немного оживили. А изначально в плане их не было.

Повторяешься...
Да не, так и задумано. Мол, говорит проходить и стал следить, как будем это делать.

Может, он опасается, что на звуки стрельбы кто-нибудь прибежит?
Может. Я давно перестал понимать логику Вернера, он запутывает меня не меньше, чем главного героя.

А почему умерла именно девушка?
Чтобы добавить в сюжет ДРАМЫ.

Внезапно, Неро поднял национальный вопрос, с чего бы это?))
Неро перед написанием всего лишь прочитал Salvage:)

Ну вот, опять...
Тут тоже так задумано. Мы, то есть вортигонты, ощущаем ощущения вас, людей. Это звучит корявенько, но это же вортигонты, они так и должны говорить.

Они ещё и в четырёх измерениях живут? %)
Может, они приехали с планеты Тральфамадор?:)

Неро закончит рассказ рекурсией?))
Не, все будет не так.

Ваще-то Консулом.
А ведь в газетах писали, что администратором.
//Только сейчас, кстати, заметил, что там написано "временным".

О, Бинокль в комментах.

Отсылка к Виктору Антонову?
Нет, просто имя нравится.

Какой-то резкий ответ. Лучше убрать первое предложение...
Резкий, вполне в духе обстоятельств и душевного состояния ГГ.


почему он винит себя в ее смерти?
Потому что ему кажется, что он единственный в кучке безумцев™ осознает бессмысленность похода. Следовательно, каждая смерть воспринимается им так, будто он в ней виноват. После увиденного при отступлении из убежища ГГ не хочет, чтобы окружающие по-идиотски умирали. Сюда примешивается еще и злость на Вернера, да.

Про станцию хотел спросить, почему они там укрывались несколько месяцев (В самые первые месяцы после Войны) и Альянс их не трогал, хотя наверняка знал про линию метро и прочее, но видимо, выжидал, когда наберется достаточное количество людей, чтобы покончить со всеми сразу?
Вероятно, Альянс в первые месяцы укреплялся в Городах и просто не замечал утечки людей. А потом была установлена система контроля численности населения, и надо было продемонстрировать людям всю губительность ее, этой численности, нарушения - в большую или в меньшую сторону, неважно. Поэтому и была проведена подобная облава.
А уже потом, когда Альянс на Земле совсем освоился, из Сити-9 стали делать город добра и счастья, который виден в первых главах.

Речь Брина понравилась, возразить нечего.
Записывая ее, я старался надуться бриновским пафосом (и его же грибами)^W^W^W^W поэтому мне она тоже нравится. Мне кажется, именно это он и сказал бы в первые дни после Войны.

Сити-9

*DISCLAIMER*
Версия главы в этом посте в определенной степени устарела. Автор рекомендует перейти к наиболее актуальной версии повести
*End of DISCLAIMER*

Глава 1
Вагон звонко стучал колесами на стыках, покачиваясь. Это был обычный вагон в обычной электричке, один из последних, что успели выпустить перед самыми Портальными штормами и Семичасовой войной. Изнутри он весь был выкрашен белым, а на сиденьях красовались мягкие подушки с незамысловатым узором синего цвета.
За окном неторопливо проплывал унылый индустриальный пейзаж. Пакгаузы, ангары, гаражи, ржавые рельсы и ржавые вагоны. Все давно заросло травой и медленно разрушалось, поглощалось природой и переваривалось ею. Когда-то это была окраина города, теперь же это скорее было окраиной пустошей.
Ехать оставалось часа полтора, и мне не верилось, что это нудное путешествие наконец закончится. Я ехал в этом поезде уже второй день, ехал из вполне сытого и благополучного Сити-24 в абсолютно незнакомый Сити-9. Кроме меня в вагоне был только один человек. Его звали Стив, и за два дня мы надоели друг другу хуже горькой редьки. Сейчас, когда я сидел у окна и разглядывал остатки былого, он удалился в тамбур. Уж не знаю, что он там делал, курил, наверное.
Что-то подсказывало мне, что этот лысеющий мужчина лет тридцати с маленьким s-образным шрамом на правой стороне лба и внимательными серыми глазами не так уж и прост, как кажется. Он прожил в Сити-24 четыре года, прежде чем получить новое предписание о переезде, в то время как среднее время пребывания граждан в городах равнялось примерно шести месяцам. Как ему удалось так долго прожить в одном городе? Чем таким он занимался, что Миграционный Отдел так долго его не трогал? И, наконец, откуда у него сигареты (которых я, к слову, не видел уже лет пять) и полный чемодан прочих редких в нынешнее время вещей? В то же время я прожил в своем предыдущем городе месяца три или три с половиной, а вещей у меня была лишь небольшая сумка со сменой белья и парочкой вещиц из прошлой жизни, которые мне удалось сохранить.
Ходили слухи, что Альянс постоянно вербует себе доносчиков среди обычных граждан, привлекая их более сносными условиями жизни и увеличенными рационами. Вполне возможно, что слухи эти были недалеки от истины. Если люди от безысходности шли в ГО, то что им мешало из такой же безысходности идти в сексоты?
Я смотрел и смотрел в окно. Мимо проплывал все тот же пейзаж, и единственное, что говорило о том, что все эти серые стены когда-то построил человек – это надписи. Надписи, рисунки, какие-то призывы и лозунги. Все это жило, несмотря на то, что те, кто все это рисовал на этих безжизненных стенах, давно были распылены на атомы или сожраны какими-нибудь из поселившихся на Земле чудовищ из Ксена. Кто знает, что случилось с шедеврами Лувра и Эрмитажа? А вот все эти граффити никуда не делись и продолжали жить. Жить, напоминая о тех временах, когда по Земле еще не ступали инопланетные захватчики. Жить, давая призрачную надежду на возрождение.
На одной из стен было написано: «Хайль-Путин!» Я уже и забыл, что могла означать эта надпись. С памятью людей что-то творилось, они многое забывали. Многое забыл и я. Я забыл, кто я по национальности, кто мои родители и откуда я родом. Мне было невдомек, как раньше назывался Сити-24, или Сити-9, или любой из других немногих оставшихся на планете городов. Но кое-что я все еще помнил. Эта память тлела где-то в глубине моего сознания, неяркая искорка, которую трудно было загасить.
Скоро вернулся Стив. Он и вправду курил в тамбуре – от него сильно несло табаком. Он был одет так же, как и я: синие джинсы и такого же цвета куртка из такой же джинсовой ткани. Все были так одеты, в каком бы городе ты не оказывался. У кого-то, может, и сохранилась где-то старая одежда, но какое теперь это имело значение?
Стив поставил на сиденье свой чемодан и сел напротив меня. Бросив на меня быстрый взгляд, он повернулся к окну и спросил:
- Слышал про Потерянных?
- Про кого? – не понял я.
- Про Потерянных, - терпеливо, как непонятливому школьнику, повторил Стив. – Говорят, в таких поездах, как наш, часто находят людей без памяти. Лежат себе, спят, и всех вещей, что у них есть – только предписание о переезде в другой город. Спрашиваешь их о чем-нибудь, а они не помнят ничего, даже имени своего, и из какого города едут.
- Не слышал, - говорю. – А откуда ты о них знаешь?
- Да так, товарищ один говорил. Нехорошо быть Потерянным…
- Это еще почему?
- Да потому, что появляются они ниоткуда и исчезают в никуда. Разбудит такого какой-нибудь пассажир, и едут они вместе, скажем, в Сити-17. А по прибытии в Сити-17 Потерянного берет в оборот Миграционный Отдел. И все, только его и видели.
- И к чему ты все это говоришь?
- Да так… Мысль вдруг в голову пришла. Все мы, все это поколение, которое осталось на планете и которое будет на планете последним, все мы, в сущности, такие вот Потерянные. Сами ни черта не помним о том, что было до, катаемся из одного города в другой и потихоньку, без лишнего шума, исчезаем.
- Надежды нет.
- Абсолютно никакой.
Я встал и пошел к тамбуру. Мы ехали в первом вагоне, и где-то за стеной тамбура была кабина, в которой никого не было. Когда-то, еще до, электрички водили люди. Теперь это было поручено хитроумным компьютерам Альянса. А машинистов (я вспомнил, как звали людей, которые водили поезда) уже и в помине не осталось.
Я подошел к раздвижным автоматическим дверям. За стеклом вечерело, а пейзажи были все те же: серость, серость, серость. Кирпичи, бетон, ржавчина. Развалины, поросшие травой и молодыми деревцами. И серое небо над всем этим, такое низкое, что казалось, оно вот-вот упадет. Я вернулся в вагон и увидел на торцевой стене какую-то ободранную наклейку. Когда-то она, наверно, изображала схему линии, но сейчас надписи было уже не разобрать, только обрывки: « айцы», «С чки», «Г рел в », «Кр с е ело». Мне, в общем-то и неинтересно было все это. Актуальность все эти схемы потеряли еще до Вторжения, когда после пары месяцев Портальных штормов наступил транспортный коллапс, и перестали ходить все виды регулярного транспорта.
Стив привалился к стеклу и заснул, мирно посапывая и что-то бормоча сквозь сон. Оставалось совсем недолго ехать, и вполне возможно, что следующая возможность нормально поспать будет совсем нескоро. Так что Стива я прекрасно понимал, и сам бы заснул, если бы хотел. Сон уже не шел, развалины за окном надоели, и я просто лег на мягкие сиденья, глядя в потолок.
Поезд вдруг остановился. Вокруг уже высились давно брошенные полуразрушенные жилые дома, тоже не самое воодушевляющее зрелище. Но до жилого пространства было еще далековато. В чем дело?
Где-то вдалеке послышался гул. Сначала он напоминал комариный писк, но дальше все усиливался и усиливался. И он приближался к нам. Я почувствовал, как мелко задрожал пол. Гул превратился уже в рев и был невыносимо громким. Стив проснулся и стал озираться, во внимательных его глазах появилась растерянность.
И тут вагон мягко качнулся, а за окном по параллельным рельсам пронеслось Оно. Как только не называли эти изящные штуки из Темного сплава, часто летающие по железным дорогам разных городов. Самым распространенным в любом секторе было название «Поезд-лезвие». Это и вправду было лезвие, длинное, тонкое и острое, легко и непринужденно прорезающее огромные пространства между жилыми секторами планеты. Они всегда появлялись внезапно и столь же внезапно исчезали, никто не знал, что и куда на них возят. Привыкнуть к ним было невозможно, настолько инородно и инопланетно они смотрелись на железных дорогах.
Поезд-лезвие улетел так же стремительно, как и появился, а гул удалился вместе с ним. Мы со Стивом переглянулись, но говорить ничего не стали. А что тут скажешь?
Вскоре наш поезд вновь тронулся, и через час мы неторопливо вкатились на вокзал Сити-9.

***
Здание вокзала оказалось изрядно потрепанным. Некогда стеклянные двери со стороны платформ давно были разбиты, половина турникетов, стоявших за ними, была выломана и брошена в сторону. Огромная стеклянная двухскатная крыша зияла проломами, уцелевшие стекла покрылись трещинами. В зале было много мусора, валялись остатки скамеек и информационных щитов, а кое-где были раскиданы брошенные здесь в незапамятные времена чемоданы. В общем-то, обычное вокзальное зрелище в современном мире. По сравнению со многими другими вокзалами тут еще было вполне чисто.
Билетные кассы были давным-давно заколочены. Рядом с некоторыми из них стояли метрокопы. ГО-шники ничем не отличались от своих собратьев в других городах. Те же белые шлемы с респираторами, та же черная с белым униформа. И обязательные электрические дубинки.
Справа я увидел какой-то странный вход. За уцелевшими стеклянными дверями не горел свет, но большая синяя буква М над ними говорила о том, что когда-то тут был вход в метро. Сейчас двери охранялись четырьмя метрокопами, и я буквально чувствовал неприязнь, с которой они оглядывали группу вновь прибывших.
Вновь прибывших было немного. Кроме нас со Стивом это были еще шесть человек, среди которых было две женщины. Войдя в здание, люди начали озираться, не зная, что делать и куда идти.
Впрочем, эта проблема была решена тут же. Уже готовый к нашему приезду отряд ГО из десяти бойцов окружил группу. Вперед вышел один из них, очевидно, командир.
- Добро пожаловать в Сити-9, - сказал он бесцветным голосом, из которого модулятор шлема изгнал последние остатки эмоций. – Сейчас вы будете проведены в пункт Миграционного отдела, где вас распределят.
Последнее слово мне не понравилось. За долгие годы переездов и скитаний по городам я привык ко всякому. Где-то, как в Сити-17, тебя сразу охватывала гнетущая атмосфера отчаяния и страха, прямо на вокзале. Где-то, как, например, в Сити-11, можно было вполне сносно жить, а процедура регистрации на вокзале ограничивалась простановкой штампа в миграционном билете. Издалека все уцелевшие города выглядели одинаково. Однако различия начинались уже на вокзале. И, прибывая на новое место, ты не можешь быть уверен ни в чем. Поэтому грядущего распределения я ожидал со все большим беспокойством.
- Что, боишься? – шепнул шедший рядом со мной Стив. – А ты не бойся. В Сити-9 все хорошо, никто не повезет тебя в спецтюрьму прямо из Миграционного отдела.
Не успел я с удивлением спросить его, откуда он знает, что нас тут не тронут, как ближайший к Стиву ГО-шник приблизился к нему и ударил его электрической дубинкой.
- Не разговаривать! – крикнул метрокоп. Стив не стал уворачиваться или отбиваться и терпеливо выдержал удар.
«Да, - подумал я. – Как-то не воодушевляет такое начало».
Пройдя мимо входа в закрытое метро, наша процессия повернула налево. Нас подвели к двери, на которой висела табличка с надписью «Миграционный отдел Сити-9», под которой было еще что-то написано угловатыми письменами Альянса.
- Заходим по одному! – распорядился командир, и я, открыв дверь, вошел внутрь.
За дверью оказался пыльный узкий коридор, освещенный голой лампочкой под потолком. Справа и слева были двери без надписей. Что было за этими дверями, оставалось только догадываться. Интуиция подсказала мне, что идти надо в конец коридора, к последней двери. Я повернул ручку, и дверь с противным скрежетом открылась.
Внутри кроме стола, стула на колесиках и средних размеров консоли связи ничего не было. За столом сидела женщина лет сорока в форме ГО, но без шлема. Шлем лежал на столе. Взглянув на меня, женщина сказала:
- Давайте ваше предписание и миграционный билет.
Я вытащил документы и положил на стол. ГО-шница принялась изучать их.
- Значит, Эмиль Лоренц, регистрационный номер 425589-AS… - протянула она задумчиво.
- Да, именно так, - нерешительно ответил я.
- Изрядно покатались вы по миру, я смотрю, - она подняла на меня глаза, и я увидел, что она улыбается. Я давно не видел улыбок, и поэтому чуть-чуть вздрогнул. Она это заметила и засмеялась:
- Не бойтесь, 425589-AS, не укушу. У нас хорошо относятся к людям, и если за шесть месяцев вы будете вести образцовый образ жизни в обществе, то у вас будет шанс остаться в Секторе 9 на более долгий срок. Впрочем, глядя на ваш миграционный билет, я не могу утверждать это с большой степенью уверенности: вы часто переезжаете. Хм, не приди Альянс на Землю, у вас бы не было, быть может, такой отличной возможности много путешествовать? – она вновь заливисто засмеялась.
Моему смущению не было предела. Я не мог понять, действительно ли ей так весело, или она просто хочет унизить меня. Поэтому я молчал.
- Что молчите? Вы не рады оказаться в Сити-9?
- Нет, почему же? Очень рад, - принялся защищаться я.
- Ну-ну, - с сарказмом ответила женщина. – По вашей кислой физиономии это очень заметно. Что ж, от меня требуется лишь поставить штамп в вашем билете и выбросить предписание, - она достала печать из ящика стола и исполнила задуманное. – Вот. Я вручаю вам вашу электронную метку, с помощью которой вы можете проходить через посты Гражданской Обороны на улицах и попасть в собственную квартиру. Ваш адрес – улица Сосновая, дом 13, квартира 19, сядете на трамвай №4 и доедете до туда минут за пятнадцать. Удачи, и добро пожаловать в Сити-9!
Я взял миграционный билет и метку, представлявшую из себя небольшой пластиковый прямоугольник черного цвета с вшитым внутрь чипом, попрощался и вышел. Слева в коридоре я увидел дверь с надписью «Выход», открыл ее и вскоре оказался на улице.
Вокзал находился на набережной широкого пересохшего канала. Судя по всему, личный автотранспорт не был запрещен в Сити-9: пока я осматривался, мимо проехало несколько автомобилей. Я перешел дорогу и подошел к чугунной ограде канала. Когда-то, несомненно, здесь было много воды, но политика Альянса по снижению уровня Мирового океана привела к тому, что большинство водоемов на планете изрядно обмелели. Это коснулось и этого канала – некогда широкий и полноводный, он сейчас превратился в узенький ручеек, протекавший по песчаному дну, засыпанному мусором и залитому грязью. Что-то подсказывало мне, что в этом канале, окованном гранитом, скопился мусор, помнивший многие поколения людей, живших тут в течение многих столетий. История города № 9, когда-то, несомненно, гордо носившего собственное имя, а не безликий номер, лежала здесь, на дне этого канала.
Я смотрел на канал несколько минут. А потом я поднял глаза и увидел то, что должен был увидеть сразу, как только вышел из здания вокзала. Над потрепанными зданиями возвышался огромный шпиль, игла, подпиравшая небо. Ее вершина терялась в облаках, а от могучих стен из Темного сплава к городу тянулись кабели.
Цитадель.
Они одинаковые везде. Города могут быть разными, но Цитадель в каждом такая же, как и в любом другом. Несимметричная громада, части которой находятся в постоянном движении, выросшая из земной коры, как сталагмит. Цитадель подавляла, любое здание по сравнению с ней было как муравей рядом с человеком.
Я смотрел на Цитадель минут десять. Каждый раз меня поражает их мощь и сила, и каждый раз я ощущаю всю ничтожность себя, ничтожность всего, что сделано человеком за тысячи лет, ничтожность попыток сопротивляться оккупантам. Ничтожность всего человечества перед мощью Вселенского Союза. Ноги мои подкосились, и я долго еще сидел на тротуаре перед чугунной решеткой, положив свою небольшую сумку на колени.
Это был новый для меня город. И у меня было много времени, чтобы его понять и принять. И полюбить, наверное. В конечном счете, большинство граждан способно полюбить свою новую родину. Разве что в столичном Сити-17 такое не пройдет. Но я был не в Сити-17, поэтому ничто мне не мешало. А потому я очнулся, встал и пошел гулять по Сити-9, осваиваясь в нем. Да и новый дом надо было посмотреть.

***
Город был прекрасен. Когда-то, несомненно, он был и больше, и многолюдней, но некое запустение пошло ему только на пользу. Всюду высились красивые старые здания, людей было немного, но они вели самую обычную, довольно непринужденную жизнь: прогуливались по тротуарам, сидели в некоторых еще живых кафешках и барах, спешили куда-то, смеялись, слушали музыку, ссорились, мирились, любили…
Улицы здесь были разные, от узких переулков до широких проспектов. Всюду чисто, аккуратно, мусора почти нигде не было, кроме каналов. Каналов и речек в городе оказалось множество, и все представляли собой зрелище, аналогичное тому, что я видел у вокзала. Кое-где валялись ржавые остовы яхт и небольших кораблей, врывшиеся в песок и ил. Но, что удивительно, эти ржавые корабли не производили никакого угнетающего впечатления. Они казались абсолютно естественными, как будто их гармонично вписали в композицию, которая без них что-то потеряет.
Этот город был живой. Это был первый такой город из всех, что я посетил. Он был таким, и люди здесь были такими, и даже метрокопы, которые здесь были такими же, как и везде, не мешали городу быть живым. И постепенно, по мере того, как я растворялся в этом городе и становился его частью, я понимал парадоксальную, немыслимую вещь: до прихода Альянса на Землю живым этот город не был. Наоборот, тогда он давил на людей, и если и были люди, способные его полюбить, они любили его скорее из жалости.
Наконец, я решил отправиться домой (мысленно это слово я произносил уже совершенно спокойно). Вспомнив номер трамвая, подсказанный мне в Миграционном отделе, я сел ждать его на небольшой остановке. Подъехал он минут через пять, гремя на разболтанных рельсах, старый, трясущийся облупленный трамвай №4. И опять это бедственное состояние показалось мне таким естественным. Словно так и должно быть.
Трамвай остановился, и я забрался в первый вагон. Пожилая женщина-контролер подошла ко мне с каким-то устройством в руке и протянула его. Я в нерешительности остановился.
- Э-э-э…
- Вашу метку, пожалуйста, - усмехнулась женщина. Я тут же суетливо достал черный кусочек пластика и поднес его к устройству. Оно пискнуло, и контролер сказала:
- Готово. Садитесь, пожалуйста.
Я убрал метку и, пораженный, сел на ближайшее сиденье. «Пожалуйста»! Как давно я не слышал этого простого слова! Как давно я не видел нормального человеческого отношения как к себе, так и к другим! Иногда мне казалось, что я его вообще никогда не видел. И вот теперь… Мне вдруг страстно захотелось дожить свою жизнь именно в Сити-9.
- Вы ведь новенький, верно? – донеслось до меня справа. Я повернул голову. Рядом со мной сидела девушка лет двадцати пяти, не больше. Она была одета во вполне обычную, давно мною не виденную одежду: фиолетовый свитерок и белую юбку. На плечи ниспадали длинные каштановые волосы, черты лица были немного грубоваты, но невыносимо милы, а светло-зеленые глаза, казалось, излучали некий внутренний свет и тепло. Девушка улыбалась.
- Да, новенький, - протянул я. – А как вы догадались?
- А у нас с контролерами никто так нерешительно себя больше не ведет, - она продолжала улыбаться. – Да и одежду такую никто не носит. Вы из 17 приехали?
- Нет, 24…
- И как там? Жить можно? – на ее лице явно читалась заинтересованность.
- Можно, вполне. Но как-то, не знаю, серо, что ли? Там можно жить, но Сити-24 ненавидишь с каждым днем все больше. Не то, что ваш город, - и я кратко описал ей свои впечатления.
Она понимающе кивнула.
- Вам тут понравилось, я вижу. Тут нравится всем. Я была тут в детстве, мне уже тогда понравилось…
- В детстве? – я удивился. – И вы помните, что было тогда?
- Конечно, - она пожала плечами. Я приехала сюда в десять лет на экскурсию, да так и застряла, когда вся свистопляска началась. До этого я жила далеко отсюда, вот уж не думаю, что тот город сохранился. С тех пор тут и живу, и мне здесь нравится, никто не заставляет уехать. В первые годы было тяжело, но я справилась, да и помогал мне здорово один человек. Он мне вместо отца стал. А почему вас так удивило слово «детство»?
Я замялся.
- Понимаете, мы же ничего не помним, ничего. Ну, только какие-то обрывки. И я не помню практически ничего из того, что было до, да и саму войну помню очень смутно. И все люди, которых я видел, имели эту проблему.
Девушка понимающе кивнула.
- Да, я понимаю. Наверно, в других городах что-то добавляют в рационы. Но здесь, я уверена, вы вскоре все вспомните. Возможно, при этом у вас возникнет желание совершить что-нибудь антиобщественное, но ведь для этого и существует испытательный срок! Если за это время вы что-то натворите, вас вернут в другой город, где вы снова все забудете, - она снова обворожительно улыбнулась.
- Интересно, - сказал я. – А как тогда раньше назывался этот город?
Тут я понял, что совершил ошибку. Ее улыбка увяла.
- Я не могу вам этого сказать. До этого вы должны дойти сами. К тому же это неэтично, таких вопросов у нас не задают.
- Я прошу прощения, не хотел вас задеть…
- О, не извиняйтесь, - улыбка вернулась. – Вы же новенький, вы еще мало что знаете о наших порядках. Не переживайте, вы все скоро поймете. А уж город наш вам уже и так понравился.
- О да, это так, - я тоже улыбнулся, и мне показалось, что это ее обрадовало. – Кстати, меня Эмиль зовут, Эмиль Лоренц, сорок два пятьдесят…
- Никаких цифр, - прервала она меня. – Мы все знаем друг друга по именам. Меня зовут Вероника, можно просто Ника. Мне так больше нравится.
- Рад знакомству, Ника, - это было действительно так.
- Взаимно. Ты докуда едешь?
- До улицы Сосновой, а ты? – на «ты» мы перешли, сами того не заметив.
- Туда же. Тебе очень повезло, это очень хороший район. Некоторым новичкам достается похуже, но плохих мест в Сити-9 не бывает. Плохие уже давно разрушены…

Ну, креативы же не обязательно должны полностью быть канонiчными и соответствовать каждой букве в игре...
Я о другом. Каноничность я и сам не шибко соблюдаю (хотя стараюсь особо за рамки сеттинга не лезть).
Отзывы помогают автору понять, что в его работе можно исправить или изменить. Ну, разумеется отзывы, отличные от "нирикамендую такой креатиф". Поэтому прислушиваться к отзывам, даже если они оспаривают детали мира, в котором происходит действие, для автора важно. Вот я и прислушиваюсь:)

Про подавляющее поле из Википедии: "Взяв под контроль планету, Альянс создал так называемое «подавляющее поле». Это поле снижает рождаемость до нуля, разрушая в организме нуклеиновые цепочки, необходимые для развития плод"а;

Википедия опять ошибается — в оригинале, в Эп1, говорится о белковых цепочках.

Не будет у них никаких отношений

Ох, это хорошо. А то романтика и траханья в 99% процентах произведений надоели, клише.

На выходных буду заканчивать главу 5, так что скоро здесь будет обновление.

ВНЕЗАПНО

*DISCLAIMER*
Версия главы в этом посте в определенной степени устарела. Автор рекомендует перейти к наиболее актуальной версии повести
*End of DISCLAIMER*

Глава 5
Спустя некоторое время дверь вновь открылась. На пороге стоял все тот же вортигонт. Он знаком предложил мне выйти в коридор. Я повиновался. В коридоре все было по-прежнему: лампочки тускло светили через одну, а вдалеке, у двери в шахту, стоял часовой. Вортигонт повел меня налево, к уже известному мне кабинету Вернера. Когда мы подошли, он прошел вперед и открыл дверь, входя в нее раньше меня. Видимо, мне здесь уже доверяли, раз уж не вводили в кабинет под конвоем.
Кабинет на этот раз был ярко освещен, и тут я понял, что это и не кабинет вовсе, а что-то вроде классной комнаты или аудитории. Стол справа, на котором горела лампа, когда я был здесь в первый раз, стоял напротив двух рядов двухместных парт, за которыми сидело множество людей. На стене за столом рядом с книжными полками до сих пор висела зеленая доска, если и знавшая когда-то мел, то совсем нечасто. Вдоль стен стояли шкафы, над ними висели стенды с разными давно неактуальными сведениями.
Вернер стоял у доски, глядя на своих подчиненных. Посмотрев на меня, он указал рукой в сторону парт, призывая меня садиться. Вортигонт остался у двери, я же пошел искать себе свободное место. Почти каждая парта была занята, всего здесь было человек тридцать. Многие переговаривались между собой, и пока я шел по проходу между рядами, я чувствовал на себе скользящие взгляды сидевших, но не отвечал на них. Помня о разговоре с Вернером, я понимал, что я теперь часть этих людей, часть Братства, и мне не хотелось пока смотреть на них – я никого еще не знал. Наконец, я нашел свободное место за одной из парт. Я сел и повернулся к сидевшему рядом. Моим соседом оказалась девушка с длинными светлыми волнистыми волосами. Когда я сел, она повернулась ко мне. Лицо у нее было жесткое, даже властное в какой-то мере, на нем застыло странное выражение. Зеленые глаза внимательно смотрели на меня.
- Ты, значит, тот самый Лоренц, - сказала она утвердительно. – Меня зовут Ханна. Рада знакомству, - и протянула руку в приветствии. Мы скрепили знакомство рукопожатием и я спросил:
- Что тут у вас?
- Вернер будет распинаться о планах. Мы, наверное, сегодня эвакуируемся. Тут вообще-то должен сидеть мой друг Норман, он скоро подойдет.
- Мне пересесть?
- Нет, сиди уж. Все равно на всех мест никогда не хватает.
- Никогда? Вы часто тут собираетесь?
- Достаточно часто. Вернер проводит собрания, расписывает инструкции. Мы знаем, как действовать в любой ситуации.
Я усмехнулся.
- Это заметно. Здесь что, была какая-то школа?
- Нет, весь комплекс, где мы сидим – это старый бункер на случай ядерной войны. Убежище. Предполагалось, что люди будут жить здесь, а дети еще и учиться. Мы нашли большой запас всякого рода учебников, пишущих принадлежностей. Ядерной войны не случилось, зато случилась такая, после которой и детей не бывает. Так что вместо детей тут мы.
- А почему на двери написано, что это кабинет Вернера?
- Потому что, когда собраний нет, он закрывается тут, выключает свет и оставляет только лампу на столе. Он не любит, когда много света. Получается, что от всего кабинета остается только стол. Ему хватает.
- Ясно, - сказал я. Больше в голову ничего не приходило, и я замолчал. Ханна вновь посмотрела на меня и спросила:
- Расскажешь что-нибудь о себе?
Я покачал головой.
- Как-нибудь потом. Время наверняка для этого найдется.
- И то верно. Я познакомлю тебя с Норманом. Он отличный парень, тебе понравится.
- Конечно, - я посмотрел на Вернера. Он о чем-то беседовал с вортигонтом. – Почему он не начинает?
- Ждем всех остальных. На этот раз мы не собираемся, похоже, оставаться здесь, поэтому собираются все люди со всех постов. Я так думаю. Можем попрощаться с этим местом.
- С радостью попрощаюсь. Не нравится мне здесь.
- А в Городе нравилось? Как там, кстати? Я давно там не была.
- Город как город. Бывало и хуже. Куда, кстати, мы пойдем из этого бункера?
- Здесь есть выход в старые тоннели метро. Пойдем по ним. Они взорваны со стороны Сити-9, но нам, впрочем, и так туда не надо. Так что отправимся на юг, рельсы приведут нас на поверхность.
- Оптимистично.
- Такой уж у меня характер. Хотя по лицу и не скажешь, - она улыбнулась. Вышло на удивление мило, и я улыбнулся в ответ. В этот момент Вернер и запросил тишину, зазвонив в колокольчик. Видимо, в кабинет прошли все опаздывающие. Я огляделся – действительно, людей прибавилось, все они разместились возле шкафов. Ханна помахала кому-то рукой – очевидно, своему другу Норману. Также я увидел у входа несколько новых вортигонтов. Всего в группе их было не больше десяти.
Наконец, Вернер заговорил.
- Братья! Мы собрались сейчас здесь, потому что пришло время исполнить миссию, ради которой мы все организовали Братство. Альянс начал крупномасштабное наступление на все базы нашей организации. Это значит, что Братство распадается на автономные единицы – как и было оговорено изначально. Теперь каждый отряд – сам по себе, каждый покидает насиженные места самостоятельно. Мы покидаем наше убежище. Сюда движется большая группа солдат Альянса. Действуем согласно плану обороны и отхода. Начинаем. Лоренц, ко мне, быстро!
Услышав свою фамилию, я встал. Вокруг засуетились члены Братства. Отрепетированными движениями они подбирали свое снаряжение. Часть их уходило в какую-то другую дверь в дальнем конце комнаты. Другая часть – в ту, через которую все, в том числе и я, сюда входили. Это показалось мне странным. Я хотел спросить об этом Ханну, но она повернулась ко мне спиной и пошла вместе со вторыми. В руках она держала невесть откуда взявшийся восьмизарядный дробовик. Сквозь толпу моих новых соратников я пошел к Вернеру. Наконец, я добрался до него. Он стоял возле своего стола и копался в рюкзаке, попутно разговаривая с одним из вортигонтов.
- Марг, я не уверен, что это хорошая идея. Мы же договаривались, что все вортигонты идут в тоннели, - говорил Вернер вортигонту. Тот отвечал:
- Чувствуем мы большие волнения. Кто-то из наших соплеменников должен помочь обороне. Иначе силы Альянса догонят вас, и план будет провален.
Вернер все больше раздражался.
- Но вы же не выберетесь оттуда! Вы потеряете важные звенья в своей цепи, и…
- Не волнуйся об этом, человек, - надменно перебил Марг. – Вортэссенция одобряет это намерение. Лишь двое вортигонтов пойдут не с тобой – но помогут они безмерно. Этот говорит сие не ради твоего согласия – мы просто сообщаем.
Один из стоявших рядом вортов согласился с Маргом:
- Так и есть, Вернер. Тебе стоит уступить. Наше братство действовать будет так же, как и твое. Соответствует это целям и задачам общим, которые перед нами стоят. Посему Марг и Врия уйдут – и рады они совершить сие ради блага человечества, освободившего вортов.
Вернер выглядел растерянно. По-видимому, образ мыслей вортигонтов по-прежнему оставался ему непонятным. И непонятно ему было, почему двое из его союзников добровольно собирались идти на смерть ради людей. Заметив, что я подошел, он, однако, поспешил разговор закончить:
- Что ж, будь по-вашему. В добрый путь.
- Удача да сопутствует вам, человек, - ответил Марг. Он и второй вортигонт, Врия, отправились за дверь, о чем-то переговариваясь на вербальной версии своего языка. Остальные вортигонты (их осталось шесть, как я видел теперь) пошли в другую сторону. В комнате оставалось все меньше членов Братства, мы с Вернером, видимо, должны были покинуть ее последними.
- Я здесь, Вернер, что ты хотел? – спросил я.
- Я собрал тебе снаряжение, - Вернер показал на рюкзак. – Тут же автомат, с которым ты пойдешь. В рюкзаке еще пистолет есть. Патроны, припасы, все на месте. Фонарик сразу надень на лоб – там, куда мы идем, будет темно.
- Хорошо, - сказал я. – Слушай, Вернер. Ты говорил, концепция не позволяет Альянсу напасть на нас. Как тогда понимать это нападение? Почему группа разделилась? Они же не вернутся, да?
На лице Вернера появилось явственное раздражение.
- Сейчас не время для вопросов, Лоренц. У нас все было отработано. Те люди, которые ушли обороняться, знали о том, что уйдут, задолго до сегодняшних событий. Знали, были готовы. Неожиданность вышла лишь с вортигонтами – я ожидал, что они все пойдут с теми, кто эвакуируется – но и это не такая уж проблема. Может, они действительно помогут там. Что же до концепции… По-видимому, что-то изменилось. До меня дошли слухи, что в Городе новый наместник, и инструкции у него жесткие. Не было времени все детально выяснить. Так или иначе, мы уходим.
- Но эти люди… Они же погибнут стопроцентно! Они не попадут туда, куда стремится Братство! Тебе не кажется, что ты их обманываешь?
Вернер сурово смотрел на меня.
- Никто не обещал, что до лучшей жизни дойдут все. Жертвы есть всегда, Лоренц. Пойдем со мной.
- Наверное, я совершил ошибку, оставшись с вами.
- Ты уже не вправе выбирать. Выбор у тебя был, ты присоединился к нам. Мы не успели провести обычную процедуру приема – тогда бы у тебя не возникло этих вопросов. А теперь пойдем, нет времени на разговоры!
Я нацепил рюкзак и фонарик, схватил автомат и пошел за Вернером. В душе кипела злость. Злость на Вернера, злость на себя. Я понял, что никогда больше не увижу Ханну – и ее друг Норман, должно быть, ее больше не увидит. А сколько еще людей потеряют сейчас своих друзей – только потому, что у Вернера так было спланировано? Я вспомнил про Веронику. Куда пошла она – с нами или на оборону? Ответа не было, а спрашивать у быстро шагавшего впереди Вернера не хотелось. Я начинал ненавидеть этого человека.
Я думал обо всем этом, как вдруг неожиданно завыла сирена. Вернер остановился и повернулся ко мне. Лицо его было бледно.
- Кажется, они не справились с задачей… Бегом!
Мы бросились в торцевую дверь. За ней была винтовая лестница вниз, освещаемая редко горящими маленькими фонарями на стенах. За спиной послышались звуки стрельбы: видимо, бой, начавшись где-то далеко от комнаты Вернера, быстро добрался до нее. Я услышал пару отдаленных взрывов. Но мы спускались все ниже, и все дальше были звуки. Вернер и не думал сбавлять ход.
Наконец, мы добрались до конца лестницы. С небольшой площадки вела еще одна дверь. Мы прошли, и Вернер захлопнул ее, завернув большой вентиль.
- Зачем, Вернер? – заорал я. – Там были наши, они могли еще спастись!
- Больше не могут, - на лице Вернера не двигалось ни мускула. – Все идет по плану. Вперед, за мной.
Я включил налобный фонарик. Он осветил все впереди довольно ярко, и я увидел, что находимся мы в длинном и узком зале. По обе стороны высились два ряда массивных пилонов из серого гранита. Над пилонами в свете фонарика блеснул мозаичный фриз, на котором были изображены какие-то веточки, листочки и тому подобное. Подойдя поближе, я увидел на одной из изображенных веточек миниатюрную желтую птичку – синицу. Как давно не видел я таких птиц. Этот мир, казалось, завоевали вороны и чайки. В городах еще можно было иногда увидеть голубей. Остальные птицы куда-то давно подевались…
- Что стоишь, пойдем! – крикнул Вернер. Пока я любовался птицей, он с чем-то копался у двери. Он бросился налево, в проход между пилонами. Я проследовал за ним. Мы оказались на платформе станции метро. Тут еще стоял синий поезд с широкой белой полосой вдоль окон. Внутри не было ничего, стекла покрылись пылью. Вернер побежал вдоль поезда.
- Быстрее, быстрее! – кричал он. Мы добежали до кабины поезда и спустились на пути по небольшой приставной лесенке. Здесь был конец станции – дальше перед нами высилась лишь темная пропасть тоннеля. Фонарь выхватывал только небольшое расстояние впереди – виден был бетон под ногами, рельсы, шпалы и ребристые круглые стены. А дальше – тьма. И в эту тьму мы и устремились с Вернером. Бежать по шпалам было не очень-то удобно, вполне можно было зацепиться и упасть, либо не так поставить ногу и сломать ее. Я старался об этом не думать. Старался я не думать и о том, почему мы бежим – ведь нас никто не преследовал.
Внезапно этому нашелся ответ. Где-то за стеной громко хлопнуло, потом еще и еще. Что-то там взрывалось, причем взрывалось мощно – будто давно было заготовлено и только ждало случая взорваться.
- Что там такое, Вернер? – крикнул я спине лидера.
- Я взорвал станцию. Теперь там никто не пройдет. Можно больше не бежать, - Вернер остановился. Я тоже остановился и, тяжело дыша, присел на давно обесточенный третий рельс.
Это был уже действительно конец. Вернер обрек половину своих людей на смерть – а может, кто знает, и на что-то более страшное – застенки Альянса. Взрывом он отсек их последний шанс на спасение, уничтожил то, ради чего они пришли в Братство – свободу. Теперь к свободе пойдут другие, не они.
- Как распределялись отряды, Вернер? Как вы определили, кто уйдет, а кто останется?
Вернер сел рядом со мной. Он выглядел уставшим.
- Жребий, Эмиль. Все решил жребий. Я знаю, тебе нелегко принять то, что случилось позади. Но мы с самого начала решили, что в жеребьевке участвуют те, кто сознает, что может не уйти. Я сказал им, что тот, кто этого не сознает, может не участвовать – и тогда ему придется вернуться в Город, жить прежней жизнью. А наши не могли оставаться там. Им было лучше в Братстве, потому что Город душил их. Никто не ушел. Все решили участвовать. Более того, я тоже участвовал – и если бы мне выпало остаться, мы бы не разговаривали сейчас здесь. Я бы тоже был там, а отряд повел бы кто-то другой. Не суди меня. Это было общее решение. Нам было не обойтись без жертв – потому что, если бы мы ушли все, солдаты настигли бы отряд в тоннелях, и до поверхности, до свободы не добрался бы никто.
Мы помолчали. Тишину прерывали лишь капли воды, шлепавшиеся вокруг на бетон. Наконец, я спросил:
- Ну хорошо. И что теперь? Где все остальные? Куда мы пойдем?
- Как мы условились, отряд ждет в сбойке между тоннелями примерно в пятистах метрах отсюда. Сейчас мы с тобой встанем и пойдем к ним. Затем мы отправимся на юг. Пройдем несколько станций и выйдем, наконец, на поверхность. Потом мы покинем руины и пойдем дальше. Я знаю, куда идти. Верь мне.
И, несмотря на все мои спутавшиеся мысли, несмотря на боль, возникшую от осознания большой утраты (хотя я не знал никого из оставшихся, кроме Ханны), я верил ему.

***
В тоннеле пахло сыростью, движения воздуха почти не было. Лучи фонарей постоянно выхватывали сосульки, свисавшие с тюбингов. Было довольно холодно.
Вскоре мы дошли до условленного места. В сбойке, как и сказал Вернер, нас ждал отряд. От всего достаточно большого количества народу, которое я видел на собрании, осталось лишь около двадцати человек, не считая вортигонтов. Все они смотрели на нас с Вернером, никто не обнаруживал особых эмоций при виде лидера. Лидер тоже был деловит и собран. В лучах светящих на него фонарей он махнул рукой, призывая всех следовать за ним. Группа, по-прежнему не говоря ни слова, последовала его приказу.
Я пристроился в конце колонны, растянувшейся по тоннелю. Меня нагнала Вероника.
- Я очень рада, что ты идешь с нами, - сказала она. – Честно говоря, я волновалась. Все эти взрывы на станции… Вернер не говорил мне об этом.
- Может, он и правильно сделал, - ответил я. – Я тоже рад, что ты здесь. Там, позади, все погибли. Вернер убедил меня, что они знали, на что идут.
- Это действительно так, - кивнула девушка. – Все они были готовы собой пожертвовать ради общего дела.
Во мне внезапно начало нарастать раздражение.
- Давай без пафоса. Все эти «пожертвовать собой», «общее дело» и прочее – вы что, готовы повторять эти слова вслед за Вернером? Люди, черт возьми, погибли. Это плохо, вне зависимости от того, ради чего это было сделано. А вы все так спокойно это воспринимаете…
- А как еще это воспринимать? – спросила Ника. – Все так и есть. Все так говорили, еще во время жеребьевки. Это не слова Вернера – это то, чем дышало и будет дышать Братство. Ты просто слишком мало времени провел с нами, чтобы это почувствовать.
Разговор этот показался мне бессмысленным, и я замолчал. Вероника обняла меня за плечи.
- В любом случае, мы живы. О мертвых не жалей. Им уж точно лучше, чем нам.
Скажи это человечеству, подумал я. Скажи всем тем, кто остался жив на планете, захваченной Альянсом. Скажи всем тем, что живет в отчаянии и страхе, пока вы тут просиживали в теплых подвалах на всем готовом. Я промолчал. Мне не хотелось ссориться с ней, особенно после того, что уже случилось на базе.
Наша группа уходила во тьму тоннеля. Впереди ждала неизвестность.

***
«5 июня
Такое ощущение, что мир вдруг затих в ожидании чего-то непонятного, грандиозного и ужасного. Портальных штормов больше нет. Город окружен заставами, на улицах полно баррикад. Люди либо сидят по домам и бесконечно смотрят повторяющиеся новости по телевизору, либо безмолвно бродят по улицам с ошалевшим видом. Мертвых никто не хоронит по-человечески. Чаще всего тела просто сжигают. На стенах расклеивают последние выпуски газет, на одной-двух полосах рассказывающих, как идут дела в мире. Дела в мире идут просто ужасно. Половина планеты в руинах, переполненных чудовищами, города замерли в полуразрушенном состоянии, готовые вновь обороняться. Но спонтанные телепортации вдруг закончились. Будто их обрезали. Ученые по телевидению говорят, что, похоже, это шанс для человечества вернуться к нормальной жизни. Глупцы. Кто назовет нормальной жизнь после такого, когда данные о жертвах колеблются от полутора миллионов до полумиллиарда человек по всему миру? Кто назовет нормальной жизнь, когда целые области отрезаны друг от друга, а о некоторых других просто нет никакой информации? Что бы ни случилось дальше, человечеству уже никогда не стать прежним. Мы получили серьезную оплеуху.
Все чего-то ждут.
И что, черт возьми, случилось с экспедицией в Ксен?

6 июня
Сообщают о том, что те трехлапые зеленые существа с огромными красными глазами во всю голову, стреляющие электрическими разрядами, совершенно точно вышли на мирный контакт с землянами. Они больше не причинят нам зла и просят приюта на Земле. Одного из них показали по телевидению. Рядом стоял чернокожий ученый из Black Mesa, не помню, как его звали, и беседовал с пришельцем перед камерой. Вортигонты (так эти существа сами себя называют) поразительно быстро выучили основные мировые языки. Ученый объяснил, что их способности значительно превосходят человеческие, и они могут быть очень хорошими союзниками. Людям не нравится такое соседство, но, как говорят, вортигонты селятся вдали от людей, чтобы никому не мешать. Тот ворт, которого показали по телевизору, что-то долго скрипел на английском языке. Мне было трудно его понять. Но те, кто умудрился разобрать его речь, говорили, что вортигонты нападали на людей только потому, что подчинялись приказам своего лидера, который целиком и полностью контролировал их. Теперь он мертв, и они свободны. Но опасность идет на Землю, новая и еще более страшная. Не знаю, почему после этих слов не возникло паники. Люди вокруг стали совершенно апатичными. Кажется, им уже все равно, что случится.

7 июня
Экспедиция в Ксен, кажется, погибла полностью. Они не нашли Фримена и успели только один раз выйти на связь. Они передали страшную видеозапись, которую зачем-то крутят в эфире.
На экране показывают мир, состоящий из маленьких островков, плывущих в огромном Ничто. Камера закреплена на лбу одного из участников. Видно, как все они прыгают через пространство, разделяющее островки. Их четверо, все они одеты в оранжевые костюмы, которые позволяют им прыгать очень далеко. Вот они бегают по каким-то пещерам, освещаемым желтым светом странных кристаллов. Вот они стреляют по странным существам о трех ногах, которые атакуют их резкими звуками, способными отбросить человека. Вот они пробираются в огромную камеру, где лежит на дне чудовищное существо, похожее на огромного младенца с непомерно раздутой головой, которая раскрылась, будто лепестки цветка. На брюхе у него грубо пришита третья рука. Снимающий комментирует, что это, видимо, и есть мертвый Нихилант, предводитель вортигонтов. Потом они пытались выбраться, а их атаковал целый отряд огромных трехлапых бойцов-гуманоидов, стреляющих странными горящими снарядами, издающими тихий шелест. Один из ученых погиб, прошитый этими штуками, однако отряду все же удалось отбиться. Однако затем на видеозаписи раздались крики, послышалась хаотичная стрельба, камера завертелась. Не было видно ничего определенного, пока, наконец, запись не оборвалась.
Не понимаю, зачем было это показывать?

8 июня
Утром земля в городе затряслась, словно началось землетрясение. В центре города рушились дома, люди, находившиеся там, бросились наутек. Я сидела на крыше мэрии, когда увидела, что происходит. На площади в паре кварталов от моего убежища вдруг произошел ужасный обвал, как будто в земле появилась воронка, в которую начали падать дома, машины и люди. Это выглядело просто ужасно. Хуже стало, когда из обвала начало лезть это Нечто.
Представь, читатель, будто из твоего живота, раздирая кожу, вдруг лезет огромный прут арматуры. Тогда ты, возможно, поймешь, каково было смотреть на то, как лезет из земли то, что люди позже назовут Цитаделью. Эта огромная конструкция, выше самого высокого на планете небоскреба, асимметричная, переливающаяся холодным бирюзовым светом, поднималась все выше и выше. Скоро она начала подпирать облака. Ее вершина терялась где-то там, высоко. Люди смотрели на это, раскрыв рты от изумления и ужаса. Что это? Уж не та ли страшная опасность, о которой предупреждали вортигонты?
О дальнейшем у меня сохранились очень смутные воспоминания. Я припоминаю, что из Цитадели вылетело огромное количество больших насекомоподобных штуковин с горизонтальными пропеллерами на хвостах, которые начали совершенно хаотично обстреливать город. Мне кажется, я помню, как Цитадель обстреливали ракетами, и как танки, что шли к ней, были буквально сметены с лица Земли выстрелами из пушек огромных шагающих треножников. Я помню, как умирали люди, как рушились здания, как асфальт горел под ногами. Как мы бежали, прятались, снова бежали и снова прятались. Казалось, это продолжалось вечно. Но на самом деле это продолжалось всего лишь семь часов. Нам сказали, что кто-то от лица всего человечества сдал захватчикам Землю. Будто бы сейчас только это и показывают по телевидению – раз за разом. У меня нет возможности посмотреть.
Я сижу сейчас в подвале, вокруг огромное количество людей. Плачут дети, плачут женщины, плачут мужчины. Я пишу эти строки в дрожащем свете свечи и тоже плачу, хоть и не знаю, отчего. Никто здесь не знает, что делать, и что будет дальше.»

Будучи в деревне, я не терял времени даром и написал новую главу. Она мне нравится по нескольким причинам.
Во-первых, я написал ее феноменально быстро: всего в два захода с коротким промежутком между ними, что делает ее самой быстро написанной главой в повести.
Во-вторых, я полностью написал ее в сельской местности, что радует меня по множеству причин.
В-третьих, если я не ошибаюсь, это самая большая глава из всех написанных.
В-четвертых, мне кажется, я превратил самый скучный пункт в составленном плане сюжета в не самый скучный (субъективно).
В-пятых, она просто кажется мне лучше Главы 5.
А теперь пришла пора разбить мои доводы в пух и прах шквалом испепеляющей критики.
Полная версия крео - как всегда, на Яндексе.


Глава 6
- Осторожно, проходим по одному, - говорил Вернер. Он стоял и следил, как мы будем проходить. Впереди тоннель преграждали длинные ленты липких толстых, похожих на лианы, языков. Их было штук десять или пятнадцать. Почему они висели здесь, где вероятность встретить что-то живое (и, следовательно, съедобное) стремилась к нулю? Или все же не к нулю? Барнаклы любят сырость, темноту – подземелья это их стихия. Но они никогда не появлялись там, где не было возможности поесть. А значит, нам надо быть настороже.
В тоннелях было мерзко. Даже не представляю себе более мерзкого места. Сырость, полная темнота, какие-то шорохи, капание воды и непрерывное эхо от шагов нашей группы – все это жутко действовало на нервы. Наши перспективы были совершенно туманными. Вернер признался, что смутно представляет себе населенность этих мест. С того момента, как он бывал здесь в последний раз, прошло очень много времени. Безусловно, это обнадеживало. И вот, спустя несколько десятков минут молчаливого шествования по тоннелям (колонной по двое) мы наткнулись на гнездо барнаклов. Их языки полностью перекрывали проход, оставляя лишь небольшой промежуток вдоль округлой стены. Здесь-то мы и должны были протиснуться. Кто-то спросил у Вернера, почему бы их не расстрелять попросту. Он ответил, что опасается пулевых рикошетов. Мне такая логика непонятна.
Мне вообще непонятен Вернер. С одной стороны, он кажется довольно мудрым человеком, настоящим лидером, удивительно целеустремленным и прагматичным. С другой стороны, некоторые его решения, мягко говоря, странны – уже начиная с решения разделить отряд и отправить половину на верную смерть. Может, он опасался, что большим количеством людей просто тяжелее будет руководить на открытых пространствах пустошей? И почему нельзя расстрелять барнаклов, чтобы их языки перестали представлять угрозу? Рикошеты? Какая нелепость.
Что больше всего удивляло – это молчаливая покорность членов Братства. Никаких вопросов. Вернер сказал – Братство делает. Эти люди были угрюмы, сосредоточенны, пытаться разговаривать с ними в походе было бессмысленной тратой времени. Они просто шли, и все. Куда, зачем – это знает Вернер, но не говорит им. Вероятно, они привыкли к этому положению дел, привыкли к тому, что вопросов задавать не нужно. Я же был здесь человеком новым. И пока что преданного члена Братства из меня явно не получалось.
Подошла моя очередь ползти мимо языков. Они висели в несколько рядов, расстояние между ними было совсем небольшим, так что протиснуться между ними смог бы, наверное, лишь ребенок. Оставалось ползти сбоку. Я перешагнул через контактный рельс, прижался спиной максимально близко к бетонным блокам (рюкзак пришлось снять и бросить вперед уже прошедшим) и пошел боком. Передо мной висели языки. Толщиной примерно с мое запястье, они были испещрены какими-то бороздками и бугорками. Языки мелко подрагивали, их концы внизу касались рельсов и иногда извивались. Эти твари ждали еды. Она сама должна была полезть к ним в рот. Я полз медленно, глядя перед собой. Я сам не заметил, как в руке моей возник пистолет – несмотря на все предостережения Вернера, я был готов стрелять сразу же, как только какой-либо из этих вонючих, липких языков меня зацепит. Но все прошло благополучно, и уже скоро я присоединился к группе уже перешедших людей.
Самое обидное, что ближайшая сбойка, по которой можно было бы пройти в параллельный тоннель, находилась сразу за скоплением барнаклов. Из нее вдруг начали выходить все вортигонты, что сопровождали нас. Я и не заметил момента, когда они ушли в параллельный тоннель. Вернер не мог им приказывать, поэтому они шли так, как им хотелось. Они вообще держались как-то обособленно от людей, пусть и являлись членами нашей группы. Сейчас они стояли впереди и явно не интересовались скоплением барнаклов – хотя могли бы уничтожить их своими электрическими способностями за пару секунд. Все они о чем-то тихо общались на своем языке.
Я убрал пистолет в кобуру и присел возле контактного рельса, не убирая руки с кобуры. С обеих сторон преграды находилось уже примерно равное количество людей. Вероника прошла мимо барнаклов почти сразу же после меня. Она сделала это ловко и почти не напрягаясь – ну да, она же выросла среди них…
Мимо барнаклов пролез высокий человек в мешковатом плаще с капюшоном, надвинутом на голову. Пройдя мимо меня, он отошел вперед, держась в стороне ото всех. Мне захотелось с ним поговорить, но я решил подождать. На той стороне как раз оставались двое: Вернер и невысокая девушка в бронежилете Гражданской Обороны. Она пошла первой. Шла она так же, как и все остальные, прижавшись спиной к бетону и повернувшись лицом к барнаклам. Она шла медленно и даже как-то неуверенно.
Вероятно, эта неуверенность и сыграла с ней злую шутку. Она вдруг поскользнулась и упала. Ее ноги вытянулись под контактным рельсом, и правая случайно задела один из языков. Язык мгновенно обернулся вокруг ноги, и резко дернулся вверх. Девушка завизжала. Ее протащило вперед, из-за чего она ударилась лицом по нижней части контактного рельса. Вот уже она висит вниз головой, одна нога тянется вверх, другая вместе с руками хаотично дергается и бьется, пытаясь освободиться. Я вскочил, выдергивая пистолет, и начал всаживать пулю за пулей в того из барнаклов, что держал девушку за ногу. Я не хотел очередной бессмысленной смерти. Я не хотел, чтобы эта девушка погибла так глупо. Кто-то тоже начал стрелять, но это не помогало. В тусклом свете налобных фонарей пули улетали мимо. А девушка все билась и билась, пытаясь освободиться, и уже ее руки и ноги прилипли к нескольким языкам, и несколько чертовых барнаклов дергали ее из стороны в сторону, а первый из поймавших ее барнаклов уже откусил ей правую ногу по колено. Хлестала кровь, грохотали выстрелы, нечеловечески орала обезображенная девушка, которую съедали заживо, и что-то кричал Вернер. Кажется, он приказывал не стрелять.
Наконец, пули сделали свое дело. Большинство барнаклов исторгло кошмарное содержимое своих желудков, языки ослабли и отпустили девушку. Она тяжело упала на шпалы. Я бросился к ней.
Это было ужасно. Она вся была залита кровью, обе ноги и левая рука были откушены, а пальцы правой сжались в кулак от боли. Это уже был не человек. Это был кричащий комок боли. Она все еще была жива, но это была уже не жизнь, а агония. Страшная, нелепая смерть. Я обернулся. Сзади стоял вортигонт. Не помня себя, я бросился к нему.
- Вы ведь можете спасти ее! Можете!
Но вортигонт лишь молча покачал головой и закрыл маленькие глаза, расположенные над одним большим.
- Ближайшее гнездовище муравьиных львов слишком далеко, человек. А без их экстракта у нас ничего не получится, - сказал он, наконец. – Сил у бедной девушки совсем не хватит. Скоро, скоро жизнь ее оборвется навсегда.
Это был приговор. Я отвернулся и ушел мимо стоящих вокруг безмолвных членов Братства, мимо Вероники и остальных вортигонтов. Добравшись до сбойки, я сел на бетонный пол возле кучи когда-то брошенных здесь запасных рельсов. Откуда-то сзади донесся один-единственный выстрел, оборвавший стоны девушки. Мне кажется, я знаю, кто его сделал.

***
Кто-то сзади подошел ко мне. Это был давешний человек в плаще. Он сел рядом и молчал. Я посмотрел на него. Он просто сидел и смотрел в стену. Лица его под капюшоном видно не было. Руки он прятал в длинных рукавах. Я отвернулся. Пусть сидит, лишь бы молчал.
- И вновь смерть, - сказал он. Голос его был скрипучий и медленный, будто в горле у него насыпан песок. – Смерть, причем злая и такая же бессмысленная.
- Что тебе надо? – спросил я.
- Я не пришел сюда успокаивать тебя, Лоренц. Думается, в этом совсем нет нужды. Я не буду говорить и о жертвах и тому подобной ерунде. Знала бы бедная Линда, что ее «жертва ради общего дела» будет такой – думаю, она бы отказалась от этого чертового похода и проклятого Братства.
Слова эти были необычными. Мне не верилось, что говорит их член Братства. Я вновь повернулся к нему. Он все так же смотрел в стену.
- Ты как-то нетипичен для этой организации, - сказал я. – Кто ты такой?
Он снял капюшон. В луче своего фонарика я увидел вытянутое застывшее лицо и короткую щетку жестких светлых волос. Незнакомец вдруг вытянул откуда-то из недр плаща сигарету, сунул ее в рот и закурил. Я заметил, что его левая рука одета в перчатку, и три пальца вместе с половиной ладони на ней отсутствовали, а мизинец был неестественно вывернут.
- Будешь курить? – спросил он. Я покачал головой. Он тоже покачал головой и продолжил:
- Меня зовут Виктор Тудор. Я болгарин. Хм, был им когда-то, - он коротко улыбнулся одними губами. – Это сейчас я нетипичен. Как и ты. Увидишь, спустя какое-то время в этом отряде все будут такими нетипичными. Кроме Вернера. Он будет им что-то кричать, доказывать, что он знает, куда мы все идем, и так далее. А на деле… Хм, на деле все выйдет не так, как он ждет. Не знаю вообще, чего он ждет. Такое ощущение, что этот поход он затеял только для того, чтобы убежать от самого себя.
- А зачем идешь ты?
- А ты?
- Ты что, еврей? Я первый спросил.
- Нет, я болгарин. Я же говорил. Зачем я здесь? Ну, скажем, мне интересно, чем все закончится. Как только станет неинтересно, я уйду. Я много брожу по миру. Ну а ты зачем идешь?
Я задумался. Разговор неожиданно меня увлек.
- У меня выбора не было, - ответил я, наконец. – В Городе меня ждал бы расстрел. Или еще что похуже. А там, в пустошах, я буду свободен.
- Свободен, говоришь? Ты хоть представляешь себе ту «свободу», которая тебя там ожидает? Или видел пустоши только из окон поездов?
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
- Мир там, за пределами городов… Он разнообразен. Где-то ты напарываешься на гнездо муравьиных львов. Где-то на колонию вортигонтов, которые не очень-то любят людей – такие есть, и не думай, что они не поддерживают отношений с теми, которые любят. Где-то вдруг находишь завод Альянса, где он добывает ископаемые – настоящий механический ад, почище любой Цитадели. Или находишь деревню с абсолютно одичавшими людьми, куда не добивает Подавляющее поле. Дети там… Хм, глядя на них, радуешься поневоле, что Альянс запретил нам размножаться. Да и вообще, именно в пустошах понимаешь: а не лучше ли жить в Городах? Не лучше ли быть частью того самого Нового порядка, о котором говорил Брин сразу после Семичасовой? Может, отрекаясь от завоевателей, мы совершаем величайшую глупость в истории человечества?
- Почему же ты живешь не в Городе?
Виктор опять улыбнулся одними губами и поднял изуродованную руку, показывая ее мне.
- Смотри, - сказал он. – Лет десять назад я сбежал из Города. То был Сити-10 или 31… не столь важен номер. Я примкнул к одной из группировок повстанцев – ты же слышал о людях, которые надеются прогнать Альянс с Земли? Было нас человек двадцать. Как и здесь примерно. Мы базировались в старом особняке на берегу красивого лесного озера. Это была наша база, мы гордо прозвали ее «Новая Надежда». Там было много таких баз, все они носили какие-то претенциозные имена. И вот однажды на нас наткнулся Альянс. Прикатили три БТРа, плюс парочка воздушных транспортников и штурмовик для поддержки с воздуха. Всего их было раза в два больше, чем нас. Штурмовик мы кое-как подбили, а вот с пехотой не совладали. Долго держали особняк, часа два. Двухчасовая война, хе-хе-хе. Осталось нас пятеро. Решили сдаться – все равно база почти полностью разрушена, «Новая Надежда» умерла последней. Сдались. Четверых сожгли заживо, а меня командир отряда решил попытать лично. Засунул мне левую руку в мясорубку и начал крутить. Крутил-крутил, пальцы ломались, перекручивались там, а он задавал мне вопросы. Просто ради своего удовольствия, потому что ответы на все эти вопросы он знал и так. А потом, когда ладонь моя уже полностью скрылась внутри, он начал крутить обратно. Обратно вынул уже не ладонь, а какие-то ошметки. А я вот с тех пор в Городах и не живу. Странствую. Интересно мне.
Он так на меня посмотрел, что у меня пропало уже всякое желание с ним разговаривать. Я решил, что с меня хватит и встал.
- Очень занимательная история. Пойдем, а то уйдут без нас.
- Не беспокойся, не уйдут. Они все равно решили привал устроить. Но ты иди к ним, если хочешь. Я тут еще пока посижу.

***
В тоннеле все сидели вокруг небольшого костерка, разожженного из шашки. Кто-то что-то ел, кто-то проверял снаряжение. Многие вполголоса переговаривались. Я заметил позади черный мешок. В нем лежали, видимо, останки бедной Линды.
Что я здесь делаю? Зачем принимаю участие в проклятом походе? Что объединяет меня с этой кучкой безумцев? Не знаю. Не знаю, не знаю, не знаю. Может, как Тудор, просто выбросить это из головы и ждать, чем все закончится? Можно даже ставки делать. Лениво щелкая какие-нибудь орешки, рассуждать о возможных раскладах, будто футбол обсуждаешь, а не жизнь людей. Тудор привлек мое внимание. Он был интереснее всех остальных, и по нему было видно, что он знает, чего хочет.
Я увидел Веронику. Наши взгляды встретились, и я направился к ней. Ей тоже было не по себе. Она сидела у костра и зябко ежилась. Я сел рядом. Мне не хотелось говорить, а она, видимо, не решалась начать разговор. Тем не менее, разговор в итоге начал я:
- У нее были друзья?
- Да, - поколебавшись, ответила Ника. – Были. Две девушки, с которыми она пришла сюда. С ними она в основном и общалась. Они остались там…
- Вот оно что, - сказал я. – Сначала Вернер разделил их компанию, отправив двоих на убой. Потом убил и третью. Замечательно. Просто прелестно.
- Но…
- Молчи! Ни слова больше! – я встал на ноги и отправился к мешку.
И откуда только они взяли этот мешок? Не иначе, специально прихватили на этот случай. На случай, если кого-то придется хоронить. Я развязал веревку, стягивавшую горловину мешка и открыл лицо погибшей. Кто-то стер с него кровь, и Линда теперь выглядела спящей. Так могло показаться, если не знать, что в мешке тело ее обрублено и изломано, если не замечать, что она не дышит, если не видеть сломанного носа и рассеченной брови.
- Спи спокойно, - прошептал я. – Прости, что не смог спасти тебя вовремя.
Я снова завязал мешок. Сзади послышались шаги. Вернер.
- Думаешь, я хочу с тобой разговаривать после этого? – спросил я.
- Нет. Просто подошел сказать, что мы уходим, - с этими словами он развернулся и пошел к костру.
Что ж, уходим, так уходим.

***
Два тоннеля теперь сошлись в один, двухпутный. Он был широк и даже в некоторой степени просторен. Я держался ближе к вортигонтам. Они не возражали. Их было шестеро, и всегда они держались вместе.
Когда смотришь на ворта, ни за что не угадаешь его возраст. Они все похожи друг на друга, а живут так долго, что людям и не снилось. Они неплохо устроились на Земле, расселившись колониями еще во время Портальных штормов. Помнится, они еще хотели предупредить о грядущей угрозе, но толку от этого, как показала история, в общем-то не было.
Вортигонты в массе своей сотрудничали с людьми. Они охотно учили земные языки, и, хоть и разговаривали довольно странно, понимать их можно было. Но эта открытость не была взаимной. Люди многого не знали о своих неожиданных союзниках. Как они размножаются, действует ли на них Подавляющее поле, что представляет собой Вортэссенция – на эти и многие другие вопросы вортигонты не отвечали.
В своей жизни я редко с ними сталкивался. Видел их в самом начале, когда они вовсю крутились в городах, захваченных Альянсом. Альянс стремился поработить их заново, поэтому вортигонты быстро ушли из городов, в края, которые тяжелее патрулировать. Они разводили там муравьиных львов и не жаловались на жизнь.
Когда я видел вортигонтов, мне всегда было неловко разговаривать с ними. Они являли собой образец мудрости и спокойствия, но при этом я всегда чувствовал какую-то смутную угрозу, исходящую от них. Вот он смотрит на тебя своим огромным красным глазом (маленькие, расположенные вокруг, обычно закрыты), и кажется, что он видит тебя насквозь. Вот и сейчас, когда я шел рядом с ними в авангарде нашего отряда, я изредка чувствовал, будто на меня смотрят – хотя ворты смотрели только на дорогу вперед.
Мне было неприятно, и даже подумывал о том, чтобы уйти обратно к людям, но один из них сказал вдруг своим скрипучим голосом:
- Не уходи, путник, побудь с нами.
Это было, несмотря на все мои ощущения, чертовски неожиданно. Я ответил:
- Я останусь, но… могу я вас попросить?..
- …не читать моих мыслей? – продолжил вортигонт, будто бы с насмешкой.
- Да, - только и ответил я.
Не знаю, есть ли у вортов эмоции. Они всегда говорят так странно, что и не сразу поймешь, что имеется в виду. Вот и сейчас я сомневался: они насмехаются надо мной или настроены просто добродушно?
- Мы не читаем мыслей, путник, - сказал ворт. – Мы ощущаем ощущения. Некоторым людям неприятно находиться рядом с вортигонтами. Некоторые чувствуют неловкость. Некоторые боятся. Некоторые не могут привыкнуть к нам – особенно если им довелось сражаться с нами, когда мы были рабами. Мы понимаем это. И понимаем, что путнику не очень легко идти рядом с отрядом вортигонтов.
Это была целая речь по меркам вортигонтов. Вероятно, этот был разговорчив.
- Почему же вы просите остаться? – спросил я.
- Потому что путнику сейчас нелегко быть с людьми. А с вортигонтами легче.
Вероятно, это было правдой. С большим удовольствием я сейчас вообще бы побыл один. Но необходимо было идти. В голове у меня родился вопрос, и я решился задать его:
- Скажите…
- Да, пусть путник спрашивает.
- Вы знаете, чем окончится этот поход?
- Да, - был ответ.
- И чем же?
- Конец будет похож на начало.
- Не понимаю.
- Путнику не удается пока понять. Волнения Вортэссенции он воспринять неспособен, поэтому все поймет тогда, когда придет время.
- Вы хотите сказать, я доживу до конца?
Молчание.
- А Вернер знает, куда идти?
- Вернер знает многое.
- И куда же мы идем?
- В место, что пахнет смертью.
Обнадеживает. Только «места, что пахнет смертью» мне и не хватало для полного счастья.
- И далеко ли до него?
- Нет, недалеко, - этот голос прозвучал сзади и принадлежал человеку. Я обернулся. Сзади шел Вернер.
- Вернер! Ты что, подслушивал?
Лицо у Вернера дернулось.
- Нет, - сказал он. – Вы быстро идете, я догонял вас. Едва догнал.
Он был один. Отряда не было видно – он еще был скрыт за виражом тоннеля. Пока мы вот так вот шли, тоннель чуть-чуть заворачивал влево и поднимался вверх. Идти было довольно утомительно. Я поначалу еще измерял путь по отметкам давно мертвого метро, но сбился и бросил это занятие. Я понятия не имел, сколько мы уже прошли под землей, и сколько осталось.
- Что впереди, Вернер? – спросил я. Этот простой вопрос, видимо, для него был не так и прост. Он долго молчал, идя рядом со мной. Наконец, ответил:
- Станция. Последняя перед выходом на поверхность. Мы уже совсем рядом, и я хочу тебя предупредить, Эмиль – то, что впереди, тебя может изрядно шокировать… А ты и так уже не в себе из-за смерти Линды.
- Нам грозит там опасность?
- Нет… Я думаю, нет, - поправился он. – Я давно там не был, но не думаю, что что-то изменилось. Разве что хэдкрабы проникли, и тогда будет худо. Но это вряд ли случится – слишком много времени прошло.
Вернер впервые казался живым человеком, а не человекоподобным роботом. Ему явно было не по себе, и совсем ему не хотелось идти через «место, что пахнет смертью». Я украдкой смотрел на него и видел: движения его замедлены, будто он идет, пересиливая себя. Что-то снедало его изнутри.
- Вернер, - спросил я, - а другого пути нет?
Он вдруг улыбнулся. На его свирепом лице это выглядело странно.
- Был бы другой путь, мы бы им и шли. Фенро, - он обратился к одному из вортгонтов. – Нам надо подождать остальных.
- Хорошо, ждем, - ответил Фенро.
К нам медленно приближался отряд. Полтора десятка странных людей, зачем-то куда-то идущих за своим лидером. Выглядели они измотанными – мы шли долго, без привалов (если не считать таковым короткую остановку после гибели Линды). Теперь они добрались до нас, и Вернер обратился к ним. Лицо его уже вернулось к обычному состоянию – перед своими подчиненными он показывать эмоции не спешил.
- Братья! – сказал он. – Мы почти добрались до выхода из тоннелей. Скоро мы окажемся на поверхности, за пределами нежилого пространства Города. Там мы устроим привал. Идти нам совсем недолго. Но сперва должен предостеречь вас. Впереди последняя подземная станция. Зрелище это не самое приятное. Мы все должны это перенести стойко. Наденьте противогазы, у кого есть. А теперь пойдем.
И мы пошли. Я шел с Вернером. Он посоветовал и мне надеть противогаз, что я и сделал после некоторых колебаний. Вернер того же делать не стал. Заметив мой вопросительный взгляд, он сказал:
- Мне не нужно.
Дело твое, подумал я. Вот и станция показалась из-за поворота. Подъем уже утомил, так что я был рад, что мы вышли на ровный участок путей. На станции до сих пор горело аварийное освещение. Пути разделялись посередине стеной, в которой виднелись запыленные витражи. На левом пути стоял поезд, поэтому пошли по правому.
Справа тянулась одна из двух платформ станции. Когда-то здесь жили. Виднелись остатки палаток, какие-то обломки мебели, давно потушенные кострища. И много-много иссушенных трупов. Мумии в истлевшей одежде, прилипшей к иссохшей коже. Они лежали везде, застигнутые чем-то. Позы их были самыми разнообразными, но говорили об одном: тут была паника. И все погибли почти сразу. Со всех сторон скалились черепа, челюсти которых были раскрыты в агонии.
Я посмотрел на Вернера. Он поджал губы и шел, не глядя по сторонам. Я не представляю, что творилось в этот момент в его душе. Он казался равнодушным, но я понимал, что это совсем не так.
Меня же зрелище погибшей толпы (а тут было много женщин, и дети, дети были тоже) шокировало не в той мере, какую ожидал, наверное, Вернер. Вернувшаяся ко мне в Городе-9 память подсказывала мне, что я раньше видал картины и пострашнее, так что здесь мне было неприятно находиться – но не более того.
- Хочешь знать, что случилось? – спросил Вернер, прервав мои размышления.
Не сказать, чтобы я этого так уж хотел, но я решил, что Вернеру нужно было выговориться, и кивнул.
- Здесь был пункт беженцев, - начал Вернер после некоторого молчания. – В самые первые месяцы после Войны. Многим людям не хотелось жить в Городе, и они спустились в метро – даром, что оно не работало уже долгое время. Я тоже был здесь. Мы жили тихо, не привлекая особого внимания. Именно в таких пунктах зарождалось Братство. Именно здесь мы планировали, когда уйти и в какую сторону. Тут было много людей. Мы уже собирались уходить, когда это случилось…
Тут его голос слегка дрогнул. Но лицо по-прежнему ничего не выражало.
- Мы ушли в разведку. Несколько мужчин, хотели узнать, свободен ли путь над землей. А я здесь нашел Веронику, и она не отлипала от меня ни на шаг. Пришлось взять ее с собой. Когда мы вернулись, здесь все уже было кончено. Альянс устроил облаву и атаковал всех, кто скрывался в метро. Они замуровывали подземку силовыми полями, натравливали хэдкрабов и манхэков, а где-то – как здесь, например, - атаковали газом, пропущенным через вентиляционную систему, - он обвел пространство рукой. – А еще где-то здесь осталась моя жена.
Он замолчал. Я не хотел ничего говорить, и вскоре, когда мы уже вновь шли по тоннелю, пройдя границу станции, он нарушил молчание:
- Такие вот дела, Лоренц. С тех пор я поклялся, что выведу столько людей из этого Города, сколько смогу.
Я снова не ответил. Дальнейший путь мы прошли молча. К нам присоединилась Вероника, которая тоже ничего не стала говорить. Я взял ее за руку, и мы так и шли, пока впереди, наконец, не забрезжил солнечный свет.

***
9 июня
Что ж, теперь, похоже, ясно, что мы будем жить в новом мире. Утром я решилась вылезти из подвала. В городе было тихо и пустынно. Повсюду валялись какие-то обломки, везде виднелись дымы пожаров. Я видела много разрушенных и сгоревших зданий, их плотность все более и более увеличивается по мере приближения к Цитадели. Не понимаю, почему я могу беспрепятственно бродить по городу. Наши новые хозяева пока себя никак не проявляют.
На площадях устанавливают большие экраны. Кажется, по ним теперь будут что-то показывать. Экраны эти странные: они сделаны как будто из прозрачного, неосязаемого материала синего цвета, издающего низкое гудение. Не знаю, что это такое.
Телевизоры пока молчат. Электричество есть, причем теперь оно подается сюда прямо из Цитадели по огромным кабелям, спускающимся к городу. К вечеру на улицах стали появляться различные существа, каковых мы еще никогда не видели. Во-первых, по небу летают огромные штурмовики – так их назвали люди. Они имеют длинное тело с круглым хвостом, в котором вращается винт. Всем своим видом они напоминают насекомое – в том числе и глазами. Эти штуки точно живые, но при этом явно имеют множество механических деталей. Во-вторых, на улицах бродят огромные черные фигуры, одетые в плащи. Головы у этих фигур маленькие, круглые, странно торчащие над плечами. В их руках (?) огнеметы, которыми они поджигают валяющиеся то тут, то там трупы погибших жителей города. Поджигают эти штуки и живых людей – если их поведение как-то не нравится этим существам. Мы назвали их крематорами. В-третьих, по городу частенько ходят высокие, в два-три этажа, треножники, будто срисованные из книжки Уэллса – тоже биомеханические, как и те штурмовики. Этих назвали страйдерами, они вооружены пулеметами и какими-то особенно мощными орудиями.
Город наполнен теперь звуками неземной природы: гулом, ритмичными стуками. Иногда на Цитадели начинают гудеть сирены. Между домами летают маленькие металлические машины, которые фотографируют лица людей. Есть тут и множество других разнообразных существ, описывать которые у меня нет желания – или не хватит слов. При этом наши захватчики пока что совершенно ничего не сообщают. Мы не знаем даже, кто нас захватил.

10 июня
По стенам расклеивают специальные выпуски газет. Специальные – и, видимо, последние. Каждая из них состоит из одной полосы с кричащими аршинными буквами: «ЗЕМЛЯ СДАЕТСЯ!» Ниже приписка помельче: «Семичасовая война окончилась победой Альянса».
Также пишут о различных разрушениях. Стерты с лица Земли Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж и многие другие столицы. Альянс предпочитает сохранять города поменьше, в них возводятся Цитадели, объединенные в глобальную сеть. По-прежнему неизвестно, что такое Альянс, откуда он прибыл и что ему от нас надо.
Также в газетах пишут, что Администратором Земли назначен бывший руководитель научного центра “Black Mesa” доктор Уоллес Брин. Вся Земля теперь объединена под его властью. Вечером ожидается его телеобращение.
Как и следовало ожидать, вещать он начал с огромных экранов, развешанных на площадях. И вот, что он сказал:
«Человечество!.. Как всегда могущественно и гордо звучало это слово! Человечество считало себя венцом Природы, Царем Земли, силой, способной повелевать океанами, континентами, Природой. Человечество, делавшее робкие шаги в Космос, человечество, считавшее себя в достаточной мере сильным для этого. И при этом разъединенное на государства, правители которых ненавидели друг друга, снедаемое жадностью и алчностью, привыкшее к комфортной жизни с безудержным потреблением.
Человечество, которое даже не заметило, что оно неизлечимо, безнадежно больно. Да, мы развивали науку, медицину, работали над портальными технологиями, изобретали новые материалы и готовились колонизировать другие планеты. Но познание мира было лишь одним полюсом. На другом полюсе громоздились все людские пороки, безудержный эгоизм и тщеславие, расовые предрассудки, ксенофобия, религии и первобытные инстинкты. То, что рано или поздно обязательно потянуло бы человечество на дно, привело бы его к гибели.
К счастью, мы оказались не одни во Вселенной. Оказалось, что в ней давно существует гораздо более мощная структура, структура, на миллиарды лет обогнавшая человечество в своей эволюции. Структура, способная собрать под своим крылом множество миров и человечеств, поднять их уровень, сделать властелинами Вселенной. Эта структура давно победила то, что мешало нам, и теперь делает то, что должна: создает мир Порядка и Гармонии, мир Познания и Эволюции, где нет места примитивным инстинктам и предрассудкам. Эта структура – Вселенский Альянс, Союз Миров и Цивилизаций, который комбинирует в себе все лучшее из того, что накопили разные миры.
Мы должны быть рады тому, что такое мощное, хорошо развитое образование обратило свой взор на нашу маленькую планету и согласилось взять ее под свое покровительство. Несомненно, Альянс приведет человечество к настоящему счастью, до которого нам пока еще так далеко. Очень важен тот факт, что Наши Покровители выбрали именно меня представлять Их волю на Земле. Я – ученый. Я – человек Познания, человек, который был выбран Ими среди миллиардов представителей нашего вида. Вместе мы пройдем тот мучительный отрезок Эволюции, который необходим нам, чтобы стать полноправным членом Союза. Мы отринем низменные инстинкты, мы начнем тотальную модернизацию сознания и тела. Мы – человечество. Мы идем в будущее. Добро пожаловать в новый мир. Добро пожаловать в Новый порядок».

*первонах.джпг*

Во-первых, я написал ее феноменально быстро
?-21.08 — первая глава
21.08-19.09 — вторая
19.09-06.02 — третья
06.02-29.03 — четвёртая
29.03-28.06 — пятая
28.06-29.07 — шестая
Вторую ждать пришлось чуть меньше))

В-третьих, если я не ошибаюсь, это самая большая глава из всех написанных.
Глава 1 - 20,7 кб
Глава 2 - 18,9 кб
Глава 3 - 26,4 кб
Глава 4 - 19,8 кб
Глава 5 - 21,8 кб
Глава 6 - 28,3 кб
Всё верно. Только тут размеры неправильные, Опера при копипастии ещё пробелы перед каждым абзацем вставляет, так что на самом деле размеры чуть меньше.

В-четвертых, мне кажется, я превратил самый скучный пункт в составленном плане сюжета в не самый скучный (субъективно).
Это какой? Барнаклы?
Глава вообще нескучная, всё норм.

В-пятых, она просто кажется мне лучше Главы 5.
Определённо!

А теперь пришла пора разбить мои доводы в пух и прах шквалом испепеляющей критики.
Это чтобы тебя до такого состояния испепелило, или всё же помягше?)) Ну я не знаю, если то, что в спойлере можно считать критикой...

Раз уж попал точно на новую главу, то пора бы уже и отписаться, благо читаю твое произведение с самого начала, просто анонимный редкий гость™ тут.

Впереди тоннель преграждали длинные ленты липких толстых, похожих на лианы, языков. Их было штук десять или пятнадцать. Почему они висели здесь, где вероятность встретить что-то живое (и, следовательно, съедобное) стремилась к нулю? Или все же не к нулю? Барнаклы любят сырость, темноту – подземелья это их стихия. Но они никогда не появлялись там, где не было возможности поесть. А значит, нам надо быть настороже.
Интересное наблюдение. Но как-то не используется этот прием в модах (как и в оригинале?), ну висит-висит, пусть весит, если не мешает.

Эти твари ждали еды. Она сама должна была полезть к ним в рот.
И все-таки, они сами немного извиваются в сторону живой дичи (человека). Так что решение Вернера не стрелять хотя бы у прохода ну очень странное.

Меня зовут Виктор Тудор. Я болгарин.
Отсылка к Виктору Антонову?

Ты что, еврей? Я первый спросил.
Какой-то резкий ответ. Лучше убрать первое предложение...

Разговор с Виктором понравился, интересная мысль про диких детей.

Я развязал веревку, стягивавшую горловину мешка и открыл лицо погибшей.
- Спи спокойно, - прошептал я. – Прости, что не смог спасти тебя вовремя.
Странное решение. Во-первых, стреляли все, и в темноте было плохо видно, так что почему он винит себя в ее смерти? Просто злоба на Вернера и на все братство понятна, а это нет - он ведь ее даже не знал. Но опять-таки, оставим это на его совести^W слабости.

Про станцию хотел спросить, почему они там укрывались несколько месяцев (В самые первые месяцы после Войны) и Альянс их не трогал, хотя наверняка знал про линию метро и прочее, но видимо, выжидал, когда наберется достаточное количество людей, чтобы покончить со всеми сразу? Не знаю, насколько это мудрое решение, все-таки они не причиняли вреда Альянсу (судя по всему), так что даже уничтожь он их сразу, это грозило было потерей месторасположения следующих беженцев, но кого они интересуют, безоружные?

Речь Брина понравилась, возразить нечего.
*на Бина уставились десятки повстанческих глаз с нескрываемой ненавистью*
Вы чего, пацаны, я же свой...

UPD: Ах, ДДГ меня таки опередил. Это все потому, что он меня в Стиме отвлекал беседой (или я его)! *задумался* А пост тогда написан его ботом! Вот! *отмазался*
А вообще, жжошь напалмом, мой обзор даже какой-то вялый по сравнению с твоим. Ну все, удаляю пост... :D

>>Ты что, еврей? Я первый спросил.
>> Какой-то резкий ответ. Лучше убрать первое предложение...
Заменить на: "- Ты что, одессит? - А што, не видно?" )) //в Одессе, кстати, есть заметная болгарская диаспора

Просто злоба на Вернера и на все братство понятна, а это нет - он ведь ее даже не знал.
Просто это была красивая девушка, если б это был какой-нить мужлан, он бы так сентиментальничать не стал ;) //ну я точно

*на Бина уставились десятки повстанческих глаз с нескрываемой ненавистью*
Вы чего, пацаны, я же свой...
Ы!

WAT

Я подозреваю, что автор ожидает комментариев попонятнее и попространее, а не в стиле "+", "и меня запишите", "прочитал".

*подумал и добавил спустя кучу времени*
Хотя, конечно, даже односложный комментарий лучше, чем никакой... И всё же...

Конечно никто не отписывается, - ведь продолжения всё равно пока нет, обсуждать нечего.
Я говорил про весь подфорум в целом, а не только об этой теме.

*UPD*
Начал новую главу.

Да ну, что-то слишком пессимистичная оценка %)
Пять глав надо написать... Пожалуй, оценка, наоборот, слишком оптимистична))
Моя цель, на самом деле - ни в коем случае не дотянуть до четырехлетия с начала написания (это будет июль следующего года). Писать "Сити-9" столько времени как-то неприлично даже.

Новая глава. Надеюсь, кто-нибудь ее прочитает.
Целиком - как обычно, здесь.
Бонус - специальная картинка о моей горячей любви к Пегачу.

Глава 9
Утром меня разбудили крики. Еще не сбросив с себя остатков сна, я понял: то, что предсказывал Тудор, началось.
- Мы должны знать, куда идем! Мы не хотим идти в неизвестность! – мужской голос, басистый и основательный.
Часть людей повторяла то же самое. Послышался возглас: «Да! Вернер, скажи же нам, куда мы идем!» Я, наконец, открыл глаза и выпрямился на своем месте. Вся наша группа, двадцать один человек и шесть вортигонтов, ночевала в бывшем конференц-зале обсерватории. Спали, как в былые времена в самолетах: откинувшись на спинки старых потрепанных кресел. Их было чуть больше, чем нас, поэтому места хватило всем. Вортигонты расположились, как обычно, отдельно – в этот раз в холле обсерватории. На территории мы также нашли и бывшую гостиницу, однако от нее мало что осталось, поэтому расположились здесь, в тепле и сухости. Благодаря вортам даже удалось запустить в подвале аварийный генератор, что обеспечило нас электричеством.
Группа недовольных состояла из пятерых человек. Я увидел Конрада и Родригеса. Человека, говорившего громче всех, звали, как я помнил, Генрих. Рядом с ними был и Виктор, но он просто молча наблюдал за происходящим. Выглядел он так, будто все шло по его плану.
- Куда мы идем? На смерть или к спасению? – кипятился Генрих. Это был пожилой человек, почти старик, носивший пышные усы и почти полностью уже поседевший. В прошлой жизни он был водопроводчиком, при Альянсе работал на системе водоснабжения в Сити-17. В Сити-9 он попал несколько месяцев назад, и ему здесь сразу не понравилось. Был он человеком заносчивым и грубым.
Вернер не выглядел обескураженным. Он явно понимал, что дело к этому и идет, и что возникновение протестов – всего лишь вопрос времени. Сейчас он медленно поднялся со своего места и отправился к сцене, с которой когда-то читали доклады. Он и мог сейчас сойти за докладчика: в руках он держал драгоценную папку, ради которой мы рисковали своими жизнями. Недалеко от меня обнаружился Норман. Я украдкой посмотрел на него: он глядел на папку и на Вернера совершенно ненавидящим взором. Взгляд этот мне не понравился.
Вернер подождал, пока возгласы стихнут. Люди замолчали, и он заговорил:
- Я понимаю ваше недовольство. Однако теперь я прошу вас послушать послание, которое обнаружил в этой папке в старом доме возле той станции метро, где мы были в последний раз. Просто послушайте, не перебивая. Если у вас останутся вопросы, задавайте. Но сперва дайте мне прочитать это. Да, Генрих? Ты не будешь меня перебивать? – он буквально прожег Генриха взглядом. Генрих смутился и проворчал:
- Да, я послушаю тебя, Вернер.
- Что ж, хорошо, - оглядев нас, Вернер раскрыл папку и принялся читать:
- «Путник! Если ты нашел эту папку, значит, ты выбрался из Сити-9. Тебя привела сюда та информация, которую ты почерпнул из тайника в старом здании вокзала на разрушенных территориях. Это значит, что ты способен находить спрятанное, то, что не приспособлено ни для кого, кроме тебя. Это то, что дает тебе возможность выбраться из Города. Воспользуйся этой возможностью. Находиться там невозможно. Было бы хорошо, если бы ты также взял с собой столько людей, сколько можешь.
Мы, написавшие это послание – не те люди, которые ушли первыми. Первые ушли в самый первый год после пришествия Альянса, переждав зиму в Городе. Они ушли вскоре после того, как Сити-9 охватило восстание, которое было утоплено в крови. Самое ужасное было в том, что граждан Города убивали бывшие люди – такие же, как они когда-то, выбравшие модификацию. Они захотели стать частью Альянса, их прельстила пропаганда, обещающая немедленную эволюцию. Ты, наверное, видел эти граффити на стенах – «три стадии» развития человека: обезьяна, Homo Sapiens, и модифицированный человек. Они обещали нам дорогу к звездам, вступление во Вселенский Союз. Многие поверили. После Портальных штормов они воспринимали захватчиков как спасение. Однако Альянс сделал из них безжалостных и бездушных убийц. И они убивали своих бывших друзей, родственников и сограждан. Безо всякой жалости.
Ты, конечно, и сам это знаешь. Ты видел своими глазами, как исчезали дети и подростки, ты помнишь, как люди уходили добровольно. Напоминая об этом, я просто хочу, чтобы вы об этом не забыли. И несли это знание в будущее, каким бы мрачным оно ни казалось.
Восстание было подавлено, но многие люди ушли. Часть из них ушла недалеко, обретя свой покой в подземных ходах под развалинами. Но были и те, что сразу хотели пойти дальше. Их было немного, но для них этого было достаточно. И они ушли. Они вырвались из этого города, и их судьба нам неизвестна. Однако они сообщили некоторым людям, что собираются основать в глубине пустых земель, вдали от ока Альянса, маленькую колонию. Оазис, который сохранил бы человеческую культуру и приумножил бы ее. Куда могли бы стекаться несчастные люди с территорий, не затронутых Альянсом, а также те люди, кто решился на побег из любого Города.
Мы не знаем, удалось ли им добиться своей цели. Но мы точно знаем, что в том направлении, куда ушли они, нет ни одного города Альянса на многие сотни километров. И мы, те, кто пишет это послание, идем по их следам. Поэтому мы оставили в развалинах несколько подсказок, которые привели тебя к нам. Мы надеемся, что ты пойдешь за нами. Там, где ты нашел послание, есть еще несколько таких же для других людей. Если ты забираешь последнее, сделай копию – или напиши свое. Мы идем на юг. В старых пещерах там есть колония вортигонтов. Мы надеемся на их помощь. Мы будем оставлять знаки, тайники и yказания. Если ты и твои люди воспользуются ими, то вы не собьетесь с пути и когда-нибудь сможете догнать нас. Или найти Оазис, где мы объединились с теми, кто там уже есть. Мы верим, что он есть. Мы верим в вас. Удачи, друг!»
Вернер закончил читать. Повисла тишина. Я огляделся и увидел изумление на лицах людей. Оказалось, мы не одни! Оказалось, для нас оставляют подсказки! Это было невероятно. По-видимому, эту реакцию Вернер тоже предсказал, потому что он едва заметно улыбался. Улыбался и Тудор: он все же угадал намерения Вернера и был доволен тем, что у него это получилось. Вероника, сидевшая в первом ряду, выглядела спокойной, не было особых эмоций и у Уиллы. А Норман…
Норман сидел, обхватив забинтованную голову руками. Он, казалось, вовсе не интересовался происходящим. Меня вновь начало охватывать беспокойство. Подозрения насчет его болезни, точившие меня, опять вернулись.
Однако сейчас я сосредоточился на нашем собрании.
- Это все пустые обещания! – орал Генрих. – Мы не знаем, кто эти люди, увенчалась ли их авантюра успехом! Есть ли какой-то Оазис вообще! Все эти люди могли передохнуть в пустоши от жажды или от зверей из Ксена! Их могли поубивать какие-нибудь дикари! Да это, черт раздери, вообще может быть одной большой провокацией Альянса!
Поднялся гвалт. Часть людей соглашалась с Генрихом, часть возражала. Такого накала страстей эти стены не видели давно. Я перебрался поближе к Виктору.
- Интересно, не правда ли? – поинтересовался он, увидев меня. – Все, как я и предсказывал. Единственное отличие в том, что Вернер не сам это обещает, а подкрепляет все неким посланием. Будто это наш долг воспользоваться чьим-то руководством. Будто сами обстоятельства понуждают нас куда-то идти. Это немного нетипично, но в остальном – все точно так же.
- И что теперь? – спросил я. – Что ты предлагаешь?
- Что я предлагаю? – засмеялся Виктор. – Уж точно не возвращаться в Город. Никто не будет ждать нас там с распростертыми объятиями. Самое плохое в этой ситуации, что мы сами сожгли мосты. Взорвали тоннели. У нас нет выхода.
- Да, действительно – согласился я. – Оставаться здесь нельзя – слишком близко Город. Да и это мрачное соседство с шоссе…
Тудор посерьезнел.
- Ты тоже вспоминаешь, как это было?
- Да, черт возьми. Я в подобном участвовал.
- Понимаю. Однако, если вернуться к нашей ситуации, то на месте Вернера я бы действовал иначе.
- Как?
- Тоже отправился бы в путь. Но искал бы не мифический Оазис, а место, где можно было бы укрыться. Какую-нибудь старую отдаленную военную базу. Где сохранились довоенные запасы. Где бы можно было начать заново. Построил бы свой Оазис. Это то, как бы действовал я. Вернер же хочет на готовенькое.
Я был вынужден с ним согласиться. Спор тем временем бушевал вокруг с прежней силой.
- Мы хватаем кота в мешке! – захлебывался Генрих.
- А что предлагаешь ты? Вернуться в Город? В ласковые руки Альянса? – возражал Вернер. Его поддержали.
- Мы могли бы остаться здесь! Тут полно уцелевших брошенных зданий. Перезимовали бы, а весной с новыми силами пошли бы куда-нибудь в один из старых городов, где Альянсом и не пахнет!
- У нас нет возможности сидеть здесь и зимовать, и ты прекрасно знаешь об этом, Генрих. Если мы останемся здесь, мы просто в конце концов помрем от голода, - сказал Вернер. – К тому же здесь слишком близко Город. Выйди наружу и вдали ты увидишь Цитадель! А эти покойники в машинах! Понравилось бы тебе сидеть с ними по соседству несколько месяцев подряд? Или вытряхивать их и закапывать? Я говорю вам, мы должны идти на поиски Оазиса!
Как оказалось, вортигонты, которых изначально забыли позвать, были уже здесь. Фенро подошел и о чем-то начал говорить с Вернером, пока в зале продолжали спорить.
- Тишина! – вновь провозгласил наш лидер. – Даю слово вортигонтам, раз уж сам не могу вас убедить.
Все затихло. Вортов уважали как никого. Фенро, чуть раскачиваясь, заговорил:
- Мы знаем эту колонию вортигонтов на юге. Мудрый Аран заправляет там. Они могли бы осветить наш неизведанный путь светом знания.
- Как долго туда идти? – спросила Уилла, до сих пор молчавшая.
- Примерно два дня. Пещерные ворты скрытны, но мы всегда можем найти друг друга благодаря священной Вортэссенции. Поэтому этот считает, что людям следует прислушаться к словам того, кого они избрали своим лидером. Искренностью наполнено то послание, которое он прочитал, а значит, мы можем туда пойти.
Теперь возражений не было ни у кого. Бунтовщиков задавили большинством, и им пришлось согласиться, что иного пути нет. У людей появилось некоторое воодушевление.
Но не у Нормана. Ему было все равно. И он беспокоил меня все больше и больше.

***
Когда все расходились, собирая свои пожитки (решили выступать сегодня же), я подошел к Вернеру.
- Разобрался с оппозицией, а, Моисей? – пошутил я.
Вернер шутку не оценил:
- Потом будешь упражняться в остроумии, Лоренц. Эти документы – настоящий кладезь! Это то, что я искал все это время! Только благодаря им мы знаем, куда идти.
- Что там еще в твоей папке, помимо послания? – спросил я.
- Из того, что было – план с отметками нескольких тайников у нас на пути. Видимо, они решили заложить их заранее, либо отправили кого-то назад с этим планом. Остальное – в основном старые бумаги, которые я находил во время поисков. Хорошенько же я повозился, разыскивая те тайники в развалинах и пытаясь разобраться, как они зашифровывали их местоположение! Настоящий квест. Но теперь благодаря бумагам, которые я собрал, мы точно знаем, как добраться до пещеры, где живут вортигонты.
- Это все замечательно, но откуда ты знаешь, можно ли доверять этим людям? Может, это действительно ловушка? А вортигонты в пещерах? Ты же не можешь утверждать, что они нам помогут.
Вернер прищурился.
- Если бы ты участвовал в нашем деле раньше, Лоренц, ты не задавал бы этого вопроса. Я излазил все эти чертовы развалины. Я с самого начала слышал о людях, которые ушли. Та, первая, группа была на слуху у всех. Это было сразу после восстания, когда мы еще сидели на станции метро. У меня был друг, он потом погиб во время рейда Патруля, когда наших травили газом. К этому другу приходил один из тех, кто тогда отправился в путь. Все помнили, как бежали в города во время Портальных штормов. Все помнили, какие опасности поджидали там, это было еще свежо в памяти людей. И, осознавая это, они все равно уходили. Потому что хотели нормального, независимого будущего. Пусть в обстановке диких земель, пусть в осаде всякой фауны из Ксена – но без Альянса. Идея Оазиса была именно в этом.
- Но вы же не знаете, что случилось с ними! А если они погибли?
- Они оставляли следы. Надписи на стенах. Тайники. Одну из этих надписей я обнаружил здесь. Сейчас я тебе покажу.
Мы отправились в холл. Там уже собирались люди. Они готовы были идти. Уилла и Вероника раздавали указания. Многие смотрели на меня, я видел, как они перешептывались. Их явно удивляло, что я часто разговариваю с неприступным Вернером. Наверное, это добавляло уважения ко мне в их глазах.
Снаружи, в парке, Вернер пошел туда, где накануне вечером я смотрел на город в сумерках. На верху лестницы красовался разбитый во время Войны мемориал. Гранитные обломки валялись вокруг, разбросанные точным попаданием какого-то снаряда, и на табличке в нижней части памятника остались только слова «Январь 1944».
- Памятник другой войне, разбитый Войной последней, - пробормотал Вернер. Мы прошли по дорожке дальше и остановились у другого крыла главного здания. Оно тоже было полуразрушено, но одна из стен еще стояла. На цоколе понизу разместились слова, наспех написанные черной краской:
«Мы – группа «Оазис», были здесь первой весной после Семичасовой Войны. Нас тридцать пять человек: пятнадцать мужчин, пятнадцать женщин и пятеро детей и подростков. Мы идем, спасаясь от ужаса, который уготовили нам захватчики из космоса. Наш путь лежит на юг, где, как нам известно, есть община вортигонтов. Мы будем оставлять эти послания и далее, чтобы их могли находить те, кто пошел за нами, однако они будут надежно спрятаны от посторонних глаз. Мы надеемся избежать опасности и возродить человечество – даже если это возрождение продлится лишь одно поколение». Выше на стене был нарисован условный знак – очевидно, символ «Оазиса»: круг с точкой посередине. Рядом число: 35.
- Это они. Тридцать пять человек, за которыми мы следуем, - сказал Вернер. Было видно, что для него это не пустой звук.
- Хорошо, - сказал я. – Если «Оазис» здесь был, то были ли здесь те, кто написал эти твои документы? И кто они?
Вернер покачал головой.
- На второй вопрос ответа у меня нет. Братство – я имею в виду большое Братство, а не только наш отряд – занималось поисками любых зацепок, позволяющих обнаружить, как и куда уйти из подземелий. Это была наша главная задача, как ты помнишь. Наш отряд нашел первую запись от Последователей – так я их называю – около пяти лет назад. Это произошло случайно. В одной из квартир в разрушенных кварталах, заполоненной стареющими хэдкрабами, от которых мы едва отделались, нашлась записка, прилепленная магнитом к холодильнику. Это было сделано явно после Войны, потому что записка была гораздо чище всего, что было в этой квартире, будто этот листок бумаги только что вырвали из тетради, которая долго лежала в стопке и никогда не открывалась. В записке было указание поискать в одном из бывших заводов города шкаф со старой документацией, где и было спрятано следующее указание. Сам завод не был прямо назван, автор записки дал только несколько косвенных примет на местности. Наш отряд утаил находку от других отрядов – таково было сложившееся правило Братства. «Выживаем вместе, уходим поодиночке», так звучал наш негласный девиз.
- Какое же из вас тогда Братство? – удивился я.
- Как ты помнишь, нашей главной чертой была полная автономность друг от друга. Была связь, была помощь, была общая система рекрутирования новичков в Городе – мы построили целую агентурную сеть – были общие цели. Разными были пути достижения этих целей. Я понятия не имею, куда ушли остальные, и ушли ли. Это мера на случай, если какая-то часть Братства попадет в плен к Альянсу.
Мы стояли на лестнице и смотрели на лежавший на севере Город и окружавшие его развалины. Торопиться было некуда, можно было и поговорить.
- В конце концов мы нашли этот завод. А на заводе нашли искомый шкаф. Тайник был на месте, а там новое указание. Это захватило меня. Мы бродили по всем развалинам в поисках новых тайников, и это было очень интересно. Последняя же цель была там, где мы чуть не попались хэдкрабам. Только там и лежало конкретное послание.
- Зачем же им было выстраивать такую комбинацию? Зачем такие сложности?
Вернер пожал плечами.
- Не знаю. Может, пытались запутать след. Вполне логично, учитывая, что Альянс не поощряет побегов в нежилое пространство.
Эта часть истории мне была понятна. Но вопросов меньше не становилось.
- Хорошо, предположим, эти Последователи существуют и добились цели. Допустим, они нашли Оазис и объединились с теми, кто его основал. Но ждут ли они еще кого-то? Вдруг их лидеры поумирали, а власть перешла к тем, кто не хочет, чтобы к ним пришли чужие? Вдруг они встретят нас огнем, когда мы их найдем?
Вернер молчал.
- Я понимаю, что ты не хочешь сидеть на одном месте, что ты ищешь тех людей, которые могли бы возродить человечество, - продолжал я. – Но что, если они этого уже не хотят?
- Я понимаю тебя, Лоренц, - ответил, наконец, Вернер. – Ты опасаешься, и это вполне естественно. Особенность нынешнего мира заключается в том, что нам совершенно неизвестно, что происходит в нем. Альянс не суется дальше своих городов и их окрестностей, огромные пространства просто пустуют. Там могут жить кто угодно, хоть дикие люди, хоть дикие звери. Если Оазис окажется не тем, что я ищу, если они потерпели неудачу – мы уйдем от них. Мы не вернемся сюда, мы найдем место, где можно будет дожить жизнь спокойно. Это я тебе обещаю. Ты согласен?
- Еще не поздно отказаться, Вернер, - сказал я. – Подумай.
- Я уже подумал, Лоренц. Не проходит и дня, чтобы я не думал. На мне лежит огромная ответственность. Но есть одна особенность, - он пристально посмотрел мне в глаза. – Я сам взял на себя эту ответственность. Отвечать тоже мне, если что. И я не откажусь. А теперь пойдем. Люди ждут нас.
Мы отправились назад. Отряд уже собрался у главного входа в обсерваторию. На дороге с нами соседствовали ржавые машины, вокруг темнели сухие деревья. Небо снова хмурилось, вот-вот обещая залить нас дождем. Увидев Вернера, люди без слов поднялись на ноги – дисциплина была такова, что не нужно было тратить слов на какие-либо указания. Мы перешли дорогу и двинулись на юго-восток, путь наш лежал через обширные плоские поля, поросшие высокой жесткой травой. Никто не оглядывался на город. Вскоре он совсем скрылся за краем холма.
Все мосты были сожжены.

***
Идти по полям было тяжелей, чем по дорогам, но здесь хотя бы не было трупов. Каких-либо зверей мы тоже не повстречали. Я сначала опасался, что на нас могут напасть муравьиные львы – огромные инопланетные насекомые, занесенные к нам во время Вторжения, но один из вортигонтов, Гроа, успокоил меня. Муравьиные львы, сказал он мне, живут в основном в песках, а здесь почва была совсем другой. Вортигонты знали об этих тварях все.
Шли мы весь день. Довольно быстро после отправления мы добрались до развалин одного из бывших пригородов. Мы обошли его стороной, потому что ничего хорошего там не ожидалось. Карта тайников, которой владел Вернер, насчет этих развалин молчала, поэтому делать нам там было нечего.
Я не мог чувствовать себя спокойно, пока мы находились так близко от Сити-9. Все время я прислушивался в плотную, ватную тишину, окружавшую нас, ожидая услышать стрекот лопастей альянсовского вертолета, или гул штурмовиков и транспортников… Но никто не летел за нами. Про нас будто позабыли, и вряд ли кто из нас был этому не рад. Но тревога меня не отпускала.
Был и другой повод тревожиться – Норман. Он все время шел, опустив забинтованную голову, бормотал что-то себе под нос, ноги его иногда заплетались. Когда он осматривался вокруг, его взгляд то не выражал ничего осмысленного, то сочился неприкрытой яростью. Все чаще я ловил этот второй, злобный, взгляд, на себе, и мне это совсем не нравилось.
С Норманом пыталась разговаривать Уилла, но он с каждой такой попыткой я тревожился все больше, поэтому в конце концов я попросил ее не подходить к нему. Она удивилась, но послушалась. Те из нас, кто знал, в чем дело, все чаще обменивались встревоженными молчаливыми взглядами. Хуже было то, что подозревать неладное начали и все остальные. Я не знал, были ли у Нормана раньше друзья в отряде помимо Ханны, но теперь их явно не осталось. И вечером, когда мы добрались до разрушенной деревеньки (пришлось немного пострелять – в домах оказалось множество довольно взрослых уже хэдкрабов) и разбили лагерь, никто не присоединился к Норману. Он отдалился от всех остальных, исчез из поля зрения, и многие позабыли о нем в этот вечер. Это была ошибка.
Деревенька, в которой мы оказались, давно была заброшена. Названия ее мы не знали – дорожный знак, сообщавший его на въезде, давно облупился и проржавел насквозь. Тайников «Оазиса» или Последователей здесь не оказалось, но Вернер сказал, что здесь они и не были отмечены. Вероятно, кем бы ни были люди, которые прошли здесь до нас, они не чувствовали необходимости делать тайники в такой близости от города.
Впрочем, один из знаков их пребывания здесь мы нашли. На косой шиферной крыше двухэтажного кирпичного здания на краю деревни виднелся все тот же круг с точкой. Рядом, как и на послании в обсерватории, число 35 – они добрались досюда без потерь, как и мы. Следов Последователей мы не нашли, разве что давно брошенное кострище в одном из подвалов могло на них указывать. Время для человечества остановилось, и даже такая недавняя экспедиция, по сути, в нашем понимании недалеко ушла от каких-нибудь доисторических племен: брошенный костер, какой-то мусор рядом с ним, ржавые банки из-под консервов – все это оставили здесь так давно, что это не имело никакого значения. Мы знали, что наши предшественники побывали здесь. Этого было достаточно.
Сама деревня состояла буквально из десятка покосившихся и наполовину сгнивших деревянных домов. После зачистки от хэдкрабов было решено разбить палатки возле единственного кирпичного здания, в котором предпочли разместиться вортигонты. Когда стемнело, Вернер расставил часовых и определил их сменщиков. Мне не пришлось быть ни тем, ни другим, поэтому я отправился к Виктору поговорить перед сном.
Тудор поставил свою палатку с краю, возле самой стены дома, и когда я вошел к нему, мирно лежал с книгой. Вид у него был такой, будто мы не находимся черт знает где на открытой местности, а уютно расположились в своих городских квартирах после работы. Я высказал свое удивление на этот счет, и болгарин искренне рассмеялся.
- То, что мир захвачен Альянсом, еще не повод бросать читать книги, Лоренц! – сказал он. – Тем более что у меня не так часто выдается возможность это сделать. К тому же эта книга написана по-болгарски, хоть какое-то напоминание о прошлом.
- Ты не похож на человека, любящего предаваться ностальгии, - снова удивился я.
- Потому что я и не предаюсь. Вернер хочет для нас возрождения, хочет, чтобы человечество снова стало человечеством. Читая на родном языке, я, как могу, приближаю его цель, хе-хе. Люди не должны забывать, кем они были, не так ли?
- Не должны, - согласился я. – Как ты думаешь, что нас ждет у этих пещерных вортов? И почему за нами нет погони?
Тудор на минуту задумался. Книгу он закрыл, изуродованную левую руку, по обыкновению, спрятал в складках своей просторной одежды.
- Вряд ли нас ждет там какая-то помощь, Лоренц, - сказал он, наконец. – В лучшем случае нас ждет ночлег, какая-никакая крыша над головой и полная неизвестность в дальнейшем. Что до Альянса, то зачем мы ему нужны? Власть Города, скорее всего, рассуждает, что наш уход им только на благо – никто не будет баламутить их маленький социальный рай. А пустоши, сам понимаешь, место не слишком гостеприимное.
Не слишком оптимистично, но я и сам склонялся к подобному. Остаток вечера мы просидели, беседуя. Виктор явно был для меня родственной душой. Этот странник, прошедший брошенными человеческими дорогами не один десяток километров, знал множество интересных историй. Многие годы он держал их при себе, чтобы в конце концов найти своего слушателя. Мне тоже было что рассказать – о жизни в разных Городах, о том, чем они друг от друга отличаются. Мир стал выжженной захваченной клоакой, но даже такой мир был способен создать историю, даже такой мир оставался сосудом, в котором варились тысячи человеческих судеб. И нам нечего было рассказать о довоенном мире, потому что теперь он казался совершенно ненастоящим, выдуманным.
Около полуночи я выбрался из палатки, решив, что перед продолжением похода необходимо все же выспаться. Лагерь был ярко освещен факелами, часовые напряженно вглядывались во тьму, и наш островок света казался в этой тьме совершенно безопасным. Я шел по разбитой асфальтовой площадке, где мы расположились лагерем, и мои тревоги и беспокойство на короткое время ушли. Я потерял чутье и бдительность. Поэтому, когда что-то вдруг толкнуло меня на землю и приземлилось сверху, я даже не сразу понял, что произошло.
Это был Норман. Он вылез откуда-то из темноты и бросился на меня. Я упал на спину, ударившись затылком об асфальт. В глазах потемнело от боли. Руки Нормана сцепились на моем горле, он принялся меня душить. Я, не помня себя от боли и ярости, пытался достать пистолет, висевший у меня в кобуре, но Норман придавил мои руки коленями. Я чувствовал, что он вот-вот сломает мне оба предплечья. Токсины дали ему нечеловеческую силу и безграничную ярость, забрав в ответ практически все, что в нем было от обычного человека.
Почти все. Он душил меня и непрерывно повторял, почти рыча: «Ханна! Ханн-на!» Я хрипел, задыхаясь, и не мог освободиться. «Это конец», - промелькнуло у меня в голове. Я чувствовал, что теряю сознание, что моя смерть – дело уже решенное. И как раз в тот момент, когда я отрубился, последние проблески сознания дали мне услышать выстрел из дробовика.
Ослабшую хватку Нормана, его упавшее на меня тело и брызнувшую на меня кровь я уже не ощутил.

***
25 июня
То, что случилось сегодня – омерзительно. ГО распоясалось окончательно. Люди идут туда за рационами, за жильем. Я их понимаю. Но для многих ГО – это и кое-что еще. Это безнаказанность. Это вседозволенность. Это власть. Власть одних запуганных забитых людей над другими – не менее запуганными и забитыми.
С Кристиной были на площади перед бывшей мэрией. Она уже чуть успокоилась, почти отказалась от своих намерений, но по-прежнему подавлена и молчалива. Сегодня наш с ней отряд не работал. Мы сидели на чудом уцелевшей лавочке в тени двух слишком рано потерявших листву деревьев. Перед нами высился памятник одному из былых великих деятелей. Огромная фигура на высоком гранитном постаменте. Площадь была пустынна. Лишь редкие патрули Гражданской Обороны ходили взад и вперед.
Ничего не предвещало беды. Но ближе к вечеру на площадь начали прибывать люди. Люди как обычные, так и с повязками. И те и другие вели себя шумно, сбивались в группы. Я не понимала, зачем они здесь. ГОшники держались в стороне от обычных людей, их лица выражали сосредоточенность. Люди подходили к ним, их отгоняли дубинками. Я видела, как одного из них – было ему лет пятнадцать – избили до такой степени, что он уже не мог подняться. Лицо его было в крови.
В конце концов, стало понятно, чем они занимаются. Они разматывали стальные канаты. Пока часть ГОшников делала это, остальные оцепили постамент живой цепью. Через громкоговорители стало ретранслироваться требование к людям покинуть площадь. «Здесь будут проводиться работы», – гласило объявление. Что за работы, не объяснялось. Видимо, высившаяся над площадью Цитадель должна была отбивать охоту к разъяснениям. Но люди все прибывали. Я и не думала, что жители города еще способны собираться ради чего-то, вести какую-то борьбу!
Большинство, впрочем, пассивно стояло и наблюдало. После первых избиений никто не подходил больше к бойцам ГО. Их, тем временем, становилось все больше. Они окружали площадь, и мы с Кристиной решили побыстрее отправиться восвояси, дабы не оказаться в центре событий.
С чердака, столь полюбившегося нам обеим, нам была видна вся площадь как на ладони. Вечерело, скоро должен был начаться комендантский час. Люди, несмотря на это, не расходились. С чердака мы видели их всех: две группы ГО вокруг постамента, толпа людей на площади, окружающие их отряды ГО. Громкоговорители вещали о близящемся комендантском часе и о том, что нарушители будут расстреляны, но никто не расходился. ГОшники с канатами, тем временем, уже накинули несколько стальных петель на шею бронзового деятеля. Теперь они пилили ему ноги. С чердака мне было видно, как сверкают искры. Канаты растягивались, памятник потихоньку раскачивался, но не падал.
Когда начался комендантский час, на площади по-прежнему было полно народу. Те члены ГО, которые не участвовали в сносе памятника, бросились на толпу. Послышались выстрелы. Голос из громкоговорителей повторял требования разойтись. Люди отступили к краю площади, и я видела, что многие остались лежать на брусчатке в лужах крови.
Площадь зачистили быстро. Ее оцепили, и вскоре подошли крематоры. До сих пор не могу к ним привыкнуть. Эти невообразимые фигуры в темных балахонах, огнеметы, которыми они поджигали останки… Площадь быстро осветилась кострами.
Избавившись от зрителей и убрав трупы, ГОшники продолжили свое дело. Памятник раскачивался, скрипел, не желая, чтобы его выдергивали из полюбившегося постамента, но этих людей было уже не остановить. Еще вчера они – такие же, как мы, граждане оккупированной планеты, такие же оборванные, голодные, лишившиеся своих родных и крыши над головой, сгрудившиеся в этом тесном городе. Сегодня они вершители, судьи и палачи в одном лице, получившие силу вместе с красными повязками и тяжелыми сапогами.
Когда памятник, бронзовый колосс, наконец-то упал, они бросились на него, принялись топтать ногами и распиливать на кусочки, они кричали и радовались, и их упоение было безгранично.
Я думаю, те, кто смотрел на них сверху из Цитадели, были довольны.

1 июля
Метрокопы уже носят форму. Зачем-то им выдали белые противогазы. Неужели что-то сделают с нашей атмосферой?
После падения памятника люди ходят совсем притихшие, будто потухшие. Любые обсуждения произошедшего пресекаются неумолимой самоцензурой. Слухи заменили информацию. Слухи беспощадно завышают количество погибших на площади, слухи обещают облавы и аресты.
На стенах стали появляться призывы вступать в Патруль. Все та же песня про эволюцию: три головы в профиль – обезьяна, человек и синтет. Солдату не нужны будут эмоции, их у него не будет. С кем теперь Альянсу воевать, неясно, но солдат он будет делать.
Для этого они и воруют детей. Поймай ребенка сейчас, пока он чист, как лист бумаги, и рисуй на этом листе, что хочешь.

.Nero
Отлично. Просто замечательно. Как всегда, берёт атмосферой.

С чувством глубочайшего удовлетворения и невыразимого облегчения сообщаю, что работа над "Сити-9", наконец, закончена. То, чего не хватало, дописано, текст отформатирован как надо, некоторая редакция всего этого проведена (но на самом деле, с этим пунктом я не сильно усердствовал, потому что а) в целом текст там меня устраивает; б) пусть все сделанные там огрехи останутся на совести того человека, который это писал, то есть меня в более ранней версии (с тех пор я проапгрейдился) и в) тотальная редактура грозила затянуться еще на очень долгий срок, а мне еще вуз заканчивать и диплом скоро писать). Больше как-либо трогать "Сити-9" я не намерен.
Если кто будет читать от последней опубликованной здесь главы, т.е. десятой, то обращаю внимание, что дневниковые вставки съехали на три (кажется) главы назад, и ради избежания лакун в восприятии этой сюжетной линии стоит вернуться на эти три главы назад и прочитать ее начиная с последней опубликованной части. Это связано с тем, что дневник я писал отдельно от основного сюжета, и иногда ради ускорения публикации главы публиковались без дневника. Теперь все расставлено в тексте как надо.
Ссылка для скачивания не изменилась.

Уехав в лагерь, я думал, что смогу прочесть много чего из местного. А в итоге.... времени хватило только чтобы прочесть Сити-9... Во время 4-часового пути, лол.

Да, отзыв короткий, но я ж сказал, что расписывать не умею.

Ы, я апядь первый. Это же комбо!

Начало неплохое, но напомнило этот рассказ сценой с остановкой поезда и встречей девушки в рельсовом транспортном средстве, которая позже, я так думаю, станет спутницей ГГ.

Я забыл, кто я по национальности, кто мои родители и откуда я родом. Мне было невдомек, как раньше назывался Сити-24, или Сити-9, или любой из других немногих оставшихся на планете городов.
Дай угадаю, он русский (это и так понятно) и едет из Санкт-Петербурга в Москву, да?

Это коснулось и этого канала – некогда широкий и полноводный, он сейчас превратился в узенький ручеек, протекавший по песчаному дну, засыпанному мусором и залитому грязью.
А, нет, немного перепутал, из Москвы в Питер.

Каждый раз меня поражает их мощь и сила, и каждый раз я ощущаю всю ничтожность себя, ничтожность всего, что сделано человеком за тысячи лет, ничтожность попыток сопротивляться оккупантам. Ничтожность всего человечества перед мощью Вселенского Союза.
Из него выйдет хороший ГО-шник)

Хороший рассказ, особенно учитывая, что он первый. Жду продолжения.

Начало неплохое, но напомнило этот рассказ сценой с остановкой поезда и встречей девушки в рельсовом транспортном средстве, которая позже, я так думаю, станет спутницей ГГ.
о_О первый раз то крео вижу, простое совпадение.

он русский
Не факт. Да и имя-фамилия не совсем русские.
Впрочем, я думаю, потом станет понятно, что это не важно.

А, нет, немного перепутал, из Москвы в Питер.
Ну, в общем-то, если полуркать, то это понятно уже по ободранным названиям. А теперь можно взглянуть на схему линии в этой статье (она ближе к концу в свернутом состоянии, найти легко) и названия восстановить (кстати расшифровки ДДГ люто жгут:). Так я увековечил дорогу, на которой раскрутился маховик моего воображения:) А вообще город этот не Питер. Нет, он является прототипом Города-9, но географической точности и детального отображения ждать не стоит.

особенно учитывая, что он первый
Он не первый:) У меня есть и кое-какие другие рассказы, плюс еще парочка начатых повестей и некоторое количество стихотворений:)

Всем спс за комменты, постараюсь не затянуть с продолжением.

.NerO

отлично. Давай continue :)

Поспеши,интересно.Да и читать я люблю)

.NerO

Ну и!:) еще раз прочитал и Плюсанул второй пост

около 50-и авторов!),
Не около, а ровно пятьдесят. И более 157-и произведений. Что читать есть и предостаточно.

157 произведений! Это нужно зафиксировать в книге рекордов Гиннеса:), кстати, сколько уже лет клубу стулоломателей?

Четыре года.

за сколько написал первую главу
За полтора месяца!))
Начал 7 июля, большую часть написал за пару ночей, потом как-то сник и застопорился. Даже чуть было не бросил, как рано или поздно забрасывал предыдущие крео по ХЛ. И бросил бы, если бы вдруг не понял однажды среди ночи, куда надо дальше вести сюжет.
Так что не очень-то и простое это дело:)

учитывая то, что автор сам придумал некоторые детали.
ОМГ, а автор может и не придумывать некоторые детали?))

.NerO
Имейте совесть:) Я не Донцова, у которой клепание графомании - основная профессия)) Мне еще вдохновение нужно и идеи:)

Хорошо, хорошо. Молчу :)

Часы реально существуют, вон, на полочке в соседней комнате стоят:)
А может в них заперт Рапид? Посмотри внутрь, там солдатов нет?

Why not? Они активно телепортировались в BM и транспортировались на ксеновских летающих скатах, так что я бы не стал исключать их участие и в дальнейших событиях.
Ну то был Резонансный Каскад, Портальные Штормы начались через 1-10 лет.
Да и на грантов должна была как-то повлиять смерть Нихиланта. Впрочем, это только одна из теорий.

Ну и к тому же я больше люблю это делать по ночам, что еще сужает количество времени.
Ну да, кто-то пишет по ночам, кто-то читает) Для большей точности следует дождаться следующей главы.

А может в них заперт Рапид? Посмотри внутрь, там солдатов нет?
Разбирал недавно, вроде не было никого:)

Портальные Штормы начались через 1-10 лет.
Хмммм, я как-то думал, что инцидент в Месе напрямую их спровоцировал сразу, а где-то через месяц уже произошли 7 часов. По крайней мере, я придерживаюсь такой хронологии.

Ну да, кто-то пишет по ночам, кто-то читает)
Я и то и другое делаю:)

Между смертью Нихиланта и штормами прошло несколько часов,
Я этого и не отрицаю. Хотя, по-моему как-минимум день-два прошло. Про 1-10 лет действительно бред, да. Уже не помню даже, с чего это взял.

а между штормами и 7часовой — от нескольких десятков часов до пары недель
Здесь несогласен, как-минимум месяц должен был пройти. Максимум — год.

если бы был год, пять, десять лет, то кто бы стал слушать бывшего Администратора?
А что бы изменилось за эти пять лет? Сомневаюсь, что узнали бы, с чего всё началось. Да и неизвестно, как именно он убедил людей сдаться.

В Мезе применяли, и артиллерию, и авиацию.
Там её применяли не против грантов, а против любых скоплений пришельцев вообще. А чтобы артиллерию именно против грантов применяли я не помню.

но с чего вы взяли, что в данном случае действуют законы арифметической, а не геометрической прогрессии?
Я подумывал об этом. Думаю, ваш расчёт действительно точнее.

Ну так обоснуй это. Откуда берётся это? и почему бы Альянс так долго ждал? мы бы тогда и в Эп2 могли бы спокойно себе месяц ждать.
Альянсу надо было подготовится, узнать где находятся главные населённые пункты, рассчитать куда телепортировать Цитадели. Альянс бы за две недели успел, да, но люди бы не успели сформировать эти самые главные населённые пункты, куда стекаются все люди с округов. А ставить Цитадели в каждом населённом пункте, где уже осталось только 10-50 человек — расточительно даже для Альянса.

Эмм… его бы уже никто не стал слушать, это бы и изменилось.
А собственно, почему? Он итак знал больше других, и за год это бы не изменилось. Он мог контактировать с Альянсом раньше, наврать людям о "светлом будущем", "защите от ксенян", "бессмертии" и т.п.

Я же превосходно помню, как на мапе, что ведёт нас к зданию, где ракеты заминированы, было так, что высаживаются гранты, а следом пролетает истребитель и бомбардирует их (ну прям как ETQW). А артиллерию мы тоже применяли, сами стреляли. Вроде бы после гаража, где надо машины ещё поднимать, и нам гранаты закидывают через дыру в стене. И потом ещё раз было.
Это всё применяется против пришельцев вообще. Пилот истребителя не мог знать что высадятся именно гранты. Если бы высадились ворты было бы тоже самое. И да, это было не у здания со взрывчаткой, а в месте где ещё снайпер сидит и охранник дверь с кучей боеприпасов открывает. А с гаражом тоже самое. И в месте с Оспреем тоже. Я к тому что никто не выискивал именно грантов, уничтожали вообще всех зенян, какие попадутся.

Вторая глава в целом описательна и не слишком богата на развитие событий.
Ну, вообще в общем и целом рассказ и задумывался как описательный, неторопливый и размеренный. Я не гонюсь за "экшоном", меня в первую очередь интересуют люди, которые живут в этом мире, захваченном Альянсом, то, что творится в их душах. Об этом и пишу.
Дневник же преследует несколько иную цель.

.NerO

Дождался я таки :). Супер. Плюсанул. Спасибо Можно я скопирую себе все, что ты напишешь? Лично для себя, для дома :)

Я сыну на ночь рассказывал вместо сказки первую Half-Life. Потом вторую. Остановились на Ревейнхолме. Далньше не стал рассказывать - много страшного.

А ты отлично пишешь. Начну это ему (уже им) читать. Хорошо?

Жду континью :)

Можно я скопирую себе все, что ты напишешь? Лично для себя, для дома :)
Да можно конечно:)

И сколько бы им (жителям) надо было формировать, скажем, Нью-Йорк? к тому же, лол, С17 это явно не сформированный пункт, а стоял за сотни лет до Семичасовой. Узнать в Альянсе могли всё от Брина.
C17 вполне мог быть отреставрирован Альянсом. Туда могли перегнать жителей уже после вторжения. Изначально его выбрали как столицу — телепортировали туда Цитадель, хотя он мог быть покинут ещё во время Штормов.

А за месяцы волны живности Ксена бы смели людей (они же внутрь продуктовых лавок телепортироваться могут) и города были бы разрушены больше, а С17 практически весь целый, как если бы он был захвачен практически одномоментно
По хронологии рассказа телепортироваться внутрь городов-крепостей пришельцы начали позже. Т.е. изначально они начали появляться почти по всей Земле, потом люди определили города, где они телепортируются меньше всего (или вообще не телепортируются), основались там. Но потом Штормы пришли и туда.

И что бы изменилось потом, их бы стали меньше атаковать? вот скажем же в войне артиллерийскими снарядами атакуют дома и просто людей, хотя явно этого людям более чем достаточно, но тут нужна абсолютная эффективность.
Я про это и говорю. Всех ксенян (и не ксенян тоже) атаковали с максимальной эффективностью, без разбора.

Или вы в стане альянсолюбителей, которые строят идеалы себе?
Не совсем. Альянс мне нравится тем, что использует человеков, стараясь извлечь из них (и вообще из всех захваченных рас) максимум пользы. Моё виденье Альянса серьёзно отличается от, например, ГО-шниковского.

«Столицей» он стал, когда туда Брин переехал, скорее.
Это не противоречит тому что он был заселён позднее. Также возможно что он находится в стратегически важной точке. Или Брину просто понравился вид из окна)

Или я не понял контекста?
Имелось в виду что гранты не настолько опасны, чтобы атаковать именно их, игнорируя, например, вортов. В рассказе говорилось, что артиллерия применена только против грантов:
Многие улицы разбиты: артиллерию и авиацию бросили на то, чтобы уничтожать полчища огромных инопланетных пехотинцев, грантов, как их называют.

Больше бы подошло это:
Многие улицы разбиты: артиллерию и авиацию бросили на то, чтобы уничтожать полчища инопланетян, среди которых были и огромные пехотинцы, гранты, как их называют.

Граждане работают.
Я разочарован. Альянс - зло.

Ну и?
Новой главы не будет еще по крайней мере до неопределенного числа, потому что я покамест не начал ее.

Хорошо, хорошо, ребят. Я просто хотел узнать о продолжении. А то вдруг .NerO
решил не продолжать :). Все, молчу и жду. А то читать малышне нечего на ночь.

Щас про Урфина Джуса им читаем
Во-во, пусть пока на Урфин Джюсе держатся, хорошие книжки между прочим:)

О, у Неро ДР, с праздником!
Спасибо:)

если читатели не поскупятся на положительных отзывы, то вероятность такого исхода крайне мала ^_^
Не факт, не факт... Отзывы не влияют на то, писать мне или нет.

я жду континю :)

.NerO
будешь продолжать?

будешь продолжать?
Не знаю. Пациент скорее мертв. Все не могу дописать рассказ не по ХЛ, который делал весь август. О Сити-9 и не говорю даже - идеи есть, и разнообразные, да как-то не цепляет ничего настолько, чтобы сесть и продолжить.

Вообще, странно, что тут до сих пор нет моего комментария. Рассказ мне очень понравился, примерно также, как книги Рапида и творение Кригга о поэте. Понравился в первую очередь из-за своей атмосферы, отсутствия бессмысленной пальбы (оставьте её мне :-)) и того, что Альянс представлен не так однобоко, как в подавляющем большинстве фанфиков. К тому же он читается спокойно и легко. Мне есть, чему поучиться.

Спасибо за положительный отзыв. Пальбы действительно нет... пока:) Небольшое количество ее есть в третьей главе, которую я начал почти полтора года назад и вот сегодня вплотную приблизил к окончанию.

Надеюсь, она не перерастёт в войну.

Итак, вот оно.
Главный вопрос, который меня беспокоит - стилистическая однородность главы. Она была начата в конце октября 2011 года и закончена 5 февраля нынешнего (при том, что по объему чуть больше предыдущих). Нет ли перекоса между началом и финалом?
Ну и всяческая критика по различным моментам принимается (разве что кроме грамматической - я сам себе Grammar-Nazi:)

*DISCLAIMER*
Версия главы в этом посте в определенной степени устарела. Автор рекомендует перейти к наиболее актуальной версии повести
*End of DISCLAIMER*

Глава 3
На следующее утро я впервые за несколько дней вышел из дома. Город как будто заснул и выцвел, потерял свои цвета. Холодный ветер пронизывал все, острыми шпагами коля тело, одетое в форму из предыдущего Города. Я вновь не мог найти себе места. Прохожие сторонились меня и часто поглядывали неодобрительно, поэтому я стал чаще бродить по малонаселенным окраинам недалеко от нежилого пространства, где шанс встретить кого-нибудь был гораздо меньше. А уж бойцов ГО там почему-то не было вовсе.
Однажды я добрался до берега одной из многочисленных рек города и пошел вдоль нее. Река, когда-то закованная в гранит, не так обмелела, как остальные реки и каналы. Уровень воды, судя по грязной полосе на граните, упал примерно в два раза. Однако вода еще оставалась. Она была черного цвета, из-за чего река казалась бездонной.
По берегам шеренгами были расставлены 16-тиэтажные серые дома на колоннах. Их было пять или шесть вдоль берега реки, все они давно были покинуты. Вообще этот район не считался частью нежилого, разрушенного во время Портальных штормов, пространства, дома здесь были вполне целы, но здесь все равно никто не жил. Возможно, причина была в этом ветре с моря?
Я дошел до конца шеренги домов на ножках. Здесь перпендикулярно набережной реки шла широкая пустая улица, на которой не было видно даже брошенных машин. Разметка на потрескавшемся асфальте потускнела, но все еще была вполне различима. Я прошел по пешеходному переходу мимо мертвого светофора и повернул направо, там, где улица пересекала реку. Я встал у ограды небольшого моста, оперся спиной на нее и посмотрел туда, откуда пришел.
Цитадель высилась над городом, отражаясь в темной воде реки. Ее вершина терялась в нижних слоях облаков, и даже здесь, в десяти километрах от центра города, она казалась совсем близкой. Впрочем, уверен, если подобраться к ее подножию, она вовсе закроет собой полнеба. Но поближе подобраться было невозможно, да у меня и не было такого намерения.
Я отвернулся и посмотрел в другую сторону. Там заточенная в гранитные оковы река расширялась и раздваивалась, огибая небольшой прямоугольный остров. А за островом виднелась огромная, до горизонта, равнина. Когда-то здесь было море, неглубокое, но очень своенравное и часто бурное. Однако Альянс забирал с Земли воду в огромных количествах, преследуя неизвестные цели. Я бывал во многих приморских городах, и везде видел подобную картину.
И эта небольшая, когда-то спрямленная людьми речка теперь впадала не в море, а в небольшое озерцо на месте этого моря. Как, наверно, и другие еще не до конца пересохшие реки и каналы Города номер 9.
Тяжело вздохнув, я отправился домой. Мне пришлось пройти большое расстояние пешком, прежде чем я добрался до ближайшей трамвайной остановки. Я вернулся домой только к вечеру и ужасно устал. Обессилено рухнув на кровать, я принялся читать дневник дальше. Следующим утром я собирался пойти на южную границу города.

***
Я вышел из дома на рассвете. Сосновая улица была пуста, лишь иногда мимо проходил патрульный ГО-шник. Патрульные моей персоной никогда особенно не интересовались – ну идет себе и идет человек, обычный житель города, разве что одет не так, как остальные. Лишь иногда я замечал взгляд, брошенный на меня сквозь стекла респиратора (интересно, почему они их носят здесь, где воздух явно чище, чем в других городах?).
Сумка, с которой я приехал в город, была со мной. Там было совсем немного вещей, из которых следует отметить разве что таинственный дневник, полностью завладевший моими мыслями. Я почему-то не хотел оставлять его дома – мало ли, сколько я буду странствовать. Привычка ничего не загадывать наперед осталась и в этом безопасном городе.
Я шел на юг, и вскоре услышал за спиной странный, но очень знакомый звук. Такая смесь между механическим жужжанием и урчанием какого-то зверька. Я остановился и оглянулся. Догадка оказалась верной: за мной увязался сканер. Как только я посмотрел в его круглый глаз-фотокамеру, я тут же за это поплатился – щелкнула вспышка, и я временно, на пару секунд ослеп.
- Вот сволочь! – воскликнул я, схватил горстку гравия из-под ног и бросил в устройство. Камешки застукали по корпусу из Темного сплава, и сканер, недовольно заверещав, отступил на несколько метров. Я отвернулся от него и снова пошел. Сканер держался на отдалении и принялся меня преследовать. Я перестал обращать на него внимание и пошел быстрее, с каждым шагом все больше приближаясь к границе жилого пространства.
Вскоре я оказался в районе, где уже давно никто не жил. На дороге стали попадаться редкие воронки, многие дома имели повреждения. Я понял, что когда-то здесь был передний край обороны города. А впереди улицу перегораживала темная преграда – контрольный пост Патруля. На нем никого не было, он казался заброшенным. При этом обращен он был в сторону руин.
Я пошел к посту. Забравшись по лестнице на верхнюю площадку баррикады, я взглянул на то, от чего она защищала. Дальше улица лежала в развалинах: часть домов была взорвана, на дороге лежали огромные кучи обломков. Баррикада возвышалась метра на три над землей, и я видел, что дальше было просто огромное пространство, когда-то населенное людьми, а теперь мертвое. То тут, то там возвышались полуразрушенные дома, похожие на зубы, которые выдержали удар кастетом в челюсть. Видно было не очень далеко, но уже было понятно, что Сити-9 – лишь малая часть того города, что стоял тут до Семичасовой войны.
Я стоял на брошенном контрольном посту и вдруг понял, что вокруг разлилась просто нереальная, ватная тишина. Сканер исчез. Не было ни дуновения ветра, ни крика какой-либо птицы. В этой тишине я слышал свое дыхание и биение сердца так, будто они транслировались через огромный репродуктор. Мне стало не по себе. Но, несмотря на это, я хотел пойти туда, за пределы жилой зоны. Нежилое пространство манило к себе, буквально звало. Я хотел прикоснуться к истории последней войны человечества, к тому, что было описано в найденном мною дневнике. Это была моя единственная потребность.
Прыгать на ту сторону с контрольного поста было опасно – перспектива сломать ногу и умереть в беспомощности от голода совершенно мне не улыбалась. Я огляделся. Контрольный пост будто встроили в дома на улице – массивные конструкции из инопланетного металла пронизывали их и, надо думать, поддерживали в устойчивом состоянии, так как оба дома были сильно повреждены. Особенно пострадал дом с правой стороны: он, по сути, являл собой только скелет трехэтажного дома, на котором кое-где еще держалось мясо железобетонных конструкций. Он держался непонятно как, скорее всего, инопланетные конструкции и поддерживали его. Верхние этажи обрушились, однако первый вроде бы был цел.
Я уже начал прикидывать, как перебраться на ту сторону через это здание, однако тут тишину разрезал резкий женский голос, многократно усиленный репродукторами:
- ВНИМАНИЕ! ПАТРУЛЮ СЕКТОРА DF-17! ОБНАРУЖЕН НАРУШИТЕЛЬ, ЗАФИКСИРОВАНА ПОПЫТКА ПОКИНУТЬ ЖИЛОЕ ПРОСТРАНСТВО! КОД ДЕЙСТВИЙ: ОТРЕАГИРОВАТЬ, ИЗОЛИРОВАТЬ, ПРЕДАТЬ СУДУ.
«Вот тебе и раз, - пронеслось в голове. – Влип по самые уши. Теперь неизвестно, что делать…» Вариантов было два: либо попробовать проскочить обратно и затаиться дома (что представлялось почти нереальным, чем-то из области фантастики), либо попробовать прорваться на другую сторону. Думать было нечего, и я бросился вниз. На перекрестке уже появился Патруль. Странный черный бронетранспортер ворвался на дорогу, разрывая пространство гулом двигателя, и из него выпрыгнул взвод солдат Альянса. Темно-серые, почти черные приземистые фигуры, одетые в тяжелую форму и вооруженные автоматами, бросились ко мне, давая устрашающие выстрелы. Пули защелкали по укреплению. Тут мне нужно было замереть и, не двигаясь, сдаться в руки солдат, однако это грозило полной неизвестностью. Поэтому я бросился к дому, через который планировал перебраться на ту сторону, и ворвался в дверной проем (двери тут уже давно, очевидно, не существовало). Я оказался в темноте подъезда, лишь немного света из проема освещало мне путь. Впереди была лестница, и я побежал по ней, забыв, что наверху ничего нет. К проему уже подбежали солдаты, намереваясь взять меня живым, и мне уже был конец, как вдруг опора под ногами исчезла, и я полетел куда-то вниз через обрушившуюся под моим весом разбитую лестницу.
«Вот и все», - промелькнуло в сознании, после чего я тяжело приземлился. Казавшееся бесконечно долгим падение на деле продолжалось лишь пару секунд.

***
Я оказался в каком-то темном подвале. Он был примерно по пояс залит водой, и она смягчила мое падение, хотя я все равно ушибся – пол в подвале был как будто каменный. Впрочем, подумал я, уже и то, что я ничего не сломал, было хорошо.
В подвале царил полумрак. Лишь сверху, откуда я упал, лилось немного света. Я посмотрел туда и увидел, что моя сумка зацепилась ремнем за кусок арматуры, торчащий из бетона. Сам я пролетел буквально в пятнадцати сантиметрах от него и только чудом не пропорол себе бок. Сумка висела прямо над головой, и чтобы ее снять, надо было встать на ноги.
Однако сверху доносились недоуменные голоса солдат, искаженные модуляторами. Я затих и попытался расслышать, что они говорят.
- Где он?
- Кажется, упал вниз.
- Вниз? Что там?
- Там подвал, вряд ли нарушитель сможет оттуда выбраться, если он жив.
- Ну тогда бросьте пару гранат, и смываемся.
- Понял.
И тут я осознал, что до спасения еще далеко. Схватив сумку, я бросился куда-то в темноту, не зная, куда бегу. Вода плескалась под ногами, и вскоре я добрался до каких-то ступеней. Здесь было уже сухо. Я бросил сумку на ступени, а сам бросился в холодную вонючую воду и вжался в угол.
Где-то рядом приглушенно хлопнуло. Раз, еще раз. Меня окатило брызгами воды, в мою сторону полетел какой-то мусор. После этого все стихло. Я затаился, не решаясь шевелиться.
- Ну что? – донесся голос сверху.
- Кажется, никакого движения. Мы его хлопнули.
- Может, все же проверим?
- Не стоит. Даже если он выжил, он скорее всего ранен, и долго не протянет. Все, возвращаемся на базу.
Я ушам своим не верил. Такое поведение было совсем не в стиле солдат Альянса на Земле. Обычно они проводили полную зачистку, абсолютно не церемонясь. Да и код действий им был передан совсем иной: отреагировать, изолировать, предать суду… Впрочем, может, дело в городе? Он все же был одним из самых спокойных, поэтому как знать, вдруг Альянс тут обленился и не особо усердствует?
Впрочем, дело и вправду было дрянь. Я попал в западню, и абсолютно было непонятно, как из нее выбраться.

***
Я понемногу успокаивался. Сердце, подстегнутое отчаянным бегством от Патруля, теперь притихло и замедлилось, войдя в нормальный ритм. Я восстановил дыхание и сел на ступени, поджав ноги – не хотелось держать их в этой затхлой подвальной воде. Глаза привыкли к полумраку, и я осмотрелся. Выбраться наверх не представлялось возможным – провал в лестнице, через который я сюда попал, был слишком высоко. Да и не нужно мне было наверх. Логика подсказывала, что подвал должен был иметь какой-то выход на поверхность – либо дверь в соседний подвал, если таковой существовал. Я обернулся. Внезапно пришедшая мне в голову мысль оказалась верной: ступеньки, на которых я сидел, вели куда-то наверх, наверняка на поверхность. Я встал, набросил сумку на плечо и отправился выше.
Ступеньки были осыпаны каменным крошевом, противно скрипевшим под ногами. В полумраке было видно дверь, неясно выделявшуюся на фоне стены. Лестница оканчивалась небольшой площадкой с перильцами, предназначавшейся, видимо, для того, чтобы открывать дверь изнутри было удобнее. Что ж, проверим. Я взялся за ручку двери (она оказалась металлической и жутко холодной, отчего меня пробрало до костей). Перед тем как повернуть ее я успел подумать, что дверь наверняка закрыта, и сидеть мне в проклятом подвале еще долго.
Но ручка легко повернулась, и дверь отворилась с мягким скрипом. Этот скрип меня удивил: двери, которые пару десятков лет никто не трогает, по идее, должны открываться с гораздо более громким скрипом. А скрип этой двери наводил на мысль о смазанных петлях. Следовательно, дверью наверняка частенько пользовались уже жители Сити-9. Или кто-либо еще.
За дверью царила тьма. Если в предыдущем подвале было еще хоть что-то видно, то здесь, кажется, не было ничего, что давало бы свет. В то же время здесь было сухо, чему я, промокший и продрогший, несказанно обрадовался.
К счастью, в сумке в Сити-9 я привез небольшой ручной фонарь и комплект запасных аккумуляторов к нему. Некогда мне стоило неимоверных усилий раздобыть эти редкие сейчас вещи. И все время я думал, что мне они никогда не понадобятся. Оказалось, я ошибался.
Луч разрезал темноту, и я увидел перед собой длинный узкий коридор. Вдоль правой бетонной стены тянулся электрический провод, питавший лампы накаливания, развешанные под потолком с определенной периодичностью. Лампы были покрыты пылью и давно уже вышли из строя.
Я медленно продвигался по коридору и вскоре оказался в небольшой камере. Здесь тоже ничего не было кроме полусгнившего деревянного стола, стоявшего у стены. По полу были разбросаны обрывки бумаги и прочий мусор – все те же немые свидетели ушедшей эпохи. Что-то привлекло мое внимание, и я уже наклонился, чтобы поднять этот предмет, как в мой затылок уперся ствол автомата.
Я чуть не застонал от досады. Похоже, меня провели просто классическим способом: притупили бдительность, бросили что-то привлекательное в кучу мусора. А как только я наклонился поднять приманку, тут-то меня и окружили. Что самое обидное – я не слышал даже шагов, их звук был приглушен слоем мусора.
- Распрямиться, поднять руки! – раздался голос сзади. Он принадлежал, по видимому, молодому человеку в возрасте никак не более двадцати двух лет. Я выполнил его указания. У меня отобрали фонарь и сумку. Позади я услышал звук расстегиваемой «молнии»: сумку принялись потрошить.
Тут же оказалось, что свет в коридоре все же был, только тусклый и почти не дававший ничего понять о происходящем. Лампочки на стене были, похоже, наименьшей мощности, да и горели далеко не подряд. Их зажгли мои пленители.
- Кто такой ты, странник, и что привело тебя сюда, в это подземелье? – теперь спрашивали откуда-то спереди. Голос был хриплый, при этом фраза была произнесена странным тоном, говорившим о том, что язык этот для говорящего не родной. Я понял, что меня допрашивает вортигонт. Он произносил слова, будто напевая их. Я никогда раньше не общался с вортигонтами. Хоть они и пошли на контакт с людьми, на Земле они жили чаще всего отдельными колониями, вдали от патрулей и больших городов. В городах они либо помогали хилому повстанческому движению, либо старались освободить попавших в лапы Альянса сородичей.
- Меня зовут Эмиль. Эмиль Лоренц. Я бежал из города, преследуемый Патрулем. Спасаясь от них, я попал в этот подвал.
Больше сказать мне было нечего, и я замолчал. В полумраке я видел сгорбленную фигуру вортигонта и силуэты нескольких стоящих за ним людей. Все люди держали в руках оружие, как и те, что стояли за моей спиной.
- Что ж, честен ответ его, - прохрипел вортигонт. – Собратья, опустите оружие. Верните страннику его снаряжение. Отведем его к Вернеру. За мной!
Мне вернули сумку и фонарик, и вся наша процессия (вортигонта сопровождали, как мне показалось, четыре человека) двинулась куда-то в темноту. Долго мы петляли по пустым коридорам, сворачивая постоянно в разные стороны. Я совершенно перестал ориентироваться в пространстве. Кое-где я замечал на стенах стрелки и странные пометки, но разобраться в их назначении мне было не под силу. Возможно, их и вовсе нанесли задолго до войны.
Подземелье выглядело достаточно старым. Тут и там на стенах можно было заметить кирпичи старинной укладки, обнажившиеся под штукатуркой, потолок постепенно стал сводчатым, а коридор – уже. Часто дорога уходила вниз, порой мы шли и по лестницам. Я совершенно не знал, чего ожидать и где я в итоге окажусь. Ясно было только, что я попал в переплет. Я понял, что в системе координат Альянса я смогу теперь в любом случае появиться только как преступник: все же я нарушил их правила в этот раз гораздо серьезнее, чем раньше. Вынужденный переезд в другой город теперь был мерой слишком мягкой. Скорее всего, в Сити-9 меня теперь ожидал какой-нибудь местный аналог легендарной столичной тюрьмы Нова Проспект, что в Сити-17.
С другой стороны, и эти люди, у которых заправляют вортигонт и неведомый Вернер, не внушали доверия. То, что меня пока не расстреляли на месте, было, пожалуй, случайностью. Будь на месте вортигонта с его способностями, явно превышающими человеческие, кто-то из людей – вряд ли меня повели бы к лидеру.
Шли мы долго. Я уже чувствовал некоторую усталость, когда навстречу нам прошла другая колонна людей. Их тоже вел вортигонт, по-видимому, эта группа шла заменять тех, кто взял меня под конвой. С трудом протискиваясь в тесном коридоре мимо встречных, я вдруг увидел среди них девушку с длинными волосами, показавшуюся мне знакомой. Я подумал, что это могла быть Вероника (это наверняка объясняло ее исчезновение из города), но быстро отбросил эту мысль. Почему-то мне казалось, что это место явно не для нее.
Наконец, мы добрались до широкой площадки. Это была камера круглой формы с металлическим решетчатым полом. Оказалось, что мы пришли на вершину длинной вентиляционной шахты. Вниз вела такая же металлическая винтовая лестница. Сверху же сюда падал свет – явно с поверхности. Я поднял голову и увидел, что прав – вверху виднелось небо, правда, перекрытое очередной решеткой. Света было мало, однако я смог разглядеть своих спутников.
Это были обычные люди, экипированные как придется. Их разномастное снаряжение включало в себя бронежилеты и дубинки как метрокопов, так и кого-то еще, один из бойцов носил шлем давно не виденной мною конструкции, видимо, до войны принадлежавший солдату какой-то армии. У всех под жилетами я видел остатки повседневной одежды Сити-9 - потрепанные свитера и джинсы, а у одного и знакомая мне синяя гражданская роба, давно потерявшая изначальный вид. Вортигонт же носил что-то вроде черной кожаной куртки прямо на голое тело. Для торчавшей из груди третьей руки существа в поле куртки была сделана прорезь. На поясе он носил ремень, на который была нацеплена рация, похожая на рации ГО. Такие же можно было заметить и у людей. Вортигонт смотрел на меня своим огромным красным глазом, периодически приоткрывая и снова закрывая маленькие глаза вокруг него.
- Мы спустимся вниз, дабы увидеть наш штаб, - произнес вортигонт, глядя на меня. – Странник будет мудр, если не будет противоречить и пойдет с нами.
Я кивнул, и мы начали спуск. Долго-долго спускались мы по старой металлической лестнице. Плоские решетчатые ступени гулко отзывались на каждый наш шаг. В какой-то момент вортигонт, шедший первым, обернулся к нам и произнес:
- Соратникам и страннику было бы полезно ступать чуть потише. Эта лестница стара, а грохот, людьми создаваемый, явно вредит деятельности Братства – ведь сканеры Альянса вполне могут быть на поверхности и прослушивать развалины в поисках подозрительных шумов.
Инопланетянин пошел дальше. Никто не промолвил ни слова, и мы последовали за ним. Мои конвоиры действительно стали стараться шагать чуть тише. Я же, не думая о шуме своих шагов, размышлял.
Кое-что прояснилось, думал я. Эти люди, возможно, называющие себя неким Братством, живут в подземельях и катакомбах, причем даже здесь не могут чувствовать себя в безопасности. Они убеждены, что Альянс пытается их вычислить, следовательно, ведут какую-то повстанческую деятельность. Может, они часть полумифического Сопротивления?
Мои мысли были прерваны тем, что наш отряд добрался до дна шахты. Мы сошли с лестницы, и люди тотчас же сели с облегчением на бетонный пол – все-таки спуск по лестнице на глубину не меньше пятидесяти метров здорово утомляет. Подумав, что мне никто не помешает, я тоже сел рядом с ними – и действительно, мне не стали препятствовать. Я посмотрел на вортигонта. Он подошел к неприметной металлической двери, над которой горел желтый фонарь, и постучал в нее своей трехпалой рукой. Вопреки ожиданиям, металл почти не издал никакого звука – видимо, все та же забота о максимальной тишине.
Вортигонт как-то странно засвистел, вытягивая шею. Очевидно, это был пароль, причем адресованный часовому, не являвшемуся человеком. Дверь открылась, и за ней действительно оказался еще один вортигонт – только в отличие от нашего одетый не в куртку, а в бронежилет метрокопа.
- Отряд наш путника привел, найденного у входа. Отведи его к Вернеру, - произнес наш вортигонт часовому. Вортигонты, я слышал, старались не использовать свой необычный язык, сочетающий в себе как произносимые голосом звуки, так и потоки мыслей, при людях, считая это невежливым. Вот и сейчас они переговаривались нашим языком, хотя вортигонт мог бы вызвать своих сородичей отсюда, даже находясь на месте моей поимки.
Часовой обратился ко мне:
- Следуй за мной, путник.
Отряд остался позади, а я пошел по коридору, следуя за одним из этих странных гостей нашего мира. Коридор был так же тускло освещен, как и все остальные. В его стенах часто попадались какие-то двери, в некоторых из которых на уровне были прорези. Двигаясь за вортигонтом, я заглянул в одну из таких прорезей, но в ней тут же появились чьи-то глаза, и прорезь с тихим щелчком закрылась. Очевидно, жители этих мест отличались крайней степенью осторожности.
Наконец, вортигонт остановился перед металлической дверью в конце коридора. На ней висела табличка с надписью:
Вернер
Не стучать без надобности
Вас встретят
Не успел я удивиться странному содержанию надписи, как дверь открылась. Там был еще один вортигонт, как и первый из увиденных мною, одетый в черную куртку. Переглянувшись без слов с моим сопровождающим, он обратился ко мне:
- Вперед, странник. Вернер ждет.
И сделал приглашающий жест своей странной рукой. Я вошел, дверь за мной закрылась. В комнате было темно, и лишь справа в углу виднелся островок света. Там стоял большой письменный стол, на котором ярко светила лампа. Она освещала весь угол за спиной хозяина, на стенах висели полки, заставленные книгами и всякой рухлядью. Приглянуться мне не дали. За спиной послышался голос:
- Ну и кто ты? Зачем полез в развалины? Ты слишком осложнил свою судьбу, не дождавшись связи с нашим соратником на той стороне, - голос был тяжелый, с хрипотцой, и все говорило о том, что обладателю такого голоса перечить не стоит.
Я решил оглянуться, чтобы посмотреть на Вернера, но он прикрикнул:
- Не оборачивайся! Стой, как стоял и отвечай на мои вопросы.
Я повернулся обратно к столу и наконец ответил:
- Меня зовут Эмиль Лоренц. Я случайно убежал из Сити-9. Мною двигало… любопытство. Хотелось немного обследовать южную границу, ну и нарвался на патруль. Убегая от него, случайно попал в подземелье и оказался здесь.
Я замолчал. Вернер отвечать не спешил, но по шагам я понял, что он чуть-чуть приблизился ко мне. Почему-то мне показалась, что в руках он наверняка держит автомат, нацеленный на меня.
- Как долго ты прожил в Городе? – спросил он.
Я прищурился, пытаясь припомнить. Наконец, решив, что точность тут не очень важна, ответил:
- Порядка полутора недель.
- Так, значит… Назови свой идентификационный номер.
- Это важно?
- Да! – отрезал хозяин кабинета.
Я назвал свой номер, и он тут же связался по телефону с каким-то Кайлом и попросил его проверить мой номер. Потом проговорил: «Ясно, спасибо» и повесил трубку. Телефон, видимо, висел на стене возле двери. Я по-прежнему стоял, смотрел на стол и не видел своего собеседника.
- Значит, это ты. Вероника говорила о тебе. Зря ты заперся дома и не выходил. И конечно, не стоило так явно бродить по брошенным кварталам. Судя по базе Альянса, ты часто переезжаешь, и я могу сказать, что уже твоя прогулка к морю могла бы поставить тебя под подозрение. Не удивлюсь, если ты у администрации города уже был поставлен в список на переезд. Очень вовремя ты сбежал. Надеюсь, ты понимаешь, что в Город ты уже едва ли вернешься?
Я кивнул. Последние сомнения в этом покинули меня еще тогда, когда меня окружили в подземелье. Вернер опять молчал, и я решился спросить:
- Вы ведь не собираетесь меня убивать? Вы же наверняка меня подозреваете.
- Мы подозреваем любого непонятного человека, пересекшего границу. Тебя должны были обрабатывать наши люди, чтобы понять, можно ли тебя посвящать в секрет Братства или нет. Но ты форсировал события из-за своей неуемной жажды похождений, вдобавок из-за тебя мы лишились одной из точек перехода. Очень умно с твоей стороны пойти бродить на юг.
- Но я же не подозревал, что тут живут люди!..
- Может, ты не подозревал и о том, что тут хэдкрабы и прочее дерьмо на каждом углу? Какого дьявола ты поперся через границу, если тебя никто об этом не просил? Отвечай!
Мне не хотелось говорить о дневнике и том, что он сподвиг меня пойти обследовать развалины. Но тут я вспомнил – вортигонт уже потрошил мою сумку и наверняка нашел дневник. А от вортигонтов ничто не может укрыться в случае чего. Поэтому я рассказал о дневнике, чувствуя, что теряю что-то, и этот урон непоправим.
- Дай мне его сюда, - сказал Вернер. Я расстегнул сумку и положил дневник на стол. Вернер продолжил:
- Пока посидишь в заключении. Мы подумаем, что с тобой делать. С тобой будут нормально обращаться, если ты пообещаешь мне, что обойдешься без глупостей и не попытаешься сбежать.
Я заверил его, что не буду ничего предпринимать для своего освобождения. Он открыл дверь, и вскоре меня уже снова вели по коридору. Только теперь меня не вернули в шахту, а провели в одну из боковых дверей. Я оказался в маленькой комнате с одной лишь кроватью и освещенной единственной лампочкой, свисающей с потолка на проводе. Пообещав, что мне принесут еду, вортигонт закрыл дверь, и я остался один.

***
«4 июня.
Портальных штормов действительно стало меньше. Усталые люди на рубежах обороны города не желают уходить в убежища, но атаки существ стали происходить реже и отбиваться с меньшими потерями. Либо это дает надежду на благополучный исход, либо это лишь затишье перед бурей. Хотелось бы верить, что все скоро кончится.
По телевизору вовсю выступает Администратор злополучного комплекса. Его зовут Брин, и он выдвинулся на первые роли в штабе мировой обороны. Мир, по его словам, подвергся серьезной атаке, но земляне с честью ее отбивают и скоро одержат победу. По его словам, большой портальный разлом между нашим миром и Ксеном демонстрирует тенденцию к сокращению. Что бы это ни значило, многие верят его словам и думают, что среди всех руководителей он самый ответственный и толковый.
А меня берут сомнения. Как-то странно выглядит его лицо – он призывает весь мир не терять надежды и сплотиться против опасности, но его лицо при этом светится вовсе не тревогой. Он постоянно будто прячет улыбку в своих седеющих усах, при том, что улыбаться вроде бы и нечему. А его глаза… Они почти не отрываются от камеры, смотрят, почти не мигая, и за ними явно скрывается что-то неясное, очень подозрительное.
Так смотрят люди, которые лгут, но стремятся скрыть это.
И нам никто до сих пор не рассказал, как дела у экспедиции в Ксен…»

Поскольку я забыл детали сюжета, перечитал с начала.
Заметил интересную особенность — рассказ написан от первого лица, а читается так, словно написан от третьего.
Насчёт стиля соглашусь с ГО-шником, впрочем, думаю, это из-за более стремительного развития сюжета.

Мне показалось, что еще хоть капля воспоминаний могла убить меня – а в книгах этих капель, пожалуй, было гораздо больше. Поэтому я заполнял время разгребанием ящиков и шкафов, перетряхивая их содержимое
А что, в ящиках и шкафах нет ничего, напоминающего о прошлом?

И эта небольшая, когда-то спрямленная людьми речка теперь впадала не в море, а в небольшое озерцо на месте этого моря
Оттуда просто выгнали всех туристов (c)


Опечаток и правда мало:
и всех вещей, что у них есть
*из

Оставалось совсем недолго ехать, и вполне возможно, что следующая возможность нормально поспать будет совсем нескоро
Тавтология.

зияющие провалами от попаданий неведомых инопланетных снарядом
*снарядов

В его стенах часто попадались какие-то двери, в некоторых из которых на уровне были прорези
На уровне чего?

стиль чем-то недотягивает до первых двух
Это потому, что глава писалась с большими перерывами. Я предвидел нечто подобное.

А что, в ящиках и шкафах нет ничего, напоминающего о прошлом?
В ящиках и шкафах все же, что к самому главному герою отношения не имеет. Мы не знаем, что он переживал до войны, так что вполне вероятно, что ему легче думать о чем-то не своем.

Плюс чуток козябает по глазам такой момент, когда из БТРа выскочил целый звод солдат. БТР же вроде как расчитан на 1 отделение...
Кажется, у Рапида тоже замечал дискуссию про БТР и взвод солдат. Постараюсь как-то переделать этот момент.

Кстати, было бы интресно, если бы братство преследовало свои какие-нибудь цели, не связанные с целями повстанцев
Естественно. Мне неинтересно писать об очередных Илаях Вэнсах и войне с Альянсом в отдельно взятом городе. Мы все это видели и в игре, и в фанфиках. Я же рассматриваю другие стороны мира HL.

рассказ написан от первого лица, а читается так, словно написан от третьего
Рассказчик довольно отстраненный от внешнего мира человек, поэтому так и выходит. Плюс на манеру его рассказа явно влияет таинственный дневник, в котором вообще все ужасы последних дней земной цивилизации описываются, как сухой отчет.

На уровне чего?
На уровне глаз, конечно же:) Пропустил слово, и сам того не заметил.
Вообще эти прорези в дверях, да и весь коридор - маленький реверанс в сторону одной из начальных локаций HL2, еще на вокзале.

Спасибо за найденные недочеты. Постараюсь как можно скорее продолжить работу, идеи есть.

Я посмотрел на вортигонта. Он подошел к неприметной металлической двери, над которой горел желтый фонарь, и постучал в нее своей трехпалой рукой

Но Неро, это фактическая ошибка — руки у вортигонтов о двух пальцах.

Но Неро, это фактическая ошибка — руки у вортигонтов о двух пальцах.
О щит, я как раз хотел проверить их количество тогда и забыл это сделать.
Порой забываю мелкие детали. Спасибо за подсказку.

А как надо написать? "Когда я приехал в Сити-9, до событий Half-Life 2 оставалось еще шесть семь лет"?))

Такое можно было бы сделать, если бы креос был мемуарами старого ситизена, вспоминающего свою молодость, и как ещё за шесть-семь лет до Восстания он был в городе Сити-9. Ну, просто так говорю. Не переделывать же за этим ничего… хотя теоретически можно сделать вот такой пролог (который технически будет как эпилог, ибо в будущем), но, конечно, это не более чем голая теория меня-не-автора.

.NerO
Итак, вот оно
опачки, наконецта. Завтра распечатаю и почитаю

+++++++++++

думает ли Неро о продолжении.
У Неро уже сделан план сюжета на 12 глав, да:)
Глава 4 уже имеет определенный объем, писалась примерно в два захода (с большим, правда, перерывом, когда мне было себя не пнуть на продолжение), и довольно скоро должна быть дописана и выпущена здесь.

Это хорошо.

Это было бы хорошо, если бы понятие "скоро" не было таким растяжимым %)
Rapid-Time чертовски заразителен:)
Глава почти готова, просто времени и благоприятных обстоятельств для ее завершения пока нет. Но... таки да, скоро все будет:)

Протестую.
Эммм... Ну, я думал, писать посты в стиле "Вышло обновление, всем тыкать в ссылку, читать и комментировать". Или лучше продолжать постить прямо главы здесь? Это слегка неудобно, т.к. я использую разные курсивные выделения, и порхать бабочкой по окошку редактирования поста и ставить теги - немного довящее занятие.

Я себе представляю пищевой рацион как нечто синтетическое - твёрдое, серовато-белое и сухое - как кирпич :D
Так оно и у граждан синтетическое - недаром говорится в тексте об отсутствии вкуса.

... И называются они повстанцы...
Ну почему сразу повстанцы? Повстанцы восстают, геройствуют, а тем все равно.

Это братство - не эскаписты, они оптимисты, лол. Сегодня им нужна вода, завтра - что-нибудь другое. Я не думаю, что Альянс просто высасывает определённый ресурс(ы) из планеты, а потом улетает. Как минимум, их интересует человеческий ресурс, из которого можно наклепать солдатиков, а, скорее всего - и жилищный ресурс (вспомним Airex, который заменяет атмосферу Земли, чтобы подготовить её для будущих поселенцев).
В любом случае, когда/если Альянс вдоволь насосётся солёной воды, человечество (не считая комбайнов, скорее всего) как раз вымрет из-за Подавляющего Поля. Или Братство разработало метод размножения почкованием? :D
Либо они просто наивно полагают, что поле подавления находится только над городами, а не над всей планетой. //ну да, так они и решили
Интересно, что бы думал муравей о планете, на которой живет, если бы умел думать? Кем бы ему представлялись огромные люди, уничтожающие его родной муравейник?
Вернер, как и любой другой человек на Земле - это такой муравей. Убежденный муравей, с железобетонными принципами. Но - всего лишь муравей, который думает, что если огромный Альянс ломает его муравейник, то это все, чем он занимается. Я не буду спойлерить, но в главе 4 мы знакомимся с мыслями Вернера, и это определяет многие дальнейшие сюжетные моменты. Так что предоставим Вернеру думать так, как он думает.



*upd*
И еще. ДДГ, чего ты постоянно прохаживаешься по черной одежде подземных камрадов? По-моему, для темных тоннелей и подземелий камуфляж просто идеальный, странно, что возникают не те ассоциации.

Нормальная глава. Коротковато, правда. Хотя, в принципе, в самый раз.

А вообще Вернер оказался какой-то… гм… простой. Посидел, поговорил, спросил, ушел…

Эммм... Ну, я думал, писать посты в стиле "Вышло обновление, всем тыкать в ссылку, читать и комментировать". Или лучше продолжать постить прямо главы здесь? Это слегка неудобно, т.к. я использую разные курсивные выделения, и порхать бабочкой по окошку редактирования поста и ставить теги - немного довящее занятие

Не могу сказать что-то за или против (ни рыбо, ни мясо я, да). Но вообще в обновлении на каком-то более удобном (и надежном, лол) ресурсе и уведомлении нет ничего плохого, вполне хорошая идея.

___
Про еду. Я вообще никак не представляю традиционное производство пищи (тем более того же хлеба) в Альянсе. Ожидал бы овсянки из матрицы, а не такого шикарного разнообразия. Но вообще пусть будет. Угрюмый, унылый хлеб из темных, бездушных, темносплавных печей, выпекаемый сталкерами. А ещё неплохо было бы включить немного водки (или джина, как там?) «Победа», вы поняли, ага.

мы даже смогли наладить выращивание растений и грибов

Кстати, мне вот интересно, а «и животноводство» тоже возможно во вселенной ХЛ2? Ну вот грибы, да. А на грибах можнжо растить… свиней. Как в Метро 2033. Но свиньи — млекопитающие, весьма близкие к людям: воздействует ли на них поле? Мы ведь, так подумать, из животных ни собак, ни кошек не видели в ХЛ2… ни… не знаю… лошадей… птицы вот есть, впрочем. Но это птицы.

Но ведь Кляйнер свой т-порт испытывал на какой-то кошке?)))))

Неизвестно, когда, на неизвестно, какой… остается только представлять и ужасаться, сколько лет Барни может преследовать котэ…

свой т-порт

Прочитал, естественно, как «торт»…

Вот при сопровождающей снятие Поля речи Кляйнер говорит, что надежда появилась впервые за последнее десятилетие. То есть, мера с полем могла быть введена и не сразу (не объясняет отсутствие 10-летних детей), а котэ… родившийся в трущобных руинах Семичасовой котейка, лет в 5-6 удостоился чести служить на благо науки. Да не, сходится нормально время, если учесть 10 лет. На телепорт очевидно потратили годы, как и на оформление лабораторий, собирательство по руинам и складам Альянса. Если вот сейчас подумать, то рисунки-аппликации Аликс в лабе же как бы говорят о том, что лаба уже была, когда она была ещё ребенком совсем? Тогда телепорт мог собираться десяток лет, а с таким, в свою очередь, медленным прогрессом и шаги от жертвы котэ до «безопасного» телепорта могли годы занять.

Перечитать такой объём текста не так уж долго и сложно
Не долго и не сложно. И я делаю это.
Я в большей степени хотел отказаться от публикования глав в постах, потому что, быть может, неудобно читать простыни на этом тупом сером фоне...
Впрочем, ладно, пусть будет и здесь, и на Яндексе. Кому как удобно, тот так и будет читать.

И хлеб, и рис тоже синтетические?
Ну уж точно они не на полях выращиваются. Скорее всего, как Алекс сказал - сталкерами в темных, бездушных и так далее.

Потому что Альянс разрушает/перекраивает планету, и потому что Подавляющее Поле, с высокой долей вероятности, накрыло её целиком (иначе какой в нём смысл).
Ну, в моем понимании, в ходе Портальных штормов и Семичасовой войны большинство городов были разрушены, в сельской местности же, как известно, было небезопасно. Люди стремились в города, в результате, при пришествии Альянса на планете осталось какое-то число функционирующих городов (допустим, 40 штук), между которыми Альянс наладил железнодорожное и прочее сообщение. Его деятельность и жизнь остатков человечества сосредоточены в основном в этих городах и их окрестностях. Огромные же территории просто опустели, что-то лежит в руинах, что-то и до вторжения не отличалось большой населенностью - та же Сибирь, лол. Уничтожить всех живущих на планете людей, мне кажется, нереально - да и ненужно Альянсу, который просто не воспринимает тех, кто остался вне резерваций, как угрозу себе.
В результате, получаем ситуацию, как у Замятина - есть Города, окруженные Стенами, и есть какие-то дикари, что живут за стеной. Далеко где-то.
Меня вообще в постапокалипсисе всегда интересовал этот момент. Почему как данность принимается, что люди выжили лишь в какой-то сюжетной точке, а вне ее жить не могут?
Мне кажется, такое может быть. Ну а Вернер так просто одержим этой идеей.

А чего ты постоянно акцентируешь на этом внимание?
Просто люблю черную одежду)) Ладно, подредактирую потом.



А вообще Вернер оказался какой-то… гм… простой. Посидел, поговорил, спросил, ушел…
Ну, захотелось ему слегка смягчить выражения. Да и "Злой полицейский - добрый полицейский" тоже может иметь место. Перед Вернером же Ника заходила со своими эмоциями.
Так-то он не так уж и прост, надо сказать.

Кстати, мне вот интересно, а «и животноводство» тоже возможно во вселенной ХЛ2?
Мне кажется, нет.
Преимущество растениеводства в том, что семена можно хранить сколь угодно долго. Я слышал истории, что успешно проращивали даже горошины, найденные в египетских пирамидах. Вероятно первоначальный запас семян был найден камрадами где-то в развалинах, после чего они и начали их выращивать.
С животноводством же сложнее, ибо для этого нужны как минимум две особи. То есть, чтобы выращивать свиней, надо сначала обладать свиньей-девочкой и свиньей-мальчиком. А где их найдешь, если все вокруг кишит всякой агрессивной фауной из Ксена? Так что в плане мяса у них, наверно, только жареные хэдкрабы имеются.

А ещё неплохо было бы включить немного водки (или джина, как там?) «Победа», вы поняли, ага.
Да, неплохо бы, но возможно, Альянс просто ограничивается водой с порошками для граждан.



перейти по ссылке и сразу начать читать, из браузера
Кстати, на Яндекс.диске я видел сегодня такую тему. Наподобие Гуглодокса. Только не совсем понял, как переходить к ней сразу от страницы с закачкой файла.

*upd*
Посмотрел внимательнее. На Яндексе Сити-9 можно читать здесь

Кстати, роман люто советую. Когда вспоминают знаменитые антиутопии ХХ века, говорят о Хаксли и Оруэлле, а про Замятина забывают, хотя оба они им вдохновлялись

И я советую люто.

А вот «О дивный новый мир» я че-то недочитал…

я не знаю, как он воспримет доковские гиперссылки. Попробую сделать.
Попробовал сделать. Яндекс видит их просто как текст, так что FAIL. Ну зато в документе теперь более отчетливые заголовки.
Возможно, запилю потом хтмл-вариант текста (с оформлением и картиночками) и сделаю свой "сайт" на Дропбоксе.

На такой глубине уже и жить нельзя, поди.
На глубине в километр - запросто. Бывают угольные шахты глубже, там человек спокойно работает.
Кольская сверхглубокая скважина добурилась до 12 км, там температура была уже свыше 200 градусов. Там, конечно, человеку уже неуютно будет. Но вот анаэробные бактерии какие-то живут и на больших глубинах (не помню, на каких). Впрочем, бактерии уже не так интересны.

Можно даже написать на эту тему историю-драму о семье, которая после ужасов поверхности не желает возвращаться с базы и всеми честными - и, пожалуй, даже некоторыми нечестными - способами пытается остаться здесь

Да вообще история, разворачивающаяся в обжитом повстанцами довоенном таинственном подводном месте, замкнутом и неприветливом, может быть годной.

первая пикча отличается
Альянс сохранил российские ГОСТы, бггг.
А вообще пикчи выглядят как предтеча темы "Интернет-мемы сквозь призму халферского восприятия".

ВНЕЗАПНО
Креатиф всегда выходит внезапно... ))
Рад, что ты всё-таки запостил главу по-олдскульному, в посту. Лично мне реально удобно.

В руках она держала невесть откуда взявшийся восьмизарядный дробовик.
Он определил это опытным намётанным взглядом?))
невесть откуда
Ну почему, "невесть" - прямиком из ХЛ1))

- Марг, я не уверен, что это хорошая идея. Мы же договаривались, что все вортигонты идут в тоннели, - говорил Вернер вортигонту.
А я уже хотел было написать про опечатку ^^'

Кто-то из наших соплеменников должен помочь обороне.
Мне кажется, такая фраза не кажется убедительной, а лучше написать:
"Кто-то из нас должен помочь обороне."

Посему Марг и Врия уйдут – и рады они совершить сие ради блага человечества, освободившего вортов.
Не слишком ли уж напыщенно? :D Алсо, использование устаревших слов и норм не является реалистичным. Не забывайте, что ворты на Земле недавно, и учить язык по старой художественной литературе им было некогда, скорее, они учили живой разговорный язык. Они и читать ещё могли не научиться (и то не факт, что научились в совершенстве), когда доучивались разговаривать.

Врия
Урия?))

- Но эти люди… Они же погибнут стопроцентно! Они не попадут туда, куда стремится Братство! Тебе не кажется, что ты их обманываешь?
Странно, что он не решил оставить ГГ на эту роль. С другой стороны, человек новый, ненадёжный...

- Но эти люди… Они же погибнут стопроцентно!
Всё правильно, типичные повстанцы, пушечное мясо... Добро пожаловать в Халф-Лайф, гражданин. Это жестокая игра...

Остальные птицы куда-то давно подевались…
Просто Создатели поленились наклепать больше моделей)) А так, в рассказике вполне можно было описать ещё каких-нибудь птичек.

и ее друг Номад
*fixed ))

Над пилонами
Что это?

- Давай без пафоса.
Ы, я прямо представил, как автор сидит себе, пишет, и вдруг останавливается, окидывает взглядом последние строки, и вдруг произносит: "давай без пафоса". А потом вдруг на его лице отражается озарение, и он впечатывает эти строки в рассказ))

Это не слова Вернера – это то, чем дышало и будет дышать Братство.
Клуб самоубийц %)
Впрочем, выйти на улицы и "мочить альянс" - ещё фатальнее %D

... как идут дела в мире. Дела в мире идут просто ужасно.
Лучше всё же:
... как идут дела в мире. А они идут просто ужасно.

с экспедицией в Ксен
"на Ксен" звучит благозвучнее [хоть и менее культурно :D ] Если отложить в сторону холивор, то в дзен^W^W "В Зен", в принципе, звучит тоже норм, но с Ксеном этот номер не проходит. Да и, мне кажется, обыватель скорее скажет "на", думая, что Ксен - это планета, а с планетами как раз "на" и употребляют. Хотя слетать в Юпитер чисто логически возможно (т.к. он большей частью газообразный, на поверхности что-то вроде кипящего океана из сжижженного газа, а твердь под ней по размерам не сильно уж отличается от размера Земли, так что риальнэ можно залететь прямо в Юпитер и летать в нём, а чтобы добраться до поверхности, придётся пару раз помереть, ибо Юпитер ДОВИТ).

Запись от 6 июня любопытна. Интересно придумал, в принципе, так всё и могло быть.

Камера закреплена на лбу одного из участников. Видно, как все они прыгают через пространство, разделяющее островки... Снимающий комментирует, что это, видимо, и есть мертвый Нихилант, предводитель вортигонтов.
Ололо, реалити-шоу xD Может ли человек выжить на Ксене? Сможет ли он продержаться хотя бы месяц? Реалити-шоу "Ксен-Фактор" расскажет об этом! Отборочный тур уже запущен, и на него уже записалась группа камикадзе из Японии...

Не понимаю, зачем было это показывать?
Ну как зачем? Мы_все_умрём.mov

назовут Цитаделью... Скоро она начала подпирать солнце.
*fixed )))


Вполне норм, разве что начало несколько скучновато.

А вот мне эта глава показалась довольно блёклой на фоне остальных, не считая отрывков из дневника, которые удались. Слишком много пафоса на, по сути, пустом месте.
Эвакуация, по-моему, спланирована по-идиотски. Зачем посылать кучу мяса на убой, если можно взорвать входы на базу (взрывчатки у них хватало), оставив на ней лишь пару-тройку смертников-часовых на укреплённых позициях, а потом уж, когда все часовые перестанут отвечать, взорвать её, нанеся максимальный урон врагу? Задержать наступающих? Завалы бы задержали получше мяса, которого, похоже, не хватило и на минуту, к тому же если бы Вернер не тратил время, ожидая опаздывающих, а сразу бы начал эвакуацию, большая часть ушла бы ещё до начала атаки. Или всё-таки был какой-то резон заваливать мясом? Тогда стоило его назвать. Без этого весь пафос кажется жутко натянутым и абсурдным, а Вернер бездарем с завышенным ЧСВ.

Кто назовет нормальной жизнь после такого, когда данные о жертвах колеблются от полутора миллионов до полумиллиарда человек по всему миру?
Ну, по-моему, для подобной катастрофы планетарных масштабов это довольно маленькая цифра.

>>с экспедицией в Ксен
>на Ксен" звучит благозвучнее
Компромиссный вариант — в/на Ксен :D
//хм, кажется, я уже петросянил так когда-то.

Хотя слетать в Юпитер чисто логически возможно
Ну, чисто логически можно слетать в любую планету, даже в твёрдую. Являясь, например, э-э-э… нейтринной формой жизни!

Одна из самых интересных глав.

И почему нельзя расстрелять барнаклов, чтобы их языки перестали представлять угрозу?
Может, чтобы они сжирали возможных преследователей?

одну ненавязчивую пасхалку в тексте никто пока не заметил
Сити-10 или 31 — эту?
мы гордо прозвали ее «Новая Надежда» — или, может, эту? Ну, знаешь, четвёртый эпизод…

Я развязал веревку, стягивавшую горловину мешка и открыл лицо погибшей.
- Спи спокойно, - прошептал я. – Прости, что не смог спасти тебя вовремя.
Это место мне тоже показалось странным. Не из-за чувства вины, просто, по-моему, странно развязывать мешок с изуродованным трупом незнакомой девушки, говорить ту фразу и завязывать обратно. Долгое и бессмысленное действие.

Короче, переписка началась позже, когда я ЛК запустил
Это он спрашивал, почему ты столько времени проводишь в ЛК?)

Проклятье, Неро совершает слишком мало опечаток. Обычно у меня из-за огромного их списка получаются большие, весомые посты, а в этой теме они такие мелкие…

А разве так неправильно?
Вот тот пост, о котором я говорил:
http://j-smirnova.livejournal.com/76155.html
Согласно ему, правильно - 23-ья (если мягкий знак - это согласная, а так ли это?). Просто мой глаз из-за непроизносимости мягкого знака и невозможности его ставить первым куда бы то ни было смотрит на такую надпись, как на памагите-тему. Хотя все верно.

Ну как они могут быть согласными, если не обозначают никакого звука вообще?
Ну, я не спорю. Я говорю, в школе нас так учили, неправильно.

Ну даже если меня здесь нет, то мне всё равно интересно))
Да никто просто не отписывается, подфорум молчит, вот я и подумал, что все разбежались.

я могу заходить сюда время от времени, не логинясь
Однако редизайн стал для тебя неожиданностью, вывод - не заходил!:)

А как высчитано это чистое время?

Не успевал заметить… хотя сейчас заметил двоеточие. Но у меня ничего нет.

Итак, новая глава. На днях был ровно год с того момента, как я продолжил работу над "Сити-9" после перерыва и вернулся на ПГ. Возможно, стоило успеть написать и выложить главу к этой дате, но who cares?
Глава писалась с конца декабря до начала февраля (за исключением дневникового фрагмента, написанного в ноябре) с большими перерывами и параллельно практически непрерывной депрессии. Отсюда чрезвычайно меланхоличное настроение, которое ее пронизывает. Отношение к ней у меня смешанное.
Полная версия, по-прежнему, на Яндексе. Некоторые мелкие правки были внесены и в предыдущие главы.
Приятного чтения.


Глава 7
За время, проведенное в подземельях при искусственном свете или вовсе без него, я совершенно отвык от настоящего дневного света. Поэтому, когда мы выбрались на конечную наземную станцию, я на какое-то время почти ослеп – так ярко светило солнце сквозь стеклянные окна станции. Она располагалась на поверхности земли, но была накрыта железобетонным коробом. Платформы располагались по бокам, а рельсовые пути разделялись посередине небольшим техническим проходом. Поездов на станции не было, каких-либо трупов, как на предыдущей станции, тоже. Здесь царила тишина и почти не было разрушений – разве что многие стекла из высоких окон были выбиты, а полы покрыты пылью. Казалось, вот-вот со стороны депо подъедет первый поезд, и метро начнет свою работу. Но нет, жизнь здесь давно затихла, часы над входом в тоннели погасли, и время остановилось.
Мы залезли с путей на платформу, и Вернер объявил, что группа проведет здесь ночь. Люди принялись располагаться, а я пошел к дверям, что вели наружу.
- Куда собрался? – окликнул меня Вернер.
- Пойду воздухом подышу, - ответил я.
- Осторожнее там.
Я кивнул и отвернулся. Стеклянная дверь с надписью «Выход в город» легко поддалась, и я вышел на небольшую площадь. Напротив я увидел совершенно целое здание какого-то бывшего заводика. На потрескавшемся асфальте стояло несколько брошенных давно автомобилей: стекла в них были выбиты, шины давно прохудились, а краска на дверях облупилась и слезла. Дальше вокруг было только поле – никаких зданий и сооружений. Вдали, примерно в километре или двух, виднелись развалины градирен – видимо, когда-то там была электростанция. Слева за старыми деревьями виднелся бетонный забор – я решил, что за ним находится бывшее депо метрополитена.
Стояла тишина. Когда-то здесь была самая окраина города, вероятно и станцию в этом месте построили только из-за близости к депо. Почему-то казалось, что даже война обошла это место стороной, потому что здесь никто не жил. Я стоял и смотрел на небо. На нем почти не было облаков, а низкое Солнце медленно катилось к западу.
Справа вдоль дороги торчали обгоревшие мертвые кустарники. Голые черные ветви тянулись к небу, и я, глядя на них, различил между ними что-то еще, притаившееся на фоне.
Цитадель.
Брошенный город остался позади, но Цитадель никуда не делась. Да, с расстояния она не казалась такой большой, но по-прежнему маячила на горизонте, ассиметричный шпиль неимоверной высоты, казавшийся средоточием некой немыслимой Силы, чем-то, что собирает миры воедино.
Сзади послышались шаги. Я оглянулся. Это был Тудор. В своем плаще он казался на свету невероятно долговязым и нескладным. Несмотря на то, что было достаточно тепло, он прятал руки в карманах, будто ему было холодно. Капюшон он тоже поднял, так что лицо его было в тени.
- Нравятся эти места? – спросил он, будто мир не лежал в руинах, и мы обсуждали, куда переехать.
- Не знаю, - я пожал плечами. – Здесь так тихо и пусто. Будто и до Войны никого здесь не было.
Он едва слышно усмехнулся.
- Это не так. Пойдем, покажу кое-что, - он пошел направо, махнув мне рукой, чтобы я пошел за ним. Мы шли по тротуару вдоль дороги, и впереди не было ничего – только дорога да буйные заросли кустарника. Здание станции справа кончилось, вместо него тянулась земляная насыпь – я догадался, что здесь тоннель уходил под землю. Стоявший впереди киоск вентиляционной шахты подтвердил мою догадку. По насыпи вверх уходила тропинка, но мы шли вперед, туда, где насыпь заканчивалась и направо уходила еще одна асфальтовая дорожка. Мы свернули туда, и тут я увидел, что он хотел мне показать.
Впереди располагалась железнодорожная станция. Я видел множество платформ, переплетение путей, до сих пор стоявшие на них составы: здесь были и цистерны, в которых когда-то возили нефтепродукты, и вагоны с давно слежавшимся углем. Над путями когда-то возвышался огромный переход, но теперь он обвалился, и лишь опоры еще кое-где стояли, обломки перехода же были разбросаны и по путям, и по вагонам. Очевидно, переход снесло однажды портальным вихрем – следов взрывов поблизости не было видно, да и составы так и стояли на рельсах.
А еще дальше за станцией виднелись бывшие жилые кварталы. Огромные многоквартирные дома теперь превратились в руины. Там, за железной дорогой, некогда был жилой район. Теперь его там не было, потому что там ожесточенно за что-то сражались. Верхние этажи зданий были снесены, а остатки стен возвышались, как бесформенные обломки зубов. Тишина, стоявшая над всем этим, придавала ощущение нереальности.
- Что скажешь? – спросил Виктор.
- Надеюсь, нам не придется перебираться на ту сторону, - сказал я после долгого молчания. – Боюсь, я сыт по горло разрушенными кварталами.
- Не придется, - подтвердил Тудор. – Вернер, видимо, поведет нас по полям. Мы оставим этот город позади и никогда не вернемся. Но главное – он будет стараться держаться подальше от железной дороги.
- Это верно, - сказал я, подумав. – По дороге наверняка гоняют поезда-лезвия…
- По этой – нет, - отрезал Виктор. – Она заброшена. Альянс не восстанавливал ее. Когда-то эта дорога вела на север, мимо больших озер и торфяных болот. Можно было уехать далеко, к самому морю. К морю холодному, северному, почти всегда затянутому льдом. Теперь там ничего нет, даже Альянса. Я много странствовал, но там никогда не был после Войны. Мне по душе моря более теплые.
Он стоял, закрыв глаза, и вспоминал свои теплые моря. А я думал, зачем он мне это все рассказывает и показывает. Я спросил его об этом.
- Ну как же, - ответил он, усмехнувшись вновь своей ледяной усмешкой. – Ты теперь будешь таким же странником, как и я. Надо же тебе знать, куда и как можно попасть на этой планете.
- Ищешь себе напарника? Или, может, сменщика?
Теперь он даже посмеялся отрывисто.
- Глупости какие. Просто ввожу тебя в курс дела. В этом мире не осталось путеводителей – только люди, знающие, куда и как можно добраться. Когда наступит время, я предложу тебе пойти со мной, либо уйти одному. А пока лишь предлагаю подумать об этом.
Он замолчал. Вокруг по-прежнему было тихо. Лишь прокричала что-то тоскливое пролетавшая над нами непонятно откуда взявшаяся чайка.

***
Мы вернулись в станционный зал. Солнце ярко освещало его золотистым закатным сиянием, отчего длинные пластины света ложились на пол. За время нашего отсутствия члены Братства разбили на платформе небольшой лагерь. Я с удивлением увидел несколько небольших палаток, видимо, кто-то решил уединиться. Вортигонты опять разместились поодаль.
Вернер отправил несколько человек в подземный переход, по которому можно было перейти на противоположную платформу, а также в разрушенные кварталы за железной дорогой. Еще несколько постов он разместил у выходов.
Я не хотел присоединяться ни к одной из маленьких компаний, на которые разбился наш отряд, поэтому отправился к стене, возле которой заметил незанятую скамейку. Бросив рядом свои вещи, я улегся на нее, только сейчас ощущая, как сильно устал за все время нашего похода. Вся беготня последних часов теперь отзывалась в ногах и спине. Захотелось лечь и отрубиться на некоторое время. Однако только мои веки стали закрываться, дрему, в которую я уже начал проваливаться, разогнал чей-то голос:
- В старые времена в метро так устраивались бездомные. Тоже разложат свой скарб поблизости и улягутся на скамейку.
Это казалось шуткой, но смеха в голосе определенно недоставало. Я повернул голову. Рядом с мои рюкзаком уселся молодой парень в комбинезоне цвета хаки. Его рыжие волосы были аккуратно подстрижены, на лице росла короткая бородка. Синие глаза с интересом меня разглядывали. Лицо его было угрюмо, но во взгляде не было враждебности.
- Меня зовут Норман, - представился он. Я вздрогнул. Мне вспомнилась Ханна, вспомнилось, что он был ее другом («он отличный парень, тебе понравится»), вспомнилось, что они не успели попрощаться, а последним человеком, с которым разговаривала Ханна до эвакуации, был я, Эмиль Лоренц, пришлый незнакомец. Я вспомнил все это, и мне стало совсем неуютно под взглядом Нормана.
- Эмиль, - голос мой охрип, и я откашлялся. – Рад тебя видеть.
- Взаимно, - ответил он. – В тоннелях не было времени поговорить. Я тебя видел, ты сидел рядом с Ханной, когда мы начали валить из того милого убежища.
- И что же?
- Да ничего особенного, - пожал он плечами. – Думаешь, я как-то злюсь на тебя, за то, что ты не дал мне побыть с ней в последние минуты ее жизни? Чушь какая. Сейчас такое время, что совсем не до сентиментальности.
- Это верно, - согласился я.
- Но мы с ней действительно были друзьями. Сейчас в это слово вкладываешь совсем другое значение. Оно включает в себя все: и любовь, и преданность, и доброту, и все остальное. Мир изменился, изменились люди, верно? Изменились и отношения между ними. Ханна была прекрасной спутницей, и я благодарен Братству, что познакомился здесь с ней.
- Судя по ее словам, она испытывала то же самое, - сказал я.
Норман чуть улыбнулся.
- Несомненно. Но теперь Братство отняло ее у меня, и я не знаю, зачем мне с ними оставаться. Зачем куда-то идти, слушать команды этого паршивого солдафона Вернера. Я ведь по-настоящему ненавижу его, понимаешь?
- Я и сам от него не в восторге.
- Понимаю. Нас пока мало таких. Но это ненадолго. Придет время, и все, что осталось от нашего отряда, развалится к чертям. Люди разбредутся кто куда… Лучше б мы сидели, где сидели, и не высовывали носа наружу. Нет там, в Пустошах, ничего хорошего, никакой новой жизни. Все там пропадем.
«Так и тянет ко мне диссидентов, - подумал я. - Сначала этот чокнутый болгарин, потом мстительный Норман. Будто чувствуют во мне что-то».
- Что тебе от меня надо, Норман? Я хотел поспать, а тут ты со своими пророчествами.
Норман, сидевший на полу, прислонившись к стене спиной, посмотрел на меня и сказал:
- Просто хотел составить компанию. Могу уйти, если мешаю.
- Да ладно уж, сиди.
Я снова улегся на скамейку, но сон уже не шел. Так я и лежал, глядя в потолок. За окном уже темнело, почти не было света и на платформе – видимо, Вернер запретил зажигать костры. Люди разговаривали вполголоса при свете фонарей. Мы вяло переговаривались с Норманом – в основном о том, что случилось с нами после Войны, кто где был и что видел. Такие разговоры редко сильно отличаются друг от друга: судьбы людей после нашествия Альянса очень похожи.
Вечер уступил свое место ночи, отряд постепенно заснул, захрапел и Норман, и лишь мне не спалось. Я так и смотрел в потолок, и грусть пронизывала мои мысли. Мысли, в которых размышления о судьбе человечества перемежались с мыслями о судьбе всех окружающих людей и моей собственной.
В конце концов, заснул и я.

***
- Эй, проснись, Лоренц, проснись! – меня трясли за плечо. Я открыл глаза и увидел над собой Нормана.
- Что случилось? – я уже сидел. Надо сказать, что просыпаться я умею мгновенно, где бы ни пришлось засыпать.
- Вернер собирает группу для похода в развалины. Сказал, что ты нужен ему.
«Проклятье, - подумал я. – А ведь Тудор говорил, что Вернер туда не пойдет».
- Зачем я ему понадобился?
- Понятия не имею. Сказал, обязательно.
Я встал, подхватил рюкзак и пошел искать Вернера. Командир нашего отряда обнаружился возле одной из палаток. Выглядел он воинственно и собранно.
- А, ты уже здесь, - такими словами он меня встретил. Смотрел неласково, видимо, встал не с той ноги.
- Да, здесь, и хочу знать, зачем мы идем в развалины и зачем тебе я. Тудор говорил, ты сразу поведешь отряд по полям.
- Ах, Тудор… Верь больше всяким проходимцам, Эмиль. Да, мы все пойдем через поля на юг, в этом он прав, но сперва несколько человек отправятся со мной в небольшую экспедицию. Нам необходимо перебраться через железную дорогу и обследовать одно здание. Оно находится не так далеко отсюда. Если нам повезет и мы найдем там то, что нужно, наш дальнейший путь будет легче и быстрее.
- То есть, я так понимаю, ты не знаешь, куда мы идем?
- Я прекрасно знаю, куда мы идем. Сведения, которые мне нужны, облегчат дорогу. Неужели ты этого не хочешь, Лоренц? – Вернер разозлился. – Твое недоверие ко мне понятно, но тебе не кажется, что ты слишком параноидальный тип и везде ищешь двойное дно?
- Кажется. Именно поэтому я задаю тебе все свои вопросы. Потому что видел, как ты угробил толпу народа. Потому что некоторые люди ставят твой авторитет под сомнение. Потому что я не вижу цели у этого похода…
Вернер перебил:
- Я дам тебе цель, Лоренц. Время придет, и дам. Тебе и всем им. И тем, кто верит, и тем, кто сомневается. Еще вопросы?
Моих сомнений этот ответ совсем не развеял, но я решил тему не развивать. Совершенно не хотелось потратить утро на бессмысленные дискуссии. Я начинал осознавать, что Вернер – поистине настоящий фанатик, который не отступится от того, что делает. Но такой человек может привлечь только тех, кто будет верить ему безоговорочно. Те же, у кого есть какие-либо сомнения в правильности его действий, обязательно начнут объединяться вокруг кого-либо, кто кажется им достаточным противовесом Вернеру. И такой вариант развития событий едва ли понравился бы нашему лидеру. Видимо, он подозревал, что сомневающиеся начнут объединяться вокруг меня, и ему это совсем не нравилось. Мне и самому эта перспектива совершенно не улыбалась: я не хотел становиться вторым центром в отряде, не хотел его раскалывать и не видел у себя никаких лидерских качеств и амбиций. Поэтому я не стал нагнетать и спросил:
- Да, еще вопрос. Почему мое участие обязательно?
- Мне кажется, ты мог бы мне помочь. Ты можешь действовать решительно в любой обстановке. Там, куда мы идем, может быть опасно.
Еще бы. Не зря мне эти развалины не нравились с первого же взгляда из-за железной дороги. Подумать только, и еще несколько дней назад я сам рвался в нежилое пространство!
- Кто же тогда останется в лагере за лидера? – спросил я.
Вернер пожал плечами:
- Вероника, конечно, кто же еще? Она прекрасно справляется. Да и не нужно тут особенно командовать, без нас все равно никуда не уйдут.
- А если с тобой что-нибудь случится? Об этом ты подумал?
- Подумал, - он улыбнулся одними губами. – Если я вдруг погибну, ты вернешься и поведешь отряд вместе с Никой. За тобой пойдут. Ты мог бы быть хорошим лидером. Та часть Братства, что осталась здесь, с готовностью примет тебя, хоть ты среди нас человек новый. А вортигонты дадут тебе рекомендацию. Они, как и всех нас, тебя видят насквозь.
Я отмахнулся:
- Я так не считаю. Никаким лидером я быть не могу. Когда выходим?
Вернер посмотрел на часы:
- Через четверть часа сбор в тоннеле под путями.
- Ясно, - сказал я и пошел туда, куда было сказано.
На полпути меня нагнал Тудор.
- Все же идешь туда, ага? – спросил он. – А говорил, «сыт по горло»…
- Вернер настаивает, ничего не поделаешь, - ответил я с притворной обреченностью. – Ты же знаешь его дольше меня, мог и догадаться, что так будет.
Он остановился и взял меня за плечо.
- А мне кажется, ты и сам не прочь туда сходить, Лоренц. Просто не признаешься сам себе. Я немало побродил по развалинам. Там надо действовать с изрядной осторожностью.
- Если это пожелание быть осторожным, то спасибо. Хотя я и так об этом догадываюсь. Сам ты, я так понимаю, остаешься?
- Конечно, - он качнул головой. – Я-то там уже был, и не раз.
С этими словами он пошел назад, этот странный болгарин-отшельник, один из вечных скитальцев нашего разрушенного мира.

***
Группа наша состояла из пятерых мужчин: помимо Вернера и меня тут были еще Норман, усатый тщедушный юноша Родригес, вооруженный дробовиком, и человек по имени Конрад, не очень разговорчивый малый, который глядел на всех исподлобья и, казалось, вот-вот бросится на кого-нибудь из нас. Норман сказал, что Конрад попал в Сити-9 случайно, а до того изрядно помотался по тюрьмам Альянса. Каким-то чудом ему удалось выжить, но психику его эти скитания изрядно поломали. В Братстве же он оказался довольно давно, лет пять назад.
Группа не казалась мне сильным боевым объединением, поэтому я надеялся, что в какую-либо серьезную стычку мы не попадем. Мы шли по подземному переходу, шаги гулко гремели по металлическим решеткам, кое-где покрывавшим пол, и вскоре мы миновали часовых, которые расположились у входа в бывший кассовый зал станции. Они помахали нам руками в знак прощания, и мне почему-то показалось, что прощание это – навсегда. Меня переполняли плохие предчувствия. Да и волнение присутствовало – ведь мне предстояло вплотную увидеть развалины города, то, ради чего я покинул гостеприимный Сити-9 и спокойную мирную жизнь, которую хотел в нем прожить. Все из-за какого-то непонятного дневника, случайно найденного в квартире.
Когда мы добрались до лестницы, что вела на поверхность, Вернер сказал:
- Я иду первым, Конрад замыкает, - тот кивнул. – Всех моих распоряжений слушаться безоговорочно. На рожон не лезть, опасностей не искать. Все ясно?
Всем все было ясно, и по гранитным ступенькам мы пошли наверх. Небо этим утром было пасмурно, и белое сияние после полумрака подземного перехода резало глаза. Мы поднялись по лестнице и вышли на поверхность. Здесь нам пришлось обогнуть длинное здание, которое когда-то было оранжевого цвета, но с тех пор изрядно обветшало. Некогда зеркальные огромные окна частью разбились, частью потускнели от грязи и пыли.
Перед зданием тянулась узенькая двухполосная улочка. Разметка на асфальте еще не стерлась, дорожные знаки по-прежнему обозначали пешеходный переход и остановку автобусов. Сами автобусы тоже до сих пор стояли вдоль обочин – точнее, их остовы, то, что еще не сгнило без человеческого ухода. Они были небольшие, эти автобусы, видимо, немного людей ими когда-то пользовалось. Были здесь и остатки машин, но их было меньше, чем автобусов
Мы перешли дорогу и увидели впереди громадный сквер. Деревья и кусты, за которыми полтора десятка лет никто не следил, разрослись так, что напоминали подобие джунглей. Обычное дело для брошенных городов: человек уходит, приходят растения. Сквер окаймлялся трамвайными путями. Опоры контактной сети в большинстве своем повалились набок, а провода лежали на путях металлической паутиной. Были здесь и останки трамвая: он сошел с рельсов и лежал, покосившись, на остановке. Сквозь ржавчину на его боках я смог различить, что когда-то он был выкрашен в красные и белые полосы. Сквозь мутные стекла еще можно было различить картонку с номером маршрута: 24. В кабине скалился скелет, одетый в остатки форменной одежды.
Вокруг вовсю бушевал ветер, срывавший с разросшихся деревьев первые листья, вздымавший с асфальта клубы пыли и песка. Я почувствовал, что мерзну. Мы шли через сквер, и ветер трепал мою куртку из Сити-24, а я жалел, что не одет теплее. Впереди уже виднелись развалины домов, которые накануне мне показывал Тудор.
Еще одна улица, за ней – кварталы полуразрушенных блочных двенадцатиэтажек, похожих друг на друга. Мы как раз пересекали эту улицу, когда внимание мое было привлечено каким-то движением, которое я уловил боковым зрением. Я повернул голову и увидел, что на фонаре, мотаясь туда-сюда под порывами ветра, висит повешенный. Из одежды на нем были лишь штаны цвета хаки, изрядно залитые кровью, и больше ничего. Присмотревшись, я заметил, что впереди на следующих фонарях висело еще несколько таких же бедолаг.
- Вернер, - я тронул его за плечо и показал на мертвеца. – Здесь точно безопасно?
Лицо его побледнело, когда он увидел повешенных. Он выругался, потом пошел вперед, сказав:
- Если здесь и нет никого живого кроме нас, все равно лучше не стоять на виду и не маячить, так что пошли!
И мы пошли, ускорив шаг. Развалины многоэтажек казались мне зловещими призраками, в каждой тени чудился враг, а предчувствие чего-то плохого все росло и росло, отзываясь в висках ускоряющимся пульсом. Наконец, мы добрались до первого из домов. Вернер указал на подъезд, дверь которого была раскрыта настежь, будто приглашая зайти. Мы и зашли, и я с облегчением уселся на ступеньку.
- Что это за дерьмо, Вернер? – спросил Норман. – В этих развалинах кто-то живет?
Вернер покачал головой:
- Я понятия не имею. Если кто-то и живет, мне об этом ничего не известно. Я надеюсь, что никого здесь нет.
- Если никого нет, то кто же вешал тех людей? – спросил я. – И долго ли нам еще идти?
- Я не знаю, не знаю, Лоренц, кто здесь резвился – взорвался Вернер. – Чем быстрее мы покончим с риторическими вопросами, тем лучше! Идти недолго. Собственно, мы уже пришли. То, что я ищу, находится в одной из квартир. Я пойду, а вы ждите здесь.
Он отправился наверх, и мы долго еще слышали стук его шагов. Только его шаги и нарушали тишину, которая царила в подъезде. Я поднялся на один пролет и уселся на подоконнике, сквозь чудом уцелевшее стекло глядя наружу. Внизу о чем-то переговаривались Норман с Родригесом, изредка вставлял слово-другое Конрад. Я же смотрел во двор: несколько машин, навеки нашедших здесь свою стоянку, ржавые остатки детской площадки, соседний дом с начисто снесенными верхними этажами и трещинами, протянувшимися по уцелевшим стенам. Окна в доме кое-где уцелели, а за ними продолжали висеть занавески, будто хозяева никуда не вышли. Кое-где можно было разглядеть часть внутреннего убранства квартир, но чаще всего пустые окна лишь глядели слепо наружу, не показывая наблюдателю ничего кроме темноты. А вдали, почти скрытую туманом и плотными тучами, я вновь увидел Цитадель, торчавшую над покинутым нами городом.
Время здесь остановилось, лишь ветер жил в этих дворах и на этих улицах. Так это было похоже на ту прогулку к заливу, которую я предпринял, когда еще только оказался в Сити-9, что мне показалось на мгновение, что ничего и не изменилось, что города я и не покидал, что весь побег с Братством – лишь часть игры, в которую играл со мной Альянс. Одно только было различие: мне все время казалось, что в одном из этих пустых окон все-таки кто-то сидит и наблюдает за мной, за всей нашей группой. И скорее всего, он не один, их тут много, они затаились и ждут, что мы будем делать в их владениях. Я решил, вернувшись, расспросить Тудора об этих развалинах. Мне хотелось знать, живет ли тут кто-либо, или это все плод моего воображения.
Что точно не было плодом моего воображения – громадная надпись, которая тянулась по кирпичной стене трансформаторной будки, стоявшей во дворе: «Смерть Альянсу! Смерть Серым!» И ее нанесли сюда явно после войны, в этом можно было не сомневаться. Я и не сомневался. Я понятия не имел, кто такие Серые, и узнавать это мне совершенно не хотелось. Хотелось лишь поскорее убраться из этого места.
Наконец, сверху послышались шаги. Вскоре показался Вернер. Он убирал какую-то картонную папку в свой рюкзак.
- Ты нашел, что искал? – спросил я его.
- Да, кивнул он.
- И что это?
Он показал папку и ответил:
- Изучу позже. Сейчас надо бы убираться отсюда.
- В этом ты как никогда прав, - сказал я. – Посмотри-ка вон туда, - с этими словами я показал ему на надпись на стене трансформаторной будки. Он посмотрел и кивнул:
- Вот поэтому и стоит убираться как можно скорее и тише. Ты же с этим не споришь?
Я покачал головой, и мы только-только начали спускаться к остальным, как Вернер остановился и поднял руку:
- Тсс… Лоренц, ты слышишь?
Я замер и прислушался. Мне показалось, будто я слышу какой-то свист. Только я хотел сказать об этом Вернеру, как он повернулся ко мне и сказал:
- Вот теперь мы точно влипли.
После этого в один из этажей над нами что-то с грохотом врезалось, и дом содрогнулся. Взвилась пыль, разбилось окно, возле которого я сидел, а лестница как будто подпрыгнула.
- Бегом, бегом! – заорал Вернер и полетел вниз, где нас ждали встревоженные товарищи. Мы выбежали на улицу, и первое, что я увидел – белый реверсивный след в воздухе, тянувшийся со стороны Сити-9. Я поднял голову и увидел, что оканчивается он на уровне четвертого этажа здания, в провале, проделанном в стене каким-то снарядом. А во дворе, тем временем, начали падать новые и новые снаряды, и я увидел, что это ракеты, так хорошо знакомые различным бунтовщикам и беглецам в мире, захваченном Альянсом. Эти ракеты доставляли хэдкрабов.
Ракеты падали, будто дождь, сотрясая землю под ногами. Где-то после двадцатого удара я сбился со счета и перестал машинально подсчитывать, сколько ракет со смертоносным грузом сюда решили доставить. Очевидно было, что Альянс решил накрыть весь квартал. Видимо, их сканеры активности что-то засекли (нас, например). Либо эта была плановая зачистка. В любом случае, нужно было как можно скорее бежать, по возможности не ввязываясь в схватки с хэдкрабами. Они вылезали из шипящих дымящихся ракет и двигались стайками в нашу сторону, но нам пока удавалось их опередить и держаться на расстоянии.
Мы бежали сломя голову. Вот и улица с повешенными, вот заросший сквер. Ракеты все падали и падали, я никогда не видел, чтобы их запускали в таких неимоверных количествах. В голове стучала лишь одна мысль: «Бежать!». Мы и бежали. Иногда в эту мысленную пульсацию вмешивались вопросы о станции – падают ли ракеты и туда, и если да, то сможет ли Братство обороняться. Но, держа в поле зрения оранжевое здание, я заметил, что за ним ракеты вроде бы не падают, а значит, и станция пока в безопасности. А раз так, то оставалось только бежать.
Оставалось, пока Вернер не остановился как вкопанный. Мы уже миновали половину пути до подземного перехода, и я увидел, почему командир остановился. Впереди в нашу сторону двигалось не меньше двух десятков хэдкрабов. Нужно было либо пробиваться сквозь них, либо искать обходной путь. Последнее представлялось невозможным: ракеты падали со всех сторон. Поэтому мы с Вернером принялись обстреливать толпу хэдов, что лезли на нас впереди, Норман и Конрад взяли на себя фланги, а Родригес – тыл. Его дробовик громко хлопал, и после каждого удачного попадания юноша весело кричал всякую бессмыслицу, подбадривая, как ему казалось, остальных. Все остальные стреляли молча, и мало-помалу мы отбились. Вокруг нашей группы образовался пояс из мелких тел, под ногами покатывались гильзы.
- Вроде расчистили, - выдохнул Вернер. Он выглядел ошарашенным. Я вдруг понял, что он никогда не бывал в серьезных боевых столкновениях. Вся его воинственность вдруг сдулась, будто воздушный шарик, который проткнули иголкой. «Хорош же наш лидер», - подумал я с озлоблением.
Мы снова побежали. Ракеты больше не падали, но живности вокруг собралось изрядное количество. То и дело приходилось останавливаться и снова стрелять. В какой-то момент Рамирес крикнул:
- Мы такими темпами все патроны расстреляем!
Даже его веселость как рукой сняло. Кричать после попаданий он перестал, да и стрелять стал реже – экономил патроны.
Мы добрались до гниющего трамвая. Здесь ракет уже не было. Хэдкрабов, показалось, не было тоже – все, живые и мертвые, остались позади. Норман устало облокотился о корпус трамвая, остальные расположились вокруг. Конрад сел на рельс.
- Нехорошо получилось, - буркнул он.
Это были единственные слова, которые были произнесены. Вернер пил воду из фляжки, что висела у него на поясе, Родригес уныло оглядывал сквер, а я хотел скорее добраться до лагеря и прилечь. Ничего мне больше не хотелось, кроме этого.
Вернер предложил идти, и мы отправились в путь. Только Норман остался у трамвая, чтобы завязать некстати развязавшийся шнурок. Он сказал, что догонит нас. Мы и оставили его, и как я до сих пор жалею об этом!
Мы уже почти дошли до спуска в подземный переход, когда сзади раздался жуткий крик. Мы с Вернером переглянулись. «Норман», - беззвучно прошептал он, и мы рванулись обратно к трамваю.
Автомат Нормана валялся на потрескавшемся асфальте, а сам он махал руками и мотался из стороны в сторону. На голове у него уже примостился хэдкраб, накрыв ее своим телом, отчего казалось, будто Норман надел на голову шапку. Лица не было видно. Хэдкраб обхватил голову своими сильными клешнями, и, подбегая к Норману и доставая нож, я явственно услышал тошнотворный звук, раздавшийся из-под тела этой жуткой твари. Что-то среднее между чавканьем и вскрытием консервной банки. Это хэдкраб прокусил черепную коробку Нормана, готовясь отведать его мозг и подчинить себе.
Я прыгнул на Нормана, сбив его с ног. Бросился к нему, сев на грудную клетку (я мог таким образом сломать ему пару ребер, но в пылу схватки меня это совсем не заботило). Крикнув остальным держать руки и ноги товарища (Норман беспорядочно бил ими вокруг себя), я несколько раз ударил тварь ножом. Нож входил в тело хэдкраба легко, не встречая практически никакого сопротивления. Я принялся снимать тело с головы Нормана, но оно цепко держалось клешнями за плечи человека. Я срезал их несколькими ударами ножа, и хэдкраба, наконец, удалось снять.
Я отбросил тело в сторону, и взору моему открылось лицо Нормана. Оно было залито кровью и какой-то зеленоватой густо пахнущей жидкостью. Часть рыжих волос была срезана, будто ножницами, криво и косо. На затылке я нащупал серьезную рану, но, как мне показалось, не смертельную.
Норман потерял сознание, но, определенно, был жив.
Еще, неизвестно, было ли то, что он остался в живых, лучше, чем смерть.

***
12 июня
Город перегораживают мощные движущиеся стены, состоящие из высоких узких сегментов. Стены двигаются, сминая дома, ломая асфальт, очевидно, чтобы разбить город на районы. Вчера по местному телевидению (только местное, о новостях из остального мира мы можем забыть) выступил лысеющий человек в очках, носящий козлиную бородку. Он представился доктором Йозефом и сказал, что отныне и впредь он наместник нашего города. Нет, он сказал не «города», а «зоны». Зона-9, вот кто мы теперь. Любая национальная или муниципальная символика запрещена. Старые названия запрещены – те, кто упомянет любое из них публично, будут немедленно отправлены на принудительные работы в Цитадель. В ближайшее время будут сформированы специальные команды, что будут ходить по улицам и сбивать с домов таблички.
Запрещаются до особого распоряжения любые заведения общественного питания, магазины, рынки и так далее. Я не хочу сказать, что все подобные заведения у нас еще есть… Все же Портальные штормы изрядно сказались на жизни людей, стало совершенно не до бизнеса. Но теперь, когда мы пережили величайший в истории Катаклизм и величайшую в истории (и самую короткую) Войну, была слабая надежда на то, что жизнь войдет все же в мирное русло…
Забудьте о надежде. Надежда тоже запрещена.

13 июня
Каждый житель должен получить индивидуальный номер, исполнять трудовые повинности, носить стандартную одежду и получать обычный рацион в пунктах выдачи. Это приказ, выполнение которого контролируют безмолвные крематоры. Эти жуткие уроды говорить не умеют, единственный их язык – движение рук, чтобы вскинуть огнемет.
По городу очереди за новыми документами, очереди за едой, очереди за работой. В основном нас используют на разборе завалов. Я тоже работаю, вошла в состав команды женщин, которая ходит по брошенным квартирам и реквизирует различное имущество. В домах не должно оставаться ни книг, ни каких-либо других носителей информации – все должно быть уничтожено. Я таскаю во внутреннем кармане пальто свой дневник, а сама предаю огню все эти книги. Стоит большого труда держать себя в руках, когда я осознаю это противоречие.
Никакой собственности. Жилье распределяется, и в ободранных брошенных квартирах теперь селят граждан – всех вместе на небольших объемах. Никакого уединения, все друг у друга на виду. Меня поселили в дом напротив здания бывшей мэрии – в двухкомнатной квартире живут теперь пятнадцать человек. Хозяева пытались протестовать, когда к ним пришла орава злых и голодных граждан, распределенных сюда, но их просто вышвырнули на улицу, где уже ждали крематоры.
Я не могу писать здесь, в этом доме. Настроение у людей отвратительное, все, кажется, забыли, что находятся в одной лодке, и не стремятся друг другу помогать. Вечером объявляется комендантский час, по улицам нельзя ходить, и желательно не показываться и на крышах, но я все равно ухожу на чердак, пишу здесь при свете еще горящего у дома оранжевого фонаря. Никто мне не препятствует, но я все равно боюсь, что об этих отлучках станут доносить.

17 июня
Дети исчезают. Их уводят, похищают, выманивают. Нам объявили, что включено так называемое поле подавления, которое не позволяет человеческим эмбрионам даже зарождаться, не то что расти. Это объясняется требованиями безопасности в условиях глобального кризиса, но все знают, что Альянсу просто не нужно новое поколение людей. Нынешнее должно стать последним, что бы ни вещал доктор Брин о дороге к звездам.
Детей стараются прятать. Это способствует все же какому-то сплочению людей. Они иногда пытаются устраивать побеги из города, надеясь найти безопасное место для жизни без Альянса. Ходят слухи, что еще можно сбежать через тоннели старого метро, будто бы там основаны некие

Долго же пришлось ждать
Ну да, то настроения нет, то сессия, то еще что-нибудь.

Большая глава, однако.
Да, эта больше всех.

Действительно, глава полна безысходности. Мне нравится!

Я понятия не имел, кто такие Серые, и узнавать это мне совершенно не хотелось
Солдаты Альянса в сером, не?

>> Он представился доктором Йозефом
>> ...Геббельсом? :D
Кому Геббельс, а мне вспомнился другой Йозеф, Менгеле. Вот уж он-то точно доктор.

Эту надпись оставиили зелёные ситизены!
Титизены, попрошу!

Опчтк:
Были здесь и остатки машин, но их было меньше, чем автобусов
Отсутствует точка.

- Да, кивнул он.
Пропущены тире с пробелом.

В какой-то момент Рамирес крикнул
Какой-такой Рамирес?

Еще, неизвестно
Запятая после «Еще» не нужна.

Солдаты Альянса в сером, не?
Не, Серые - это какая-то отдельная история. Вообще повешенные на столбах и надпись на стене - это небольшая пасхалка по мотивам одной хорошей книжки.

Какой-такой Рамирес?
Фак:) Родригес, конечно же.

Благодарю за отзывы. Если атмосфера безысходности действительно появилась, то меня это несказанно радует!

Хм, ожидал, что будут апдейты, но чегой-то пусто...
Я тоже ожидал:)
С "Сити-9" все печально: с момента завершения последней главы я заглядывал в работу только с какими-то минимальными правками. При этом у меня есть совершенно определенная потребность завершить это творение, и желательно поскорее. Как пелось у Наутилуса, "Он терпеть не мог несделанных дел", вот и мне это определение всячески подходит. И вышло так, что потребность есть, есть желание сесть и писать, да как-то дальше этого ничего не идет.
В июле я даже сел писать, правда, не С9, а отдельный рассказ, такой спин-офф про Виктора (зело мне нравится подобный тип персонажа-скитальца и искателя, я еще, когда писал по Сталкеру, подобного субъекта в тех фанфиках всячески продвигал). Начал писать, радовался, что знал, о чем писать и как. А потом уехал на месяц в деревню и все это дело забросил.
Но ничего, я смотрю в будущее с оптимизмом:) Впереди осень, в моих местах обитания это время всегда вдохновляет мрачных людей вроде меня писать мрачные креосы:) Так что, надеюсь, в ближайшее время я таки возьмусь за дело.

Вообще, насколько большим должен быть твой креос, ты уже прикинул количество глав, или пока сам не знаешь?
Цитирую сам себя из хронологии, что висит в первопсто:
[12.02.13] - Составлен общий план дальнейшего сюжета вплоть до главы 12
Да, я знаю, что должно быть дальше, приблизительно знаю, каким должен быть финал (есть тут, правда, некоторые сомнения между двумя почти равноценными вариантами), и знаю, сколько глав должно быть. План этот как написан тогда, так до сих пор и реализуется с некоторыми изменениями и дополнениями.

Я бы отдал многое, чтобы увидеть экранизацию "Бесплодных земель"
Да, эпичная вещь. Один Блейн Моно чего стоит. Мне раньше эта часть нравилась не очень, потом как-то получше стал относиться.

по Кингу и так 9k экранизаций
Но толковых из них - единицы.
Хотя я вот сейчас смотрю второй сезон сериала "Под Куполом", весьма неплохо он сделан (хотя есть в нем ну такие фейспалм-генераторы, что хоть стой, хоть падай). Но в нем создатели пошли совсем по другому пути, перетасовали персонажей, так что вышел самостоятельный по сути продукт. Однако Кинг одобрил, и даже написал сценарий к пилоту 2-го сезона (добавив, по своему обыкновению, самую неожиданную гибель пары персонажей). Да и Спилберг в качестве продюсера добавляет веса.

Выступлю с небольшим анонсом. А то на этом подфоруме вообще ничего нового не происходило аж с сентября.
Не хочется говорить о сроках, но продолжение вовсю пишется, и скоро (Рапид-тайм, вы же понимаете) здесь появится новая глава. В этой главе (как и во всем дальнейшем произведении, собственно) курс на максимальную концентрацию тлена и безысходности будет продолжен. Также вас ожидает некоторое количество моей отсебятины про вортигонтов, не подтверждаемой (но и не опровергаемой) каноном.
Скоро на ваших мониторах. Оставайтесь тунцом.

Выступлю с небольшим анонсом. А то на этом подфоруме вообще ничего нового не происходило аж с сентября.
Не хочется говорить о сроках, но продолжение вовсю пишется, и скоро (Рапид-тайм, вы же понимаете) здесь появится новая глава. В этой главе (как и во всем дальнейшем произведении, собственно) курс на максимальную концентрацию тлена и безысходности будет продолжен. Также вас ожидает некоторое количество моей отсебятины про вортигонтов, не подтверждаемой (но и не опровергаемой) каноном.
Скоро на ваших мониторах. Оставайтесь тунцом.
ХЛоп-ХЛоп-ХЛоп. Жду-с.

Просто хочу дать понять, что я тоже жду продолжение твоего рассказа.
Оно пишется медленно, но надеюсь до нового года новую главу уже выложить. Также вполне вероятно, что после этого я сразу возьмусь за следующую.

Дело только осложняется традиционным предсессионным авралом в универе и несколько изменившимися домашними обстоятельствами.

Прошел почти год с момента последнего релиза в данной теме и примерно полтора с момента, когда закончилось большое ускорение 2013 года, и я, наконец-то рад представить новую, восьмую главу "Сити-9". В ней мало экшена и много разговоров, она должна была закончиться совсем не так, но я решил не торопить события. Всему свое время, так что пусть эта глава останется такой, какая она есть - неспешной, задумчивой, тленной. Ее можно назвать поворотной, потому что дальше все действие будет стремительно нестись к развязке. И я постараюсь не затянуть с продолжением.
Полная версия со всеми текущими исправлениями в предыдущих главах - как всегда, на Яндексе. Приятного чтения.


Глава 8
Норман истекал кровью. Нужно было скорее доставить его к своим – в безопасность, туда, где есть все необходимое. Хэдкраб не успел его заразить, надеялся я. Да, он ранил его, но не успел взять под контроль. Это серьезная, опасная, но всего лишь рана. Рану можно вылечить…
Все это билось у меня в голове, пока мы тащили его на станцию. Мы торопились, орали друг на друга, спотыкались и чуть не падали. Все бегство отложилось у меня в памяти как череда образов: вот Родригес, развернувшись назад, дает несколько очередей по вновь приблизившимся хэдкрабам, вот ступеньки в подземный переход, на которых Конрад чуть не падает, чертыхаясь. Вот растерянные лица часовых, которым Вернер на бегу приказывает стрелять в случае появления хэдкрабов с поверхности. Вот платформа, вортигонты, стоящие истуканами. Окровавленная голова Нормана болтается из стороны в сторону, когда мы вносим его в одну из палаток. Бледное лицо Вероники. Сощуренный взгляд стоящего в стороне Виктора…
Потом я обнаружил себя сидящим где-то на краю платформы, свесив ноги вниз. Я отрешенно смотрел на ржавые рельсы. Слишком быстро все произошло, слишком мощный был выброс адреналина. Безумный забег, ставший частью не менее безумного похода. Мне все стало безразлично.
Никто не подходил ко мне. Весь отряд, за исключением часовых (Вернер успел распорядиться усилить посты вокруг лагеря), столпился вокруг палатки, где оказывали помощь Норману. Ворты тоже были там, но стояли поодаль. Лишь один из них о чем-то говорил с одним из бойцов.
После гибели Линды я ощущал вину. Сейчас я не ощущал ничего. Я знал, что Нормана еще можно спасти, и что скорее всего его и спасут, но мне было все равно. Его судьба не волновала меня, пока я сидел и смотрел на рельсы.
Вдруг я услышал позади тихие шаги. Это шагал не человек: шаги были мягкими, почти скользящими. На стершемся граните они издавали тихое причмокивание, будто присоски, хотя они таковыми и не были. Иногда помимо причмокивания слышался и негромкий царапающий звук – это стукал по полу массивный коготь. Сомнений не было: ко мне приближался ворт.
Я с трудом различал этих шестерых странных наших спутников. Они были очень похожи друг на друга, особенно похожими они казались человеку, который редко видел их сородичей раньше. Но у того, что шел ко мне, было что-то отличное от других. Я пока не мог понять, что. Он приблизился и спросил скрежещущим голосом:
- Может ли старый Бурах просить позволения у нашего друга присоединиться к нему в столь нелегкий час размышлений?
Размышлениями в этот нелегкий час у меня и не пахло, но я не стал отказываться. Пусть присоединится, мне не жалко. Я кивнул, и ворт, к моему удивлению, сел рядом. Его ноги, сгибающиеся в коленях не в ту, что у людей, сторону, сложились, и он сел на пол рядом со мной в позе, напоминающей человеческую позу лотоса. Я никогда не видел вортигонтов сидящими.
- Это обычная поза вортигонтов, когда необходимо совершить ритуал Оуннаар, что на человеческом языке весьма приблизительно может означать «очищение», или даже «освобождение», - пояснил Бурах, видя мое изумление. – Мы садимся в круг, смотрим на всех, как на одного, и делаем Оуннаар. Это очень красивая церемония. Бурах очень сожалеет, что люди не могут постичь всю красоту этого ритуала. Их вортальный ввод нарушен.
Последняя фраза была мне знакома. Ворты всегда ее употребляют.
- Зачем же вы сели так, когда рядом нет никого из вортов? Да еще и рядом со мной? – спросил я.
- Бурах не один сейчас, - ответил он. – Все ворты соединены, их разумы сплетены меж собой, как лианы в тропическом лесу на Земле. И такое расстояние от сородичей, как сейчас, ничтожно. Они рядом. Этот тоже рядом. Мы не совершаем Оуннаар прямо сейчас. Но Бурах может это сделать. Только не будет.
- Но зачем вы мне это рассказываете?
- Душа Лоренца ранена. Он опустошен. Небольшая аура вортэссенции может помочь ему. У людей есть поверье, что разговор по душам может иметь целительный эффект. Очень примитивное представление, но отдаленно напоминает Оуннаар. Мы же знаем, что никакой человек не может сейчас помочь нашему другу так же, как это может сделать ворт.
Какая забота, подумал я. Меня это даже растрогало. Живое инопланетное существо подсело ко мне и пытается излечить душу! Мог ли я поверить во что-то подобное всего несколько дней назад?..
- Спасибо вам, - сказал я искренне. Это было странно, но я и впрямь чувствовал себя легче. Будто в грудную клетку накачали воздуха, как в воздушный шар, и я могу улететь прямо сейчас.
- Нам не нужна благодарность, - ответил Бурах. – Мы это делаем для того, чтобы наше дело продолжалось. Дерево перестает расти, когда у него подсыхает часть корней. Если это происходит, то что-то надо отторгнуть… - здесь у меня прошел мороз по коже. Я подумал о Нормане. - …А что-то необходимо поливать заново, - продолжил ворт как ни в чем не бывало.
- Неужели я настолько важен для этого «дерева»? - спросил я задумчиво.
- Время все покажет, - сказал Бурах. – Оно всегда все показывает. Нужно только лишь дождаться.
Мы посидели еще несколько минут рядом – уже молча. Бурах все смотрел на рельсы. Кажется, он за все время ни разу не повернул головы – ни в мою сторону, ни в сторону сородичей. Я же смотрел на него не отрываясь, и, наконец, понял, что отличало его от всех остальных.
Он был крупнее. Кожа его, темно-зеленая, была грубее и темнее кожи всех остальных. По ней была рассыпана сетка морщин. Этот ворт был стар. Намного старше, чем Фенро и компания. Его третья рука безвольно висела, лишь иногда шевеля двумя пальцами. Голова, и без того клонящаяся ниже плеч у всех вортов, казалось, висит еще ниже. Он был совсем другой, вот в чем все дело.
Я рассматривал его, а он, казалось, не замечает моего присутствия вовсе. Однако меня не покидало ощущение, что он видит меня насквозь. И в то же время… В то же время это ощущение будто оттенялось, отходило на задний план, сменяясь волной невыразимого облегчения. Что бы они ни делали сейчас со мной, это творило чудеса.
Наконец, Бурах повернул голову ко мне и сказал:
- Бурах доволен реакцией нашего друга. Мы все довольны. Этому пора отдыхать, а Лоренцу – вернуться к своим товарищам и посмотреть, что стало с жертвой собственной беспечности.
Я согласился с ним. Мне захотелось повидать Нормана.

***
Возле палатки на скамейке сидела Вероника. Такой бледной я ее еще не видел. Руки ее тряслись, губы дрожали. Под ногами валялись окровавленные хирургические перчатки. Я сел рядом и обнял ее за плечи. В этот момент она разрыдалась, привалившись ко мне. Я растерялся.
- Ну что ты? Не надо, Ника, нет, - начал бормотать я. А она продолжала рыдать у меня на плече.
- Э… это полный ужас, - заговорила она сквозь слезы. – Все в крови, ужасно. Вся голова разворочена! – новый взрыв рыданий. – Бедный Норман, Боже, за что все это?
Плакала она долго. Я, как мог, успокаивал ее, но она, казалось, и не слышала. Я прекрасно ее понимал. Когда хэдкраб прокусывает человеку череп, зрелище это пренеприятнейшее. А если человек после этого еще остается жив…
Наконец, она начала постепенно успокаиваться. Рыдания перешли в редкие всхлипы. Она выпрямилась и сказала, глядя перед собой:
- Спасибо за жилетку, Эмиль.
Я чуть улыбнулся и ответил:
- Всегда пожалуйста. Обращайтесь. Кто сейчас с ним? – спросил я уже без улыбки.
- Уилла. Она заштопала его. Та еще задачка, но она справилась. Это я… расклеилась…
- Тебе не в чем себя упрекнуть. Ты же ушла только тогда, когда все закончилось, не так ли?
Ника молчала. Я не стал продолжать и встал. Она тоже поднялась на ноги, чуть помедлив.
- Я пойду к себе, - сказала она. – Ты же к Норману шел? Посмотри на него. И подумай, что можно сделать.
Вероника повернулась и пошла прочь. Я смотрел ей вслед, задумавшись. «Подумай, что можно сделать», ни больше ни меньше. Под этими словами многое могло скрываться. А уж в сочетании со словами Бураха о дереве…
Решив обдумать это позже, я отдернул полог палатки и зашел внутрь. На койке лежал спящий Норман, Его голова была забинтована. Спал он спокойно, кроме повязки, ничто не говорило о его травме.
Уилла, главный доктор нашего отряда, сидела рядом с ним и упаковывала в большую сумку с красным крестом свои инструменты. Это была немолодая женщина с собранными в пучок каштановыми волосами, строгим лицом, на котором появились уже первые морщины, и тихим голосом. Несмотря на то, что говорила она мало и никогда не повышала голос, люди в ее присутствии теряли всякую смелость. Ее негромкий голос обладал огромной силой. Никого, даже Вернера, не слушались так беспрекословно, как Уиллу. Только с ней никто не решался спорить. Вернер всегда держался с ней предельно корректно.
Все это, впрочем, было вполне естественно. В маленьком отряде людей, бросивших относительно спокойную жизнь с Альянсом ради подвалов, тоннелей и долгих походов, единственный врач неизбежно владел влиянием и властью. Уилла, несмотря на свою авторитетность, была вполне приятным собеседником, как мне рассказывали. Она умела найти подход к людям. Не последнюю роль она сыграла и в воспитании Вероники. Если Вернер заменил ей отца, то Уилла, пожалуй, стала для нее главным учителем. Поэтому сейчас именно Вероника ассистировала Уилле во время операции.
- Можно мне зайти? – спросил я.
- Конечно, Эмиль. Я слышала ваш разговор. Нику очень шокировало состояние Нормана. Это вполне естественно. В Братстве бывали случаи гибели людей от хэдкрабов, но всякий раз мы оберегали Нику от этого зрелища. Поэтому сегодня случилась такая реакция.
Я кивнул.
- Надо сказать, она держалась хорошо, - продолжала врач. – Она весьма стойкая девушка. Довела дело до конца и только потом позволила себе сорваться. Я ее не виню.
- Никто бы не винил ее в таком случае, - сказал я.
- Действительно. Но, насколько я понимаю, ты все же пришел проведать Нормана?
- Именно. Как он?
- Мы сделали все, что могли. Очистили и обработали рану, наложили швы. Выглядело все страшно, но хэдкраб не успел полностью закрепиться на его голове. Если говорить аналогиями, он сделал надрез. А раскрыть его не успел. Еще немного, и мозг Нормана стал бы добычей этой твари. Но теперь его жизнь вне опасности.
- Это хорошо. Но, мне кажется, есть одно «но», не так ли?
Уилла опустила взгляд. Всего лишь на мгновение, но мне хватило.
- Да, - сказала она. – Мы не можем ничего утверждать. И мы совершенно не знаем, как все это может отразиться на Нормане. С его умственными способностями вряд ли что-либо случится. Однако нервная система… Мы не знаем, что конкретно с ней делают хэдкрабы. Вероятно, какие-то токсины. Все, что мы знаем, это то, что даже малейший контакт человека с зубами хэдкрабов может нести опасность заражения. И к чему может это привести, как отразится на нервной системе – мы не знаем.
- Люди либо становятся зомби, либо заражаются, так?
- Совершенно верно. Но человечество не обладает сейчас возможностью научного изучения всех этих механизмов. Мы практически ничего не знаем. Когда Норман проснется, он может оказаться обычным человеком. А может – бешеным животным, которое несет опасность окружающим. Так что нам всем надо держать ухо востро. А оружие – снятым с предохранителей. Ты все понял, Эмиль?
Я снова кивнул.
- Я передам Вернеру, он решит, что делать. Сейчас нужно не допустить паники, поэтому, думаю, отряду об опасности он ничего не скажет. Знать будут только некоторые, самые важные люди. Вернер. Ты. Вероника. Может быть, Тудор. Те, кто не будет болтать. Нельзя, чтобы все вокруг сторонились Нормана, как чумного. Нельзя, чтобы была паника. Или чтобы его растерзали на месте.
- Все ясно. Как обычно, действуем по ситуации.
- Именно так. А сейчас иди. Я посижу с ним.
Я еще раз посмотрел на лежавшего передо мной человека. Лицо его было абсолютно безмятежным. Интересно, подумал я, что ему сейчас снится? Я уже собрался уходить, как в голову пришел еще один вопрос. Я вновь повернулся к Уилле и спросил:
- Уилла, а давали ли вы ему какую-нибудь вакцину?
Она чуть улыбнулась.
- Да. От бешенства. Это все, что я могу сделать.
Ответить мне было нечего, поэтому я попрощался и вышел. Беспокойство грызло меня все больше.
На следующее утро Норман проснулся. Чувствовал он себя неважно, но определенно был человеком. Надолго ли?

***
Мы провели на станции еще четыре дня. Эти дни были совершенно скучными. Я слонялся по служебным помещениям станции, разглядывал неработающие механизмы, брошенные кабинеты и документы. Ничего интересного в документах не нашлось: всего лишь уже не актуальная жизнедеятельность погибшего метро. Побывал я и в депо. Я видел ржавеющие составы, загнанные на место своей последней стоянки, множество инструментов, к которым уже не притронутся руки слесарей, ржавый клубок рельсов, мертвые светофоры, слепо глядящие в пустое небо… Депо было совершенно пустым, никаких следов человеческой жизнедеятельности после Катастрофы я там не обнаружил. Только в одном из кабинетов за столом сидел улыбающийся мертвец. В его черепе чернело отверстие от пули. Пистолет валялся на полу под стулом, по пыли было видно, что его больше никто никогда не трогал. Не стал трогать и я – лишь аккуратно прикрыл за собой дверь, выходя наружу.
Вернер нервничал, отпуская меня в эти прогулки – опасался новых обстрелов. Но время шло, и ничего не происходило. В наш район не приходил ни Альянс, ни неведомые Серые, ни их еще более неведомые противники, ни агрессивная фауна. Вообще никто. Мы были предоставлены самим себе, и мне казалось, наш отряд оторвался от вообще какой-либо жизни. Навсегда.
В чем-то это ощущение гармонировало с целью Братства, уже не существующего. Мы ушли из Города, мы добрались до относительно безопасного места, ничто нам здесь не угрожало. Но Вернер понимал, что мы все еще слишком близко от Сити-9. И он рвался поскорее уйти.
Всему мешал Норман. Он лежал в своей палатке, практически не вставая, жаловался на дикие головные боли, и было ясно, что идти он сможет еще не скоро. Но, по крайней мере, он был человеком. Он не превращался медленно в агрессивного безумца, чего я ожидал со страхом. Он был просто раненым. Потерей. Обузой.
Часто в моих похождениях по станции и депо меня сопровождал Виктор. Мы часто говорили с ним о Нормане. Он не припоминал каких-либо случаев, когда хэдкрабы ранили человека, не превращая его в зомби, но заражали его инфекцией, разрушающей нервную систему. Однако болгарин разделял мою тревогу и соглашался, что надо держать ухо востро.
Он вообще стал вести себя чуть по-иному. Вечные насмешки куда-то делись, он в основном молчал во время наших походов. Один раз я не выдержал и спросил, что все это значит. Он странно посмотрел на меня и сказал:
- Лоренц, ты не замечаешь некоторого брожения в нашем отряде?
Я, честно говоря, не замечал. Я вообще старался держаться от отряда подальше и не заводил с кем-то особо тесных отношений. Это я ему и ответил.
- Зря ты так, - сказал Тудор. – Среди них остались еще довольно интересные люди. С ними можно иметь дело. Многие недовольны.
- Так вот прямо и недовольны? – не поверил я.
- Ну, до открытого недовольства пока не доходит, но некоторое ворчание я замечаю. Люди устали, Лоренц, - глаза Тудора лихорадочно бегали, пока он говорил это. – Они не понимают, в чем цель похода, и куда мы идем. Думаю, Вернер сейчас усиленно изучает свою обретенную папку, из-за которой вы там чуть не померли все впятером, и готовит пламенную речь, обращенную к собратьям.
- Ты что же, думаешь, он нас всех обманывает?
Виктор ухмыльнулся.
- Нет, не думаю, что прямо-таки обманывает. Вероятно, некая цель у него действительно есть. Но он пока не спешит ее обнародовать. То ли не хочет внушать людям несбыточные надежды, то ли бережет эту информацию как козырь. Что он нам преподнесет – не знаю. Но послушать это было бы небезынтересно. Давай присядем, если ты не против? – мы были в большом помещении подстанции. Мертвые трансформаторы окружали нас, и место для разговора было немного странным. Но я согласился.
Тудор достал сигарету и закурил. Опять предложил мне, я опять отказался.
- Видишь ли, Лоренц, - начал он, - я много странствовал по миру – и до Войны, и после… Фактически, где-то лет с пятнадцати я начал путешествовать. С тех пор понятие дома размылось для меня. Домом стал весь мир, а крышей – небо. Лишь иногда я возвращался в свой городок до Войны. После – уже и не стал, хотя сделать это было бы не так уж и сложно. Но – не стал. Лишь порой меня посещали идиллические воспоминания о рыбацкой деревне на берегу моря, куда я в детстве ездил к дедушке с бабушкой, - он закрыл глаза и улыбнулся. Кажется, впервые я видел его улыбающимся – именно улыбающимся, искренне, беззаботно. Это не имело ничего общего с его обычной кислой ухмылкой скептика, которую он носил, как маску. Сейчас лицо его почти светилось.
- Я не очень понимаю, к чему ты клонишь… - начал я.
Виктор махнул изуродованной рукой.
- Терпение, Лоренц! Я просто начинаю издалека. Так вот, странствовал я много, привык к этому, мне это нравилось. Но люди, которых я встречал… Они тоже потеряли свой дом. Свою планету. Они потеряны, брошены. Где-то их убивает Альянс – использует на работах, ставит физиологические, психологические эксперименты над отдельными людьми и социальные над целыми обществами. Подавляет цикл размножения, опять же. Где-то – абсолютно одичавшие отшельники, которым ничего уже не надо. Где-то – последние независимые поселения людей, медленно угасающие в схватках со зверьем из Ксена. Альянс забрал у людей дом. И людям очень трудно без дома. Но иногда находятся люди – я бы назвал их проповедниками, но они не проповедники, они берут на себя роль Моисея и Ноя в одном лице – которые начинают обещать. Они обещают людям обрести новый дом. Где все будет тихо и спокойно, где никто их не тронет. Где они вновь из затухающих углей раздуют костер цивилизации. Часто проповедники имеют успех. Слишком часто. Что хуже всего – они совершенно искренне хотят им помочь. Действительно думают, что могут помочь им найти выход. Но, увы, реальность жестока. И она убивает.
Помолчали.
- Значит, Вернер – всего лишь еще один проповедник? – спросил я.
- Да, он проповедник. Но он силен. У него есть харизма, пусть он и должен подчас пересиливать себя, чтобы ей соответствовать. Вот как в истории с Линдой. Он наверняка хотел ей помочь. Наверняка мог это сделать. Но отчего-то кричал: «Не стрелять!» И знаешь, почему?
- Почему же?
- Потому что он не верил, что, если расстрелять всех барнаклов, это спасет бедную девочку. Он наверняка думал, что, бросившись ее спасать, проявит слабость. Что потеряет авторитет. Потому что она бы упала с большой высоты, была бы ранена, за ней пришлось бы ухаживать, и это замедлило бы всю группу. Он не мог этого позволить.
- То есть Норман?..
- Норман обречен, если не встанет на ноги сегодня-завтра, - подтвердил Виктор. – Если он не поднимется с койки сам, Вернер уже не позволит ему это сделать.
- Ты думаешь, он… убьет его? – мне трудно было принять слова Виктора, но какая-то часть моего сознания полагала, что он все же прав.
- Да, я думаю, он это сделает. По-тихому так. Без выстрелов, без удушений. Скорее всего, отравит его. Уилла подумает, что он скончался во сне.
- Черт подери, но это же ужасно!
Теперь Тудор уже снова ухмылялся.
- А кто говорил, что будет легко, Лоренц? – спросил он. – Повторюсь, я видел проповедников. Все они имеют большую власть над теми отчаявшимися людьми, что попали под их влияние. И все они в разной степени болезненно относятся ко всему, что это влияние может подточить. Потому что они обещают людям избавление. Освобождение. Они кормятся человеческой верой.
Он замолк. Я долго сидел и раздумывал над его словами.
- А ведь старый вортигонт говорил мне об этом! – воскликнул я. – Он говорил о дереве, в котором то, что сохнет, надо отрезать, пока не погибло все остальное…
- Естественно. Эти мудрецы из другого мира видят людей насквозь. И Вернера они раскусили давно.
- Так зачем они помогают ему?
- Затем, что многие из них чувствуют себя в долгу перед людьми за освобождение от рабства. А уж тот, кто это сделал, ими вовсе почитается, как святой. При всем при этом эти твари довольно прагматичны. Никогда не забывай об этом, Лоренц. А теперь давай возвращаться. Здесь, кажется, ничего интересного нет.
Мы вернулись в лагерь. Вечерело. Снова костры на платформе, снова постепенно стихающий гул голосов, снова я на своей скамейке с рюкзаком под головой, снова я страдал бессонницей. Разговор с болгарским странником здорово всколыхнул все те мысли, что лежали под спудом в моей голове.
А потом наступило утро. И утром Норман вылез из палатки и объявил, что совершенно здоров.
Следующую ночь мы уже ночевали в поле.

***
Наш исход из города не был бегством или отступлением. Мы собрались и вышли быстро, при этом никто никого не торопил. Станция опостылела уже всем, и покинуть ее уже не терпелось. Я присматривался к людям, но не замечал того недовольства, о котором говорил Виктор. Может, он сгущал краски? Или же люди умело скрывались?
Нормана никто не сторонился, как опасалась Уилла. Он сам сторонился других. Выйдя из палатки, он сразу отправился собирать свои вещи. После того, как он сообщил Уилле, что здоров, он не говорил ни с кем. Я не стал к нему подходить – по правде говоря, разговаривать мне с ним по-прежнему было не о чем. Но следил за Норманом я пристально.
То же делал и Вернер. Вся наша группа посвященных все время наблюдала за Норманом. Думаю, он об этом догадывался, но ничего нам не говорил. Не знаю, правильно ли мы делали.
Мы пересекли южную границу города. Здесь в основном нас окружали развалины заводов, гаражей, обширные пустыри. Вскоре мы прошли под полуразрушенной эстакадой кольцевой автодороги. В свое время по ней явно долбили какой-то тяжелой артиллерией: секции дороги кое-где сложились, как карточный домик. Тут и там валялись разбросанные взрывами ржавые остовы машин.
Все поросло высокой травой, кое-где сквозь асфальт пробивались молодые деревца. Природа брала свое. Проходя под уцелевшей секцией дороги, я оглянулся. Цитадель все так же спичкой торчала над далеким Сити-9. Она словно говорила: «Никто не может так просто покинуть этот Город! Вы еще пожалеете, что не остались!» Но никто не жалел.
К вечеру пошел дождь. Мы шли уже вдоль дороги: Вернер собирался добраться до одной из развязок, где мы могли бы пойти уже по шоссе. Сити-9 все так же виднелся по правую руку. Многие действительно радовались, что покинули его. На лицах появились улыбки.
Откуда нам было знать, как все повернется?
Мы и не знали. Но напряжение чувствовалось в воздухе. Чувствовалось, что вот-вот произойдет что-то неприятное. Множество раз я видел, как люди словно пытаются что-то сказать друг другу – и в последний момент закрывают уже открытые для слов рты. Беспокойство поселилось в глазах. Казалось, серое небо, дождь и развалины кольцевой дороги подпитывают его.

***
Лагерь мы устроили на холме в главном здании бывшей обсерватории. Весь город – и развалины, и зона деятельности Альянса – были видны отсюда, как на ладони. Обсерватория утопала в старом разросшемся парке. Круглые башенки телескопов ветшали и разваливались, на дорожках валялись поломанные давным-давно деревья. Северный склон холма, обращенный к городу, оброс надгробиями кладбища. Место было приятное, несмотря на соседство покойников. Стремясь к уединению, я пришел сюда, пока все остальные устраивались. Усевшись на крошащихся бетонных ступенях лестницы, что вела от подножия холма через кладбище наверх, к зданию обсерватории, я смотрел на город. На то, что осталось от него.
Раньше, очевидно, вид на будущий Сити-9 открывался отсюда потрясающий. Я видел развалины огромных многоквартирных домов-муравейников на окраинах, видел железную дорогу, на которой замертво встал длинный состав из цистерн, который когда-то вез топливо, много топлива. Видел ленту шоссе, устремившуюся на север, туда, где за развалинами стоял в тени Цитадели укрытый шагающими стенами Альянса Сити-9. Шоссе все было забито машинами – все шесть полос, все в одну сторону. К городу. Брошенные машины, на которых люди когда-то неслись в город, полагая его своим последним спасением…
Я теперь помнил это. Портальные штормы. Города наладили оборону, в городах можно было выжить. В сельской местности выжить было невозможно. Те, кто это понял – а поняли, в конце концов, все – ринулись к городам. Все дороги встали. Люди стояли в пробках по нескольку суток, прежде чем решались вылезти и пойти пешком, поняв безнадежность положения.
Эта толпа… Я закрыл глаза, и перед мысленным взором вновь живо предстало забытое зрелище. Люди пробирались сквозь ряды машин. Как сомнамбулы, двигались они, выбросив из головы что-либо кроме одного – направления, в котором надо было идти. Толпа шла, словно зомби. Безмолвие. Никто не говорил ни слова. Хлестал дождь. Мы шли и шли. Только вперед. Только в город. Только к спасению.
Лишь иногда взгляд сбивался и ты вдруг видел за стеклом автомобиля испуганное лицо человека, который еще не решился выйти. Никакого сострадания к этому человеку ты не чувствовал, хотя осознавал, что, скорее всего, он останется в своей машине навсегда. Ты отворачивался. Забывал его в ту же минуту. Шел дальше.
Мы шли к городу. Это безумное шествие продолжалось целую вечность. И мы не знали, что точно такие же обезумевшие от страха люди встретят нас в городе. Что люди эти, засевшие на рубежах обороны, скорее всего, увидев нас, начнут стрелять. Потому что в головах не осталось ничего кроме последнего рефлекса: все, что идет извне – угроза. Угрозу необходимо уничтожить.
Так мы шли. И портальные штормы продолжались. И проносились мимо синие вспышки, разрушавшие здания, сотрясавшие землю, сбивавшие людей с ног, переворачивавшие автомобили. И появлялись твари, которые разрывали людей на куски, которые превращали их в орущих окровавленных живых трупов, которые оплевывали их зелеными комками кислоты, которые расстреливали их живыми снарядами, похожими на жужжащих мух… Сейчас, вспоминая это, я не мог вспомнить, каким образом мне удалось тогда выжить в этом хаосе. Как я добрался до города, в котором встретил Альянс.
Я не мог вспомнить. И я не хотел вспоминать.
Сейчас шоссе, лежавшее передо мной, сбегавшее с холма, было безмолвным. Давно заглохли двигатели машин и сели аккумуляторы. Давно погибли те, кому было суждено погибнуть. Давно превратились в иссохших скелетов те, кто так и не выбрался из автомобиля. Давно потускнели рекламные щиты, облупились дорожные знаки, растрескался асфальт. Сейчас, на закате, под свинцовыми тучами и мерзким дождем, я видел, как светится громада Цитадели, как светят городские огни. Как утопает во тьме все остальное. И только теперь, видя это все, я понял, во что ввязался. Мы шли во тьму, отринув свет. Мы шли туда, откуда раньше все бежали. Мы были настоящими безумцами.

.Nero
дальше все действие будет стремительно нестись к развязке
Это хорошо, потому что ещё немного - и действие затопталось бы на месте, а ведь оно здесь и без того небыстрое.

Конкретно по главе - при чтении возникает один вопрос, но я лучше его пока придержу - вдруг это ружьё потом и так выстрелит.

Sima4
Хотелось бы еще и отзыв какой-то услышать. Писать в пустоту не очень-то приятно.

Окей, я всё равно собираюсь продолжать читать Клуб Стулоломателей. После Челлсивской Ксенофобии, я приступлю к параллельному чтению ДоЛа и твоего Сити-9 (сначала. Уже не помню ничего).

.Nero
Хм, всё интереснее и интереснее...

JetRanger
А поподробнее? Что понравилось, что нет? Может, я где-то накосячил?
Вообще, эта глава не показалась мне идеально "отлаженной".

Между прочим, если скопировать весь текст в блокнот, то на данный момент выйдет 258 кб
Тоже недавно засовывал текст в блокнот, чтобы узнать, сколько он в нем весит:) А то Ворд накидывает еще примерно 400 кб сверху.

Жаль только, что крео до сих пор неокончено: вообще с того момента, когда я в последний раз его читал, он заметно вырос, но всё-таки меньше, чем я предполагал поначалу, повествование оборвалось внезапно, можно сказать, "на самом интересном месте" :) Будем надеяться, что это ненадолго...
Да, это совсем ненадолго:) Собственно, я ожидал, что за время своего отъезда (из которого я буквально только что вернулся) я допишу "Сити-9", и даже существенно в этом направлении продвинулся, но некоторые жизненные обстоятельства, а также, помимо них, вовремя подвернувшийся полгода пролежавший на ноуте скандинавский сериал "Мост", который забрал у меня несколько вечеров, в которые я намеревался заканчивать крео, не дали мне это сделать (боги, какое монструозное предложение я написал, лол). Однако ждать финала осталось решительно недолго. Я надеюсь дописать "Сити-9" в течение самого ближайшего времени. После этого в планах большое путешествие по всему написанному и редактирование оного. И в результате в первые недели сентября полный "Сити-9" будет мною сюда выложен, и я вздохну с облегчением.

По-моему, вникуда должно быть написано слитно.
Да, скорее всего.

Да, но ведь в пещерах надо что-то жрать!
А что едят вортигонты, кстати?
В игре был представлен ворт, жарящий хэдкрабов, но не показано, как он их ест. А "эээкстррракт" из Эп2 они жрут скорее метафизически, чтобы упороться^W лечить Аликс Вэнс.

//Спасибо за комментарий и выловленные огрехи. Огрехов в этом тексте, на самом деле, довольно много, всякий раз, когда пробегаю старые главы, что-нибудь обнаруживается. А на первый взгляд кажутся малозаметными.

В этой теме я уже давал слишком много обещаний по поводу сроков написания различных глав, и последнее из них было дано буквально в предыдущем посте. Я писал, что выложу полную, законченную и отредактированную версию "Сити-9" "в первые недели сентября". Былинный отказ. В эти самые первые недели сентября я только закончил предпоследнюю главу. Недавно я перечитал ее, и она показалась мне абсолютно отвратительно написанной. Кроме того, я пытался продолжить дневник, и это тоже было нелегко.
В чем причина этого? Наверное, в том, что я знаю, чем все закончится. Чтобы знать это, мне не требуется дописывать последние страницы. В итоге каждая попытка возвращения к работе напоминает выход на дорогу, которую прекрасно знаешь, по которой уже неинтересно идти, но идти приходится. Что-то вроде ежеутреннего пути на работу, лол. В этих условиях есть два варианта: либо сесть и по-быстрому набросать халтурку, либо таки доделать это, но только тогда, когда это будет не в тягость.
Поэтому, мои дорогие воображаемые читатели, в этом посте я не даю обещаний, когда все это закончится. Может, к Новому году, может, через год. Как только я пойму, что дело сделано качественно и ровно так, как хотелось, законченный "Сити-9" появится здесь. А до того момента здесь не появится даже той уже написанной, но еще не опубликованной 11-й главы. Такие дела.

PS Если вы читаете эти строки и ждете окончания начатой истории, пожалуйста, отпишитесь в теме. Мне важно видеть, что я все это пишу не только для себя одного.

Раз есть FB2, то нужно обложку пилить)

Надеюсь, моя мини-инструкция будет полезна %)
Да, я хотел поизучать этот вопрос, но все руки не доходили, спасибо.

FB2 очень похож на HTML, так что если ты знаешь хотя бы основы последнего, то затруднений с FB2 быть не должно.
Было время, когда я очень много работал с HTML и даже мог в CSS, но это было почти 5 лет назад... Хотя на самом деле восстановить навыки было бы не очень трудно, наверное. Было бы желание.

Но ты же, надеюсь, не ставишь нас в один ряд с ними? Это было бы по-настоящему нелестной оценкой...
Не, в Сталкере было несколько вполне достойных книжек. Но в основном, да, пурга та еще, а потом все это выродилось вообще в не пойми что. Я писал фанфикшен по Сталкеру, но Сити-9 ставлю несколько повыше тех творений (сам себя не похвалишь, хе-хе).

А что с ними не так?
На том сайте, о котором я говорил, я был модератором, и в полной мере, так сказать, прочувствовал тамошнюю публику:) На 90% она общалась примерно на том же языке, что и DemonTwR:) Сайт специализировался на Сталкере, потом перепрошился на постап в целом, но подавляющее большинство обитателей этого как будто и не заметили. Комментарии типа "Что это здесь делает, это же сайт по Сталкеру!!!11" появлялись регулярно. Сайт был довольно известен, в Яндексе по теме выдавался одним из первых, и был весьма популярен. Я окончательно перестал появляться там в 2012 году, и если вдруг заходил время от времени, то всегда был поражен, насколько это место пришло в упадок (оно, впрочем, живо и сейчас, но рулят там совсем не те люди, что начинали). И хотя в 2009-2010 году там было довольно интересно, а с одним из людей, с которыми я там познакомился, я до сих пор хорошо дружу и общаюсь, в общем и целом после этого сайта я к фанфик-сообществам отношусь с некоторым предубеждением.

без понятия, чем отличается cr3-newui-opengl, но судя по всему, эти ветки развиваются параллельно
Это полностью переписанная версия с поддержкой OpenGL, их и на гугломаркете можно вместе со старой версией отдельно друг от друга скачать.

Заходишь сюда
Знакомая страница. Уже пробовал, на Win 8.1 даже в режиме совместимости запускаться отказывается.

Или на десктопной всё в порядке и проблемы только на планшете?
C десктопом все ок, тем более, что стим-версии что у первой, что у второй части оптимизированы под новые системы. А вот с планшетом они не дружат.

ну тогда желаю успехов!
Спасибо. Сессию я закрыл, но остаток каникул провел в отрыве от Сити-9, поэтому новостей особых нет.
Я постараюсь скоро все завершить.

Нет, он медленно допиливается. В основном идет процесс редактуры, из текста осталось написать финал дневниковой части. Можно сказать, все готово на 95%, но оставшиеся 5%, как водится, доделать сложнее всего.

поздравляю с завершением работы
Спасибо.

Сколько ты писал его? Пять лет?
Файл создан 7 июля 2011 года в 22:59, последнее сохранение 12 марта 2016 в 2:08, претерпел в общей сложности 176 редакций, а чистого времени на все это понадобилось, внимание, 82 часа, 35 минут и 00 секунд. Так говорит вордовская статистика. Таким образом, за все эти годы я реально писал его порядка трех с половиной дней:)

Вот не скажи... Я с экзаменами из 9 класса замаялся..
*говорит как старый дед*
Поверь, спустя годы экзамены 9-го класса ты будешь вспоминать с легкой ностальгией.
//Ну я вспоминаю, по крайней мере, хотя, может, потому, что еще успел зацепить нормальную сдачу по билетам без б-гомерзких тестов. Ужас, 7 лет уже прошло.

Почему-то к этому абсолютно второстепенному персонажу, всего лишь мелькнувшему в паре сцен, я проникся наибольшей симпатией.
Это удивительно, учитывая, что персонаж этот появился в тексте буквально, что называется, "с колес", придумываясь прямо во время написания. А может, и придумывать ничего не надо было - Мортон, пожалуй, не говорит ничего такого, с чем лично я не был бы согласен.

Место, от которого не убежишь, во всех смыслах, - "Конец похож на начало" и всё такое. По сути - ключевая локация, точка отсчёта, центр координат, ведь даже все эти братства, оазисы и пустоши сопоставлены в конечном итоге с ним. Чем не композиционный фундамент произведения, заслуживающий быть обозначенным в его названии?
Да, я в итоге пришел к аналогичному выводу. Все завязано на город, он и по сюжету долго маячит на горизонте, и из голов у персонажей все равно не выходит, и руки свои до них в конце концов дотягивает, так что все закономерно.

Спасибо за отзыв, JetRanger. Мне приятно, что, несмотря на утомительность (мне самому трудно перечитывать все это), креос произвел хорошее впечатление. Что до главной идеи, то я всегда стою на тех принципах, что любое произведение ценно не только авторским замыслом, но и собственным восприятием зрителя. Если в данном случае авторский замысел совпал с читательским восприятием, то это меня весьма радует.

Насчёт "утомительности" - это я прочитал всё, что там было, за один день (в несколько заходов). Ну а что, воскресенье же было, надо использовать шанс. Но я уже отвык от таких читательских забегов, вот и притомился чутка под конец.

у нас было немало талантливых авторов, вспомните того же Рапида, ГО-шника, Sonik Gray, Ъ-man, теперь вот Неро, мб, тот же Old herring и, наверное, ещё кто-то из тех, кого я так и не прочитал или не помню.
Когда я сюда начал наведываться, пересмотрел на досуге почти все темы, и эти имена мне вскоре примелькались, пока я таким образом знакомился с местными традициями и фольклором. Вообще, изначально на ПГ мне просто хотелось поболтать о любимых играх, но в теме по ХЛ2 нашлось кое-что сверх этого - свой микроклимат, свои завсегдатаи, свои мемы, ну и творчество (серьёзное и не очень).

Очень атмосферно получается, рассказ супер, автор-молодец, инфа 100%)

Shit, испортил тебе комбо...
Вне темы не считается!

Ну камент в теме первый, так-что все таки комбо.
Полу-комбо. Полтора очка)

Он не первый:) У меня есть и кое-какие другие рассказы, плюс еще парочка начатых повестей и некоторое количество стихотворений:)
*первый на этом форуме.

расшифровки ДДГ люто жгут:)
« айцы», «С чки», «Г рел в », «Кр с е ело»
Хммммм... «Йайцы», «Сачки», «Грел воду», «Кросс не мыла тело!» ))

можно взглянуть на схему линии в этой статье
Скачки? о__О Фак, а я-то сперва подумал, что это мат, с*чки) Хотя всё равно странное название для н.п... Там вообще, такие названия, что и так можно поугорать) Напр., Тайцы.. о_0 Хм, Красное Село, по-моему, в Одесской области тоже есть н.п. с таким названием. Пудость xD Я уже не говорю про такое страшное название, как "Калище" XDD Это даже не Мyxocpaнcк, это просто Калище ^_^'''
Хм, Горелово. Я реально подумал, что те буквы означают "Горел в аду" >:D

раз ты писал так долго))
Непосредственно писал не очень долго, а вот между началом главы и последней точкой действительно прошло много времени:)

научишься генерировать идеи
Нельзя научиться генерировать идеи, мне кажется. Они либо приходят, либо нет. Я же с 2008 года пишу, так что опыт взаимодействия с идеями уже имеется))

*представляет сидящую за столом Донцову, в руках у которой набор штампов, которыми она попеременно стучит по бумаге перед собой*
Хм, а мой брат высказывал такую гипотезу, что у нее есть набор сюжетов, которые она использует, меняя только имена персонажей и некоторые детали:)

Нечто подобное обыгрывал т.н. "Тамбовский Волк", на youtube можно попробовать поискать его рассказик на эту тему, который он прочитал в "Бойцовском Клубе".
//хотя на ютубе я не находил, и щас не могу найти; саму сцену случайно увидел по ящику

Не прошло и полугода...
Как новая глава готова:) Как и первая, она поначалу задумывалась совсем иной, но потом в нее влилась идея рассказа о портальных штормах и семичасовой войне, который я как-то давно хотел написать. Поэтому получился некий "рассказ в рассказе", а основные события с Эмилем Лоренцем опять неторопливы и не очень динамичны. Что, надо сказать, ненадолго:)
PS Кстати, если кому вдруг интересно, Южная площадь очень похожа на эту. Я бываю там каждый день, так что сцена родилась сама собой:)



*DISCLAIMER*
Версия главы в этом посте в определенной степени устарела. Автор рекомендует перейти к наиболее актуальной версии повести
*End of DISCLAIMER*

Глава 2
Улица Сосновая оказалась довольно уютным местом вдали от центра города. Отсюда Цитадель было почти не видно: загораживали растущие тут и там деревья. Я давно не видел такого количества зеленых деревьев сразу, а тут они росли и вдоль дороги, и в небольшом парке неподалеку. Место было тихое, тенистое и очень умиротворенное.
Трамвай остановился на кольце. Мы с Никой вышли на улицу и пошли по тротуару, засыпанному сосновыми иголками. Разговаривали мало. Она погрузилась в свои мысли и больше не улыбалась, что показалось мне странным. Я же с интересом оглядывался по сторонам.
Дома здесь были низенькие, в три-четыре этажа, все построены из белого или розового кирпича и выполнены в едином стиле. Многие выглядели заброшенными, но во многих явно жили люди. В современных городах легко можно определить, в каком доме живут люди, а в каком нет. Обитаемый дом как будто подсвечен изнутри, выглядит как будто светлее необитаемого. Необитаемый же темен и угрюм. Здесь их было примерно поровну.
- Вот и твой тринадцатый дом, пришли, - голос моей спутницы вдруг выдернул меня из раздумий. – Кажется, ты будешь первым, кто в нем поселится.
И вправду – в доме явно давно не жили. Он был трехэтажный, с несколькими закрытыми на массивные альянсовские замки подъездами. На углу дома рядом с окном первого этажа было выведено черной краской большое число 13. Табличка с названием улицы давно отсутствовала, оставив после себя лишь ржавое прямоугольное пятно на белой стене.
- Я живу в двадцать пятом, так что может быть, еще увидимся, - без каких-либо эмоций продолжала Ника. – Так что я пойду, до встречи.
- Ага, до встречи… - я растерянно смотрел ей вслед. Куда подевалась ее непринужденная веселость? Меня вдруг кольнула мрачная мысль о том, что в этом городе все может быть не таким уж и радужным, как видится на первый взгляд.
Однако я отогнал от себя эту мысль и подошел к подъезду посередине. Кажется, я верно угадал нужный: на табличке рядом с дверью было написано: «Квартиры 13-24». Значит, моя квартира 19 где-то здесь. Я поднес свою электронную метку к красному глазку замка. С громким звуком дверь отворилась.
Внутри было темно. Немного света проникало из открытой двери, но она тут же закрылась за моей спиной. Я вцепился в перила и пошел наверх. Моя квартира была на втором этаже, дверь закрывал такой же массивный замок из Темного сплава. Красный глазок светился в темноте. Я закрыл его меткой, и дверь, в отличие от двери подъезда, открылась почти бесшумно, с легким щелчком.
Квартира когда-то была жилой, но покинули ее давным-давно. В прихожей висела одежда, которая давно уже ссохлась, потеряла свою форму и цвет. Я дотронулся до какой-то куртки, висевшей ближе всех ко мне, и палец, проломив рукав, ушел внутрь. На тумбочке лежали какие-то давно положенные там бумаги, которые я трогать не стал, решив разглядеть потом. Над тумбочкой висело зеркало. Все было покрыто толстым слоем пыли. На полу оказался ковер, который явно уже требовал, чтобы его выбросили – таким он был запыленным.
Такой была вся квартира. На кухне я обнаружил очень старую посуду, небольшой холодильник, в котором обнаружилось что-то, что когда-то было едой, старый полированный стол, газовую плиту, давно не включавшуюся. И пыль, везде огромный слой пыли. Я ходил по своему новому дому как можно аккуратней, но все равно скоро уже не мог дышать от взлетевших в воздух частичек.
Еще на кухне обнаружился шкаф со стеклянными дверями. Кроме большого количества посуды я обнаружил там макет какого-то кораблика на деревянной подставке с надписью белыми буквами из пластика «Одесса», а рядом небольшие прозрачные восьмиугольные часы с белой этикеткой и давно не включавшимся квадратным электронным дисплеем. На этикетке сверху была изображена эмблема: синего цвета циферблат, обернутый лентой с надписью “RAPIDO”. Ниже такими же синими буквами было написано: “Waagen- und Maschinenfabrik GmbH”.
Квартира оказалась настоящей капсулой времени. Тут все было таким, каким осталось при вторжении Альянса на Землю. Настоящий музей прошлого, того прошлого, о котором мы давно забыли. Я нашел здесь множество вещей, которые сейчас стали редкостью, нашел приборы, которые никому уже были не нужны. А еще я нашел книги. Огромное количество книг. Давно я не видел такого собрания. Удивительно, что все здесь осталось нетронутым: обычно метрокопы во время своих рейдов выносили из квартир все, что напоминало о прошлом. По крайней мере, так было в других городах. Наверное, в Сити-9 все было по-другому.
Мне понадобилась пара дней, чтобы очистить квартиру от пыли и привести ее в вид, пригодный для жизни в ней человека. С уничтожением пыли и большой ревизией содержимого шкафов в ней появилось даже некое подобие уюта. Теперь я мог смело сказать, что мой дом стал моей крепостью – местом, где всегда можно укрыться от внешнего мира.
Однако совсем укрываться не хотелось, поэтому после окончания уборки я отправился в город. Он был все таким же – весенним, радостным. Даже небо было того цвета, которого оно и должно быть – голубого.
Я гулял по городу и, наверное, представлялся людям каким-то странным и выбивающимся из ряда человеком в своей форме (другой одежды у меня пока что так и не появилось), худо-бедно очищенной от пыли. Я блуждал по городу безликой тенью, и первоначальная эйфория и радость от нахождения в Сити-9 иссякла, испарилась в воздухе. Мне было как-то неуютно, вдобавок я стал замечать кое-какие приметы даже не того, что было до, а скорее уже того, что было после.
Я видел дома, совсем уже непригодные для жилья – зияющие провалами от попаданий неведомых инопланетных снарядом, либо поврежденные энергией спонтанно возникавших внутри во время Портальных штормов порталов. Однажды я заметил пару ободранных плакатов, которые Альянс обильно развешивал в первые годы своей власти над Землей. “Keep it clean… or he will”. Очень знакомые людям слова, напечатанные рядом с изображением страшного крематора. Уже много лет крематоров никто не видел, но плакаты до сих пор можно было кое-где обнаружить. И эффект, который они производили даже сейчас, был ошеломляющим.
Самое плохое, что происходило со мной – я начал вспоминать. И, видимо, это можно сравнить с наркотической ломкой – тело лишается ставшей привычной добавки и начинает яростно ее требовать. Только в моем случае болело не тело. Болело сознание, в которое яростно врывались все новые и новые воспоминания. Отсюда я вспомнил и Портальные штормы, и войну и жизнь до, и жизнь после… Это было невыносимо. Сознание яростно требовало прекратить это издевательство, снова ввергнуть его в пучину амнезии.
Мне срочно нужно было поговорить с кем-то об этом. Но в городе кроме Ники и, пожалуй, моего вагонного попутчика Стива я не знал никого. По крайней мере, я знал, где искать Нику, и пару раз приходил к дому №25. Это был компактный двухэтажный особнячок, и я подумал, что возможно, она живет в нем одна. Но свет в окнах по вечерам не горел, никакого движения за ними тоже не было. Скорее всего, ее не было дома. А может, она не хотела меня видеть – я что-то не заметил такого желания при прощании с ней.
Решив больше не пытаться найти Нику у нее дома, я отправился к себе, предварительно прихватив из автомата на углу одного перекрестка неподалеку от моего дома пару рационов. Дома я бросил пакеты на кухне, решив изучить их содержимое позже, а сам отправился в комнату. На некоторое время я решил остаться дома и погрузиться в чтение. Может, это поможет мне прийти в норму…

***
Прошла еще пара дней. Я сидел дома и не делал практически ничего. Чтение вдруг стало отвратительным. Мне показалось, что еще хоть капля воспоминаний могла убить меня – а в книгах этих капель, пожалуй, было гораздо больше. Поэтому я заполнял время разгребанием ящиков и шкафов, перетряхивая их содержимое. Я нашел множество интересных вещиц, и подолгу изучал их. Целые залежи предметов, которые сейчас никому уже не нужны. Вот швейная машинка, за которой тщательно ухаживали, вот набор ниток самых разных цветов и подушечка с иголками. Вот обрезки ткани, когда-то сложенные для шитья, но так больше и не пригодившиеся. От прикосновений они рассыпались в прах. А вот деревянная статуэтка – орел, гордо расправивший крылья и смотрящий вдаль, в свободное небо. На спинке подставки орла надпись, вырезанная давным-давно: «Николай! Будь всегда таким же сильным и гордым, как орел!» А вот целые залежи рыболовных снастей – поплавки, катушки с леской, блесны, крючки… Банки с дробью, мелкой и крупной. Вот старый компас на кожаном ремешке, давно уже не показывающий сторон света – лишь беспомощно крутящий стрелкой. Старые фотопленки. Черный маленький бинокль. Коллекция виниловых пластинок. И многое-многое другое.
Это было кладбище вещей. Вещей, хранящих кусочки судьбы своих хозяев. Я чувствовал себя варваром, вторгшимся на кладбище и принявшимся осквернять могилы. Чем больше я углублялся в исследования, тем больше я чувствовал на себе душевной грязи. Но я уже не мог остановиться.
А потом я нашел дневник.
Это была обычная, ничем не примечательная записная книжка-ежедневник в формате средних размеров томика. Каждая страничка отводилась одному дню в году. И большая их часть была исписана черными чернилами. Мелкий торопливый почерк. Разбирать его поначалу было тяжеловато, многие буквы были похожи друг на друга. Но постепенно я привык и читал дальше уже без особых затруднений. И теперь я уже не мог остановиться даже мысленно. А мир вокруг вовсе перестал существовать: так я и сидел на полу в окружении завалов из вынутых вещей.
«15 мая 1999.
Сожгла все предыдущие части дневника. Все, что было раньше в моей жизни, теперь не имеет смысла, равно как и те записи, которые это запечатлели. Это небольшая потеря для мира. Мне кажется, он уже что-то потерял, и будет терять все больше и больше. Что ему до меня и моего прошлого?
Зачем начинать заново? Ведь мы неизбежно катимся к концу, наоборот, пора подводить итоги. После долгих раздумий я взяла эту миссию на себя. Я буду летописцем. Моя жизнь значения уже не имеет (если вообще имела когда-либо). Теперь имеет значение лишь то, что творится в мире.
Люди тысячи лет ждали Конца света. Что ж, получите и распишитесь. Ваша мечта исполнена. Но чего же вы? Почему вы не смиритесь с неизбежным? Почему делаете вид, что ничего не понимаете? Почему придумываете какие-то объяснения? Почему надеетесь все исправить?
Вчера в Америке случилось Это. Раньше Это всегда случалось в Америке – но лишь в фильмах и книгах. Почему-то само собой разумеющимся было то, что Это случается всегда в Америке. А потом американцы спасают весь мир от Этого.
Правду говорят про ноосферу. Она существует. После вчерашнего я твердо убеждена в этом. Потому что Это, которое всегда случалось в Америке понарошку, теперь случилось там по-настоящему. И, что самое смешное, никто оказался не готов к катастрофе.
В каком-то подземном комплексе что-то пошло не так. Какая-то авария. В результате туда начали лезть какие-то твари из другого мира. Военные пытались замять эпизод, но ничего не вышло.
Звучит, как очередной киносценарий. Но этот бредовый киносценарий оказался реальностью. И сейчас мы все живем в нем.
Мы знаем теперь, что не одни во Вселенной. Но нам разве хорошо от этого знания? Нет. Мы ждали Конца света, и вот он! Но умереть не готов никто.
Ученые говорят о глобальном катаклизме – спонтанных телепортациях внеземных существ. Существа везде. Они появляются как будто из воздуха. Они абсолютно разные, от маленьких и юрких, которых уже приучились убивать (после того, как они превратили тысячи человек в сочащиеся кровью и гнилью кричащие куски биомассы, все еще живые и способные передвигаться), до огромных монстров, играючи переворачивающих танки и крушащих пятиэтажные дома.
Люди спешат в города, которые срочно укрепляются. Почему-то порталы появляются в основном в не самых заселенных местностях – однако государства уже распались из-за этого на маленькие островки безопасности, на которых сгрудились миллионы людей. Власти нет. Порядка нет. Деньги превратились в труху. ООН еще делает вид, что что-то делает, однако уже нет никого, кто смотрел бы прямые включения с их заседаний – потому что решить эти заседания уже не могут ничего. А интенсивность образования порталов растет по экспоненте – и скоро города, обороняющиеся еще от внешних врагов, станут обороняться от внутренних, появляющихся уже за спинами людей, спасающихся в городах.
Я покинула свой дом, взяв лишь ручку и этот блокнот. Я пишу о том, что вижу. Я пишу в грязных дворах, на переполненных площадях, на крышах, рядом с оградами города и баррикадами на въездах. Я пишу под звуки стрельбы, под панические крики, под вой сирен, под экстренные оповещения.
Я – наблюдатель. Я хочу передать этот дневник в будущее – чтобы те, кому суждено выжить, помнили, как они потеряли свой мир. И поняли уже, что потеряли его навсегда.
Я надеюсь, мне удастся выжить до конца, чтобы успеть описать все.
Я надеюсь, что конец не затянется.
Мир несет заслуженное наказание.
Пока пора заканчивать.

16 мая 1999.
Городские предместья очищены от существ. Ученые зовут то место, откуда они пришли, Ксеном. Как будто это имеет какое-то значение! Тем не менее, была создана классификация этих существ, а также удалось наладить связь между некоторыми областями. Люди борются, спасаются – и, что удивительно, почти не вступают в противоречия. Общая беда сплотила всех – но зачем?
Армии заняли ключевые позиции. Государств уже нет – ООН официально объявила об объединении всей планеты против захватчиков, а также о своем преобразовании в мировой штаб борьбы.
Люди приободрились. Хотя многие до сих пор не могут восстановить душевные силы, настроение вокруг изменилось. Люди чувствуют единение и готовность воевать до конца. Среди них ходит легенда о человеке, который спровоцировал Портальные штормы (так вся эта круговерть называется официально), а затем в одиночку сражался против существ и военных, хотевших его убить. Он отправился в Ксен, и больше никто не видел его.
Публике снова нужен герой, который ее спасет. Как водится, он из Америки, где, как водится, случилось Это. Глупые-глупые люди. Все еще живут в кино. Вот и придумали себе икону для поклонения – этого Гордона Фримена.
Мир умирает, но все равно так ничему и не учится.
Этот холодный май, наверно, не кончится никогда.

27 мая 1999.
Интенсивность штормов растет день ото дня. Миф о безопасности городов развеян – существа появляются везде, укрытия найти невозможно. Многие улицы разбиты: артиллерию и авиацию бросили на то, чтобы уничтожать полчища огромных инопланетных пехотинцев, грантов, как их называют. Везде лежат трупы, как людей, так и существ, раздаются автоматные очереди и горят пожары.
Небо за все 12 дней штормов не прояснилось ни разу – оно затянуто черными тучами и часто пылает молниями. Иногда, раз в 12-15 часов, повсюду проносятся портальные вихри неизвестной природы, наносящие огромный ущерб городам.
Согласно сводкам из других городов, степень разрушений и жертв среди населения везде разнится. Многие города успешно держат оборону, практически не пострадав. Другие уже лежат в руинах, как наш.
Но люди продолжают бороться. И в упор не желают называть происходящее своим именем – войной.

1 июня 1999.
Появились сообщения о контактах людей и разумной части нападающих – вортигонтов. По большей части такие сообщения опровергаются. У нас вортигонты еще не появились. Согласно заявлению одного из ученых, бежавших из эпицентра, Розенберга, интенсивность штормов идет на спад. Я не могу в это поверить.
Также сегодня с одной из оставшихся в строю телепортационных станций, находящейся в ЦЕРНе, была отправлена экспедиция в Ксен с целью разведать обстановку и, возможно, найти следы Гордона Фримена, который, как известно, туда отправился во время инцидента в Black Mesa.
Расчетное время возвращения экспедиции – 4 июня.

3 июня 1999.
Была сегодня на Южной площади. Обелиск на ней давно снесло штормом, а два плоских здания по обеим сторонам уходящего от площади на север проспекта еще целы, хотя в них разбиты окна и снесло большую часть облицовки. Эти здания пустуют, так как жить в них теперь небезопасно; лишь на крышах установлены посты охраны, обстреливающие из минометов все, что ползет на город с южной дороги.
Я была там в полдень и видела своими глазами все, что случилось. Было затишье – уже около получаса с южной стороны не шло ни одной твари. На верхних этажах зданий собралось около двухсот защитников площади. Многие дежурили внизу, в центре овальной площади, рядом с упавшим обелиском. Из брошенных машин соорудили баррикады, несут также обломки с руин находящейся рядом гостиницы.
В этот момент примерно на двадцатом этаже, то есть на самом верху западного здания, произошла телепортация. Зеленую шаровую вспышку было видно издалека в полумраке. Эффект был сродни взрыву: множество обломков здания полетело во все стороны, а вместе с ними разбросало и многих людей, находившихся на верхних этажах.
Телепортировалось самое большое из существ – так называемый Гарг, боевой синтет Ксена, обладающий шарообразным телом на массивных ногах и огромными лапами, способными стрелять огнем на большие расстояния. Уничтожить это огромное, размером почти с карьерный самосвал, существо можно только прямым артиллерийским ударом – пули его даже не поцарапают.
Снизу мы видели Гарга – он застрял в верхних этажах. Чудовище издавало ужасные крики, разносившиеся на огромное расстояние вокруг, и пыталось выбраться. Снизу мы видели, что там, наверху, еще оставались люди, многие были еще живы, но не могли выбраться. Те же, кто был на этажах ниже, стремительно спасались бегством.
Существо открыло огонь, из-за чего в тесных для него верхних этажах начался пожар. Я стояла как вкопанная и смотрела на это, не в силах пошевелиться – а вокруг в панике убегали защитники площади. Внезапно кто-то со всей силы врезался в меня, и я упала на запыленный асфальт. Когда же я поднялась с него, я увидела, что этаж под Гаргом начал разрушаться, а чудовище – проваливаться вниз. И без того ослабленная штормами конструкция здания начала разрушаться, погребая под собой как чудовище, так и огромное количество бегущих с площади людей.
После этого случая южный край обороны города на этом участке сместился севернее…»

С огромным трудом заставил я себя оторваться от чтения. Этот дневник был бесценным сокровищем – и в то же время, страшным, очень страшным документом, читая который, можно было запросто лишиться рассудка. Во многие картины было трудно поверить, и в то же время я знал, что если отправлюсь на юг города в нежилое пространство и найду Южную площадь, я обнаружу там и упавший обелиск, и одно из тех парных зданий рядом с руинами другого, и баррикады из ржавых машин, и, возможно, даже остов того самого Гарга, который, попав в ловушку, произвел такие разрушения.
Я почему-то знал, что город, который описывается в дневнике, это будущий Сити-9, и знал, что все, что описано на этих страницах – абсолютная правда.
И мне стало страшно. Страшно от ледяного спокойствия, с которым неизвестная описывает происходящее. Страшно от нахлынувших собственных воспоминаний о том месяце Портальных штормов, который я провел в относительном благополучии.
С тех пор я понял, что больше всего хочу две вещи: дочитать этот дневник и рассказать о нем кому-нибудь.
Кому рассказать, я не знал, но дочитать мог запросто. Что я и принялся делать вскоре.

.NerO
Ы, эта глава равна предыдущей, шесть страниц.
- Вот и твой тринадцатый дом, пришли, - голос моей спутницы вдруг выдернул меня из раздумий. – Кажется, ты будешь первым, кто в нем поселится.
Тринадцатый дом в котором давно не жили? Это плохой знак.

И пыль, везде огромный слой пыли. Я ходил по своему новому дому как можно аккуратней, но все равно скоро уже не мог дышать от взлетевших в воздух частичек.
В квартире обитает пылевой монстр! Бойся его! Он заразит тебя и ты превратишься в такого же!

На этикетке сверху была изображена эмблема: синего цвета циферблат, обернутый лентой с надписью “RAPIDO”.
Рапид!

Автор дневника, случайно, не сама Вероника?

Многие улицы разбиты: артиллерию и авиацию бросили на то, чтобы уничтожать полчища огромных инопланетных пехотинцев, грантов, как их называют.
Гранты не настолько опасны, чтобы применять против них артиллерию и авиацию, да и сомневаюсь я, что они участвовали в Портальных Штормах.
Лучше заменить на гаргантюа.

xDDGx
Действительно, прошло только около месяца)
29 дней, если быть точным. Хм…

Кстати, эта глава закончена?

Вторая глава в целом описательна и не слишком богата на развитие событий. В общем, ждём следующую. Надеюсь, мои предсказания ниже хотя бы насчёт третьей главы сбудутся)

Ы, эта глава равна предыдущей, шесть страниц.
Чуть меньше, примерно на 2 кб в тхт.

Combine_999

Никого не слушать - не мой подход.
Мне важны все отзывы.
Ну, креативы же не обязательно должны полностью быть каноничными и соответствовать каждой букве в игре... Иначе не будет интересно их читать... Хотя, если придумать какую-нить отсебятину и умело вплести её в сюжет игры, ничему не противоречя, то так получится интереснее креатива "по мотивам" ;)

А, это само собой)

Ну и?

Аффтар не литературный негр. Как только будет новая глава, так сразу он её выложит, торопить его бессмысленно, в спешке без должного вдохновления ничего хорошего не получится. Вернее, может, и получится, но всё равно хуже, чем могло бы быть.

.NerO

Почему же нечего. Я просто утрирую. Щас про Урфина Джуса им читаем. Но сташий интересуется продолжением Сити. :)

О, у Неро ДР, с праздником!

А то вдруг .NerO решил не продолжать
Да, такое вполне может произойти, но если читатели не поскупятся на положительных отзывы, то вероятность такого исхода крайне мала ^_^

Что-то давненько не поднималась тема. Креатифф поставлен на паузу? Или пишешь потихоньку?

мне интересно. :)
Ждемс :)

Ожидал увидеть здесь что-нибудь новенькое... Fail.

>>Крео в криокамере, извлечен оттуда и продолжен будет никогда когда-нибудь.
>>Не знаю. Пациент скорее мертв.
Видимо, профессионал тем и отличается от аматора, что может закончить начатое. Тут проблема не во вдохновении, а в мотивации. А судя по
Отзывы не влияют на то, писать мне или нет.
NerO пишет "для себя", а значит, плохие новости для креатива, ведь мотивация автора стремится к нулю, и если на отзывы действительно пофиг, повысить её нет возможности. Теперь я считаю, что писать "для себя" - не самый хороший вариант, даже нет - он самый худший, потому что этот путь ведёт вникуда. Создавая "для себя", интерес быстро пропадает и смысла продолжать/заканчивать начатое не найти. А потом приходит новая идея, ты бросаешься реализовывать её... Пишешь пару глав, или даже абзацев - и она тоже надоедает тебе, идея уже не кажется интересной, и ты заводишь новый рассказ в сюжетный тупик. И эта история будет повторяться, или же ты, наконец-то увидев бессмысленность затеи и вовсе навсегда забрасываешь "креативы" и займёшься чем-то другим.
Я думаю, что начиная создавать что-либо (и это касается всего что угодно, не только фанфиков и литературы в целом), автор берёт на себя обязательство не оставлять это незаконченным - обязательство не перед собой, а перед читателями, комментаторами... И именно это помогает, заставляет довершить начатое вопреки всему.
Я попробую дать тебе советы, как повысить мотивацию, хотя для твоего случая сделать это сложновато - потому что, начиная новый креатив (тем более, такой объёмный, как "ДоЛ"), я ответственность чувствую - пожалуй, написание больших произведений, по объёму тянущих на повести и романы, воспитывает автора. Пожалуй, главное - это настрой, установка. Если я ставлю перед собой задачу "написать главу на 20 кб", или "написать рассказик на 40 кб" - я просто это делаю, и не задаюсь вопросами "а смогу ли", "а получится ли".

Поэтому, несмотря на то, что ты уже пытался "отвлечься" на написание нового рассказа, не по ХЛ, я первым делом рекомендую тебе стартовать новый креос. Но - с правильными установками и настроем на работу. И лучше, чтоб это было большое произведение. Да, задача сложная, но, если ты справишься с ней - дальше будет легче. И не задавайся вопросами "а стоит ли", "а получится", "где я возьму время" - ставя таки вопросы, ты уже готовишься к поражению.

Второе - конкретная постановка задач. Особенно это важно в случае больших произведений, но и в маленьких поможет. Сама по себе идея, концепция креатива ничего не стоит - идей много хороших разных можно придумать. Тебе нужно сразу подумать над сюжетом, над тем, как будут развиваться события, может даже, стоит нарисовать примерную схему и отметить на ней ключевые точки, и всё время держать её перед глазами. Безусловно, развитие сюжета вполне может отклониться от намеченного пути, но ничто не мешает внести коррективы и создать новую схему - главное, чтобы она была перед глазами и ты точно знал, куда двигаться дальше и зачем. Этот метод я впервые применил в ДоЛе, да и для креосов поменьше тоже юзаю (только схемы уже не черчю, а вырисовываю и держу в голове, зачастую, в процессе собсно написания). Даже сейчас, вбивая эти строки, я постоянно отвлекаюсь, чтобы подумать, о чём писать дальше. Т.е., нужно научиться думать на несколько шагов вперёд, как в шахматах. [offtop]
Ещё могу посоветовать заняться... концовкой. Собственно, этот совет непосредственно связан с предыдущим, поскольку концовка - это последний пункт на твоей схеме. Кажется, в "Тайном окне" С.Кинг писал, что "концовка - самая главная часть рассказа". Нельзя сказать, что он однозначно прав. Не так уж много писаталей уделяют им должное внимание, да и это не всегда нужно. Но, заранее продумав и, возможно, даже набросав черновой вариант окончания, ты, опять-таки, будешь иметь перед собой наглядную цель, и это будет помогать продвижению вперёд.

Третье, что помогает мне - перечитывание уже написанного или даже старых креосов. Это помогает, потому что они мне действительно нравятся. Я вижу, что написанное - не пустой труд, и не "вода" или отмазка, а значит, есть смысл идти дальше и продолжать, или писать что-то новое. К сожалению, в твоём случае, как я понимаю, перечитывать особо нечего, но всё же попробуй (если ты только уже не поперечитывал их до тошноты - тогда, само собой, не следует), это само по себе полезно, чтобы повыискивать ошибки, опечатки, логические несостыковки, или даже внести какие-либо сюжетные изменения и правки, просто улучшающие рассказ.

Четвёртый совет, кажется, давал Данте своему сыну - каждый день нужно писать хотя бы по строчке. Хоть я сам его не соблюдаю, он прочно засел в моей голове, иногда, благодаря тому, что я вспоминаю этот совет, очередной креос наконец-то сдвигается с мёртвой точки. Суть в том, что ждать вдохновения бессмысленно. Муза не припорхает к тебе однажды - её не существует. Есть только идеи и желания... Иногда нет идей. Но желания нет чаще. В этом случае имеет смысл заставить себя двигаться дальше: просто попробуй сесть за клавиатуру и начать писать, если получится - ты сам не заметишь, как втянешься. Даже если тебе кажется, что поначалу получается халтура - всё равно продолжай, ведь в любой момент можно будет вернуться и исправить это место. Если же ничего не получается - что ж, значит, ты действительно сегодня не в состоянии на какую-либо деятельность. Если лень сесть за компьютер - попробуй лечь на диван, попиши в тетради - возможно, тебе так даже понравится больше (но сам я не любитель, тем более, с моим почерком). Ждать же "вдохновения" можно хоть три года. Оно чаще всего появляется вместе с идеей для нового рассказа. На протяжении пары дней ты что-то пишешь, возможно, ещё пару дней - по инерции, а дальше желание сходит на нет. Такое, чтоб "вдохновение" накатывало именно насчёт середины креоса - событие очень редкое, по крайней мере, для меня. Чаще просто приходят идеи, и я берусь их реализовывать, и как правило - без особого воодушевления.

Ну и напоследок, если уж совсем ничего не будет помогать, могу предложить тебе поискать соавтора. Главное, чтобы идея была интересна обоим, тогда вместе будет легче тянуть её, а чувство обязательства перед вторым и желание участия заставят не забрасывать рассказ.


Надеюсь, эти подсказки помогут тебе исправить мёртвую точку на многообещающее многоточие. Конечно, судьба твоего нынешнего рассказа, и всех потенциально возможных рассказов твоего авторства зависит только от тебя, и если тебе это просто неинтересно, или ты писал рассказ от скуки, или из любопытства, то даже все усилия^W советы мира не помогут тебе.

он still alive
Уже хорошо.

Для меня процесс написания чего бы то ни было всегда был интересен именно тем, что погружаешься во что-то, не имеющее отношение к реальному миру, что-то, что заставляет мозг работать сильнее.
Под описание подходят сны. //к слову, я иногда беру идеи из них

Началась рутина, в которой мысли начинают мрачнеть и скукоживаться, не давая закончить начатое.
Тут уже сложно что-то советовать... Хоть свободного времени у меня побольше, "учёбе" уделяю минимум времени, однако, однообразная "рутина" всё равно остаётся. Но я как-то перебарываю это, хоть и с переменным успехом...

При том, что идеи есть и я вижу многие сцены в голове, как кино, ярко и четко.
Щасливчег! Я не могу похвастать столь живым воображением. Всё, что я представляю себе, выглядит тусклым (как будто залитым светом от слабой лампы накаливания) и нечётким. И даже во снах, как правило, тоже самое (сейчас, правда, стало получше, после прочтения этой книги - думаю, тебе тоже стоит её почитать, возможно, это поможет тебе побороть рутину). Поэтому, погружение в мир книги у меня небольшое, за редкими исключениями (когда приходит идея нового креоса, например). Qуота-Лайф - единственный "большой" креатив, который был написан от первого абзаца до последней точки с полным погружением в мир фанфика. И он был написан за очень короткий срок, я просто не давал себе расслабиться и отвлечься на что-либо. Это было даже не вдохновение, а, скорее, одержимость)) (И эта одержимость передалась и ГГ.) И хоть с тех пор прошло уже больше года, такое состояние у меня более не повторилось ни разу... Отсюда я могу сделать только один вывод: лови момент. Если ты понимаешь, что вот-вот оно наступило - вдохновение - старайся использовать его на полную катушку, уделить ему максимум времени...

что написание рассказа - это как выкапывать окаменелость из песка, ты не видишь всего, и зачастую можешь только догадываться о том, что выкопаешь
Забавная метафора :D

Когда шторм вдохновения превращается в слабый ветерок, можно писать все что угодно - но потом ты взглянешь на это, не отрывая руки от лица, не в силах выдержать несовершенство своей писанины.
Тут поможет только метод Zerg Rush - писать побольше, до тех пор, пока не сможешь оторвать руку от лица и взглянуть на полученные строки. СНнГ как раз и был для меня таким вот Zerg Rush'ем, после которого я научился писать с минимумом "вдохновения". Большинство людей на одном только "вдохновении" далеко не уедут, и твой пример пока что лишь подтверждает это. Если бы я ко времени создания Qуота-Лайф не умел писать много и долго, то не смог бы сконцентрироваться на креосе в течение недели, и в результате вышел бы небольшой незаконченный ошмёток, а не большая и во всех смыслах завершённая повесть. Поэтому, я уверен, что тебе нужно работать над усидчивостью и над красноречием, над умением играть словом и строить из них красивый, понятный и связный текст с минимумом усилий. Ни для того, ни для другого "вдохновение", на самом-то деле не нужно. Это всего лишь навыки, которые нужно развить, и без которых написать даже небольшой рассказик - сложно. Муза даёт лишь идеи и творческий задор - то, с чего начинается всякий креатив, а вышеупомянутые инструменты нужны для того, чтобы пойти дальше и закончить его.

Но дело в том, что читателей тут - маловато...
Самое банальное - попробовать тот же самиздат. А для фанфиков есть куча специализированных ресурсов, вон, ГО-шник где-то выкладывал.. Но я что-то не видел там комментариев...

могу скинуть ссылочку на тот рассказ, что писал в августе
Ну конечно давай. Может, даже, выложи в тему нехалферских креосов [ты как раз в ней и обещал что-то выложить, кстати :D ].

А вообще, поразмыслив, я нашел еще один вариант продолжения жизни этого крео - переписать по новой все, что уже написано.
Тоже вариант, главное, чтобы не получился бесконечный цикл:

надо переписать крео --> начал, переписал две главы --> вдохновение закончилось, отложу на месяц --> дописывать влом, отложу на год --> вдохновение появилось, надо переписать крео!

:D

Соавторство по Интернету - это очень сложно, гораздо сложнее, чем писать в одиночку.
Стругацкие вообще жили в разных городах, и интернета не было тогда, но они писали словно один человек))
Но я предлагал соавторство не как цель, а всего лишь как инструмент, поэтому подошло бы что-то попроще, например, если один пишет одну главу, другой - другую, и т.д., и лучше, чтоб каждый от лица своего персонажа, тогда разница в стиле не будет сильно заметна. А написать связный, цельный, да ещё и эпичный креос вдвоём действительно сложно, особенно, если каждый автор отстаивает свою т.з.


отсутствия бессмысленной пальбы (оставьте её мне :-))
:D

ОМГ, неужели третья глава))

А вот первый свой роман, "Страна багровых туч", они писали именно кусками, обсуждая в письмах все детали. И оба потом с прохладцей относились к этому роману. Хотя у меня он как раз-таки в числе наиболее любимых и часто перечитываемых у них, даже странно:)
Ы, я как раз относительно "недавно" его читал. Весьма неплохая книга, особенно вторая половина, ближе к посадке на Венеру. Но в список любимых я бы её не поставил. Впрочем, я никогда и не задумывался над составлением такого списка %)

Она была начата в конце октября 2011 года и закончена 5 февраля нынешнего
Нехило. Да, большие перерывы - это, конечно вредно. Но, пока рассказ небольшой, его несложно перечитать и втянуться в стиль, я думаю... Короче, посмотрим.

Написано неплохо,но стиль чем-то недотягивает до первых двух. Плюс чуток козябает по глазам такой момент, когда из БТРа выскочил целый звод солдат. БТР же вроде как расчитан на 1 отделение... Но это уже мелочи. Кстати, было бы интресно, если бы братство преследовало свои какие-нибудь цели, не связанные с целями повстанцев

disclaimer: во время написания этого камента его аффтар временами советовался с омской птицей

Ты не правил текст предыдущих глав? Тебе стоит этим заняться и обновить посты - я перечитывал креос с начала и отметил, что некоторые фразы хромают из-за тавтологий, пример:
Я дотронулся до какой-то куртки, висевшей ближе всех ко мне, и палец, проломив рукав, ушел внутрь. На тумбочке лежали какие-то давно положенные там бумаги, которые я трогать не стал, решив разглядеть потом.
Со словом-паразитом "какой-то" стоит быть осторожным [я сам от него постоянно страдаю %( ]. И в первом случае, и во втором его можно спокойно убрать.

>>Ученые говорят о глобальном катаклизме
Прочёл "учёные говорят о глобальном капитализме" ))

Она была черного цвета, из-за чего река казалась бездонной.
Похоже, Альянс таки пропустил Илая через биореактор *crazy*

Вообще, первые две главы ГГ только и делает, что ничего толком не делает. ЛОЛ. Я, конечно, понимаю, что это "благополучный" город, и т.д., но, ёлки-палки, он же не может целыми днями только ходить туда-сюда и читать книги и дневники в квартире? Мне кажется, что все граждане Альянса должны пахать как проклятые, и по прибытии в новый город должны сразу получать назначение. А может, и наоборот - из-за новых назначений они и должны переезжать. Человек, который занят работой, не имеет времени на размышления, самообразование и прочие ереси. Конечно, у них должны быть какие-то выходные (может, ХЛ2 начинается как раз в такой выходной?) и свободные часы, может даже, крохотные отпуска, но не более того.

Камешки застукали по корпусу из Темного сплава
По-моему, сканер как раз из более привычных материалов сделан.

Как только я посмотрел в его круглый глаз-фотокамеру, я тут же за это поплатился – щелкнула вспышка, и я временно, на пару секунд ослеп.
- Вот сволочь! – воскликнул я, схватил горстку гравия из-под ног и бросил в устройство.
Опрометчиво. Посодют же :D

- ВНИМАНИЕ! ПАТРУЛЮ СЕКТОРА DF-17! ОБНАРУЖЕН НАРУШИТЕЛЬ, ЗАФИКСИРОВАНА ПОПЫТКА ПОКИНУТЬ ЖИЛОЕ ПРОСТРАНСТВО! КОД ДЕЙСТВИЙ: ОТРЕАГИРОВАТЬ, ИЗОЛИРОВАТЬ, ПРЕДАТЬ СУДУ.
Скорее, расстреляют... Вот теперь-то становится интересно!

и из него выпрыгнул взвод солдат Альянса
Как-то слишком круто, Фримыча и то поначалу ГО-пота вылавливала. Разве что там такие убер-секреты в той части города, что взвод солдат не послать нельзя.

Я оказался в каком-то темном подвале. Он был примерно по пояс залит водой, и она смягчила мое падение, хотя я все равно ушибся – пол в подвале был как будто каменный.
Ну вот, прогулки по Сити закончились, традиционно переходим к каналам ))

- Где он?
- Кажется, упал вниз.
- Вниз? Что там?
- Там подвал, вряд ли нарушитель сможет оттуда выбраться, если он жив.
- Ну тогда бросьте пару гранат, и смываемся.
- Понял.
Слишком живой разговор, как для солдат (не забываем, что солдаты уже практически не люди, так что списывать их поведение на уникальность Сити 9 не стоит; лучше тогда предположить, что в Сити 9 вообще нет солдат, только ГО). Если б это были ГО-шники - тогда подошло б. И солдаты не стали бы так халтурить, особенно если там действительно что-то важное прячут.

А скрип этой двери наводил на мысль о смазанных петлях. Следовательно, дверью наверняка частенько пользовались уже жители Сити-9. Или кто-либо еще.
Ну всё, быть тебе, Вася, повстанцем, распишись в получении шапки-ушанки и оранжевой лямбды на плечо :D

Скорее всего, в Сити-9 меня теперь ожидал какой-нибудь местный аналог легендарной столичной тюрьмы Нова Проспект, что в Сити-17.
В случае Сити-9 это был бы санаторий или курорт с покером и баром, бесплатно раздающим коктейли с трубочками-зонтиками %) Людей там подвергают страшным и мучительным пыткам: бильярд, пляж, массаж, и заново: бильярд, пляж, массаж... - через пару недель такого однообразия граждане только и мечтают попасть обратно в город!

Я подумал, что это могла быть Вероника (это наверняка объясняло ее исчезновение из города), но быстро отбросил эту мысль. Почему-то мне казалось, что это место явно не для нее.
Незаконорожденная сестра-близнец, которая станет сооблазняться^W склонять ГГ на тёмную сторону!

Вортигонт же носил что-то вроде черной кожаной куртки прямо на голое тело.
Извращенец?)) Wait, первый вортигонт-гей в фанфиках? XD

Кстати, тема пребывания вортигонтов в Сити 9 не раскрыта.

Эти люди, возможно, называющие себя неким Братством
Паффстанки со спецификой?

Может, они часть полумифического Сопротивления?
Почему это Сопротивление стало полумифическим? Впрочем, ладно, это можно списать на дозы склерозина, близкие к летальным.

Вортигонты, я слышал, старались не использовать свой необычный язык, сочетающий в себе как произносимые голосом звуки, так и потоки мыслей, при людях, считая это невежливым.
Про Сопротивление не слышал, а про сложности перевода в общении вортигонтов в курсе? ))

Там был еще один вортигонт, как и первый из увиденных мною, одетый в черную куртку.
База национал-гомосексуалистов вортячьего разлива :D Гражданин, пройдите в очередь на получение табельной кожаной плётки и фуражки!

Вероника говорила о тебе.
После всего. ГГ в центре тёмного заговора, цель которого - завербовать его в повстанцы *crazy* Теперь мы знаем, как это происходит... А Вэлвы скрывали! Срыв покровов от Неро!

посвящать в секрет Братства
Посвящать в нектар Братства...

Я оказался в маленькой комнате с одной лишь кроватью и освещенной единственной лампочкой, свисающей с потолка на проводе.
Хотел не попасть в тюрячку Альянса - попал в повстанческую. Забавно!


В общем, несмотря на отдельные замечания, третья глава удалась. Однозначно лучше нудных первых двух, от которых меня клонит в сон. Вот в расчёте получить что-то похожее на третью главу я и рекомендовал тебе тогда открыть эту тему, очень рад, что мои тогдашние ожидания оправдались. Вообщем, теперь креос можно смело рекомендовать к прочтению. Жду следующую главу.
P.S. "стилистической неоднородности" не заметил. По-моему, наоборот, тавтологии и неудачные фразы более характерны для первых двух глав, в третьей стало получше.


Плюс чуток козябает по глазам такой момент, когда из БТРа выскочил целый звод солдат. БТР же вроде как расчитан на 1 отделение...
Лучше тогда написать просто кол-во солдат. А вообще, креос же от лица ГГ, а откуда забитому склерозом повстанцу знать, что такое "взвод", "отделение"? //впрочем, я и без склерозина этого не знаю, лол

Кстати, было бы интресно, если бы братство преследовало свои какие-нибудь цели, не связанные с целями повстанцев
Распространение гей-национализма в народ подойдёт? :D


руки у вортигонтов о двух пальцах
:О Вэлвы обделили вортигонтов((

Ы, я как раз задавался вопросом, думает ли Неро о продолжении. Если 4-ая глава выйдет в ближайшее время, то ты набрал неплохой темп, постарайся его удерживать.

А то моих читателей тут минимальное количество
Нет, минимальное кол-во - это если свои креосы читаешь ты сам *сумасшедше хихикает*

Это было бы хорошо, если бы понятие "скоро" не было таким растяжимым %)

Это слегка неудобно
Я вообще тонны тегов использую, и тем не менее, я нашёл время, чтобы подготовить хороший, красивый (ну ты понел, пока сам себя не похвалишь...) PDF/ODT-релиз своего ДоЛа, который, между прочим, занимет под 700 кб, что примерно равняется 700*1024/40000 = 18 авторским листам. У тебя же - небольшая повесть, которая сейчас занимает почти в 10 раз меньше - 80+ кб, или 2 а.с. И ведь от тебя же не требуется каждый раз перечитывать креос сначала и расставлять форматирование - ты выкладываешь небольшими главами ~по 20 кб .Перечитать такой объём текста не так уж долго и сложно, да и вообще, перечитать креос перед выкладкой никогда не является лишним, и ты вполне можешь совместить это дело вместе с расстановкой всех нужных тэгов по мере прочтения.
Так что не вижу никаких проблем. Вообще, для самого ленивого варианта рекомендую писать сразу в txt с HTML-форматированием (если тебе так уж удобен Word, то там можно и с TXT работать), а при подготовке DOC-релиза от тебя требуется только нажимать Ctrl+F и искать по тэгам.
Жаль, что Word генерит каличный, слишком усложнённый HTML - было бы так просто сконвертить DOC в HTML, открыть его блокнотом и скопипасть рассказ вместе со всеми тегами :-/
Если я найду какую-нидь удобную программу для такой конвертации, то сообщу.


Так оно и у граждан синтетическое - недаром говорится в тексте об отсутствии вкуса.
И хлеб, и рис тоже синтетические? Из рассказа это непонятно...

Ну почему сразу повстанцы?
Потому что я не разделяю возможность пофигизма/эскапизма/эгоизма в условиях Альянса. Потому что Альянс разрушает/перекраивает планету, и потому что Подавляющее Поле, с высокой долей вероятности, накрыло её целиком (иначе какой в нём смысл). Оба эти основных фактора делают бессмысленным всякую человеческую жизнь. Ухудшение условий на планете --> невозможность продолжения существования человечества. Подавляющее Поле --> невозможность продолжения существования человечества. Большая часть тех, кто остался в городах - безвольные отрешённые куклы, стремящиеся просто спокойно дожить свой век - с ними всё ясно. Те, кто выбрался/приучился к жизни за пределами города - скорее всего, личности с более-менее сильной волей, которые не станут просто мириться с положением дел и покорно ждать своей смерти и угасания (которые неизбежны), и будут бороться с Альянсом - т.е., они будут повстанцами.
Я ещё могу допустить существование сферического Братства, изолированного и лелеющего нелепые надежды (и то, оно может существовать только в таких городах как Сити-9, которые, по всей видимости, не имеют никаких связей с повстанческим движением - иначе бы они знали, что П.П. вездесуще, а планета медленно движется к превращению в химический реактор), но не более того.

Разумеется, это всё относится ко вселенной игры, в своём креативе ты создаёшь свою вселенную, которая, возможно, имеет какие-либо неизвестные факторы, позволяющие существовать каким-либо другим группировкам.

чего ты постоянно прохаживаешься по черной одежде подземных камрадов
А чего ты постоянно акцентируешь на этом внимание? Да и немного разнообразия не помешало бы, я не думаю, что им прямо постоянно необходимо маскироваться на фоне стен, хотя бы даже на своей базе, местоположение которой Альянс не знал в течении 6 лет.

Прочитал, естественно, как «торт»…
Кляйнер испытал торт на кошке и она вдруг скопытилась.

на неизвестно, какой
Интересно, это могло быть чучело? Хотя вряд ли Барни впечатлился бы от такого.

и ужасаться, сколько лет Барни может преследовать котэ…
Ну а сколько они вообще живут? *заглянул в уики*
Средний срок жизни кошек составляет 14 лет[. Вместе с тем, известен случай, когда кошка по кличке Крим Пафф дожила до 38 лет. На январь 2011 года самой старой считается кошка Люси. Она живёт в британской семье и недавно отметила своё 39-летие.
В принципе, это вполне могло быть престарое котэ, лет 18-20, а сам эксперимент проводился пару лет назад, например... Это что же, Кляйнер замочил последнюю кошку Сити 17? Изверг =((

сколько там могут произвести на свет бойцов? Нормально выносить, нормально родить и нормально взрастить
Тем более, без качественного медицинского обслуживания, врачей, медикаментов. В таких условиях детская смертность будет огромной.

Так что даже и не факт, что теперь станет прямо-таки лучше. Город разрушен вовсе, отстреливать живность некому, воровать припасы городские неоткуда…

Это, конечно, остроумное предположение, для фанфика как раз годится, не более того. Более того, оно даже несколько отдаёт абсурдностью... По-твоему, за все эти 20 лет ни один повстанец не попытался, так скажем, стянуть юбку с повстанки и проверить всё на практике?
Во-первых, мы уже в Эп2 увидели, что Илай не так оказался прост, как казался. Лидеры Сопротивления вполне могут скрывать, что поле подавления есть только в городах и утверждать, что оно наличествует по всей планете. И вообще много чего скрывать. Все лгут же. Мы в принципе не можем утверждать чего-либо об истинных мотивах Сопротивления, не имея достаточного количества информации.
Что же до повстанца с юбкой - конечно, проверяли, причем и с согласия повстанок наверняка тоже. А кто-нибудь пробовал свалить из Сити-17 на 400 км и проверить на практике там?

как тогда люди раньше рождались, жили - без медикаментов и качественного медобслуживания?
Ну, Алекс ответил уже. Кроме того, напомню о таких вещах, как чума, холера, оспа и прочие радости, от которых люди умирали миллионами и которые удалось победить только с помощью прогресса медицины.
Речь не идет о том, что все доктора погибли. Речь о том, что погибла система - вместе с городами сгинула во время Штормов и Семичасовой. Выжил, допустим, хирург из районной больницы, живет 20 лет с небольшой кучкой людей вдалеке от Альянса. Что он сможет сделать один без коллег и оборудования, которое сгорело вместе с больницей во время войны? А потом он умрет, и в колонии не останется никого, кто знал бы медицину.
Вортигонты тоже не везде. И не везде наверняка горят желанием помогать людям.

Присутствие хоть каких-либо людей к этому времени было бы нежелательным для Альянса.
Альянс умеет решать проблемы по мере их поступления. Я все же склонен рассматривать функционирование Альянса на Земле как сети узлов, связанных дорогами для поездов-лезвий, вне этих узлов Альянсу делать в определенный момент нечего, а значит, не стоит и распыляться. В случае необходимости или угрозы Альянс придет и туда, где его нет в данный момент времени.

Если бы Альянс мог, он бы обязательно установил половой контроль над всей планетой.
*Если бы Альянсу это было нужно.

Не пейте воду от Кляйнера, он в неё что-то подсыпает.
Ещё более бредовая мысль. Кляйнер - не Брин, и у него нет такой возможности, хотя бы из-за высокой рассеянности баз Сопротивления.

А кто-нибудь пробовал свалить из Сити-17 на 400 км и проверить на практике там?
Из игры мы вообще не знаем, ютится ли Сопротивление только под городом, или же существуют базы на сколь угодно отдалённых расстояниях.

Выжил, допустим, хирург из районной больницы, живет 20 лет с небольшой кучкой людей вдалеке от Альянса. Что он сможет сделать один без коллег и оборудования, которое сгорело вместе с больницей во время войны?
Выжил, допустим, физик-теоретик. И что он будет делать без коллег и оборудования которое осталось в Чёрной Мезе? Но Илай смог. Кляйнер тоже.
Не надо всё сводить только к одному варианту, у людей остались кучи возможностей. Этот хирург за двадцать лет нашёл фармацевта, который сделает лекарства, медсестру, которая будет ему ассистировать при операции, найдёт повстанца, который, роясь на свалках, отыщет выброшенное оборудование, и техника, который его починит. И в случае необходимости, он найдёт, кому передать свои знания и умения.
Ты так говоришь, будто этот врач остался один-единственный на всё Сопротивление, но это не так, и не обязательно, чтобы был вот только один такой вариант, что всё плохо, никого нет, ничего нет. Здесь может быть много разных вариантов, и от того, что тебе так хочется, твой вариант не более реален, чем тот, о котором говорю я. 20 лет - это немалый срок, за это время вполне можно было собрать целеустремлённых людей и что-то создать. А цель у них есть, и лидер тоже, не надо думать, что они 20 лет сидели, сложа руки. Это, наверное, такой менталитет уже сложился что ли, что вам везде видится, что всё плохо, никто ничего делать не будет, ничего не желает, и так далее, и этот свой взгляд вы тут пытаетесь перенести даже на игру. Зачем?

>>Если бы Альянс мог, он бы обязательно установил половой контроль над всей планетой.
>>Если бы Альянсу это было нужно.
Я тебе уже изложил все свои рассуждения. Не согласен - твоё право, но не нужно тупо повторять одни и те же мысли, словно в надежде, будто на сотый раз они воплотятся в действительность.

Не надо всё сводить только к одному варианту, у людей остались кучи возможностей.
Я не свожу все к одному варианту. Я лишь привел пример. Не имелось в виду, что один врач на все Сопротивление, имелось в виду, что один врач на какую-то колонию людей, отдаленную, где все, допустим, убеждены, что найти других людей нереально. Конечно, он что-то сможет один, кому-то что-то передаст и т.д., но эта колония в любом случае вымрет просто потому, что одного очень умного врача и нескольких его последователей, которые все знают слегка хуже, ей ни за что не хватит. Медицина умрет сама по себе, ей на смену придет колдунство, знахарство и прочее единение с природой. Это неизбежно в случае гибели единой цивилизации.

20 лет - это немалый срок, за это время вполне можно было собрать целеустремлённых людей и что-то создать. А цель у них есть, и лидер тоже, не надо думать, что они 20 лет сидели, сложа руки.
Да я не говорю, что никто ничего не умеет и никому ничего не хочется. Конечно, всегда найдутся и лидеры, и целеустремленные. Я говорю о возможных проблемах, с которыми им придется столкнуться. Я не экстраполирую эти проблемы на все остатки человечества - у кого-то условия чуть лучше, у кого-то чуть хуже, у кого-то людей больше, у кого-то меньше. Имелось в виду, что если люди и смогут сохранить какие-то остатки знаний, культуры, даже без подавляющего поля все это обречено с течением поколений на вымирание.

что тебе так хочется
Мне ничего не хочется. Ты высказываешь свою версию, я высказываю свою. Не знаю, почему ты думаешь, что я тут в чем-то кого-то убеждаю.
На этом форуме когда-то много дискутировали по элементам мира ХЛ, теперь нет. Видимо, поэтому мои высказывания так странно воспринимаются, будто мне там что-то "хочется".

Ну тогда весь этот форум не имеет смысла
Конечно не имеет. Сам по себе.

На такой глубине уже и жить нельзя, поди.
Ну ХЗ, почему? Из-за давления? Какой радиус Земли? Овер 6k километров? 1 километр - это ничтожно мало, изменение давления по сравнению с поверхностью должно быть ничтожным, температура тоже вряд ли изменится, ведь до слоя магмы ещё далеко. Пороюсь в Wики, может там что-то есть на эту тему.

Ну, от некоторого оно вроде может быть более эффективно.
Ну да, поэтому я и поставил вопосительный знак и задался вопросом о его природе.

Сложно построить? А вы, случаем, не забыли про… Кракен?
То, что он существует, не значит, что его было легко построить. И, опять-таки, обслуживание. Стены могут банально дать течь, подземелье всё-таки безопаснее (хотя и там существует возможность завалов, обвалов и т.д., но одно дело, когда засыпет участок коридора, и другое, когда внутрь него хлынут тонны воды...).
Но тем не менее, какие размеры у Кракена? На какой глубине? Есть ли инфа об этом? Сколько людей там может проживать? Теоретически, Сопротивление может время от времени посылать группки людей на Кракен (или другие аналогичные базы, если таковые существуют) ради размножения (ведь в Старом Сюжете какая-то связь с Кракеном была же?), после рождения ребёнка (мб, +пару лет для того, чтобы тот хоть чуть-чуть подрос и научился хотя бы ходить), щасливые^W родители возвращаются на поверхность, а их место занимают другие... Этакое место для проведения отпусков (Vacation Place?), кажется, что-то такое было в Биошоке :D
На базе наверняка может быть безопасно (не считая окружающей воды и теоретической возможности нападения Альянса), за пару лет вполне можно обустроить медпункт, лазарет, собрать там лучших врачей Сопротивления, очистить от монстров - и вот идеальная колыбель будущего человечества...
... не считая проблем с транспортировкой...
Можно даже написать на эту тему историю-драму о семье, которая после ужасов поверхности не желает возвращаться с базы и всеми честными - и, пожалуй, даже некоторыми нечестными - способами пытается остаться здесь.

http://pix.playground.ru/369151/6287/60883/
http://pix.playground.ru/369151/6287/60884/
Пикчи, конечно, лажа, но мне сразу же вспомнилось описание пищевого рациона в рассказе:
Содержимое пакетов всегда было одинаковым – маленькая буханка хлеба, несколько пакетов с рисовой крупой, что-то, слегка напоминающее колбасу и пакетик соли.
Конечно, первая пикча отличается, но на её миниатюре же не разглядеть надписи и можно подумать, что там стоит крупа и соль))

А вот мне эта глава показалась довольно блёклой на фоне остальных
У меня поначалу тоже было такое ощущение. Классная комната, разговор с Ханной, собрание... //как-то мало людей в Братстве, если все поместились в классе
Но потом оказалось, что та, которая с оптимизмом рассказывала ему о всяком, отправилась на смерть, вместе с неизвестным другом Номадом^W Норманном. И ГГ больше не увидит этих людей, и не узнает о них ничего. Так что, по мне, это сильный момент.
Алсо, в этой главе показано, как члены Братства готовы пойти на смерть ради его беспочвенных идеалов, ради теоретического спасения остальных. С такими успехами они могли бы стать Сопротивлением и бороться с Альянсом. Столь же теоретическая возможность спасения остального человечества. Столь же бессмысленная борьба. Похоже, в этом городе не получилось Сопротивления из-за Вернера - сильного лидера, способного навязать своё мнение и идеалы. А людям, в такое непростое время лидер необходим...
//ну это так, диванная аналитика :D

Зачем посылать кучу мяса на убой
Согласен, Братство поделено на ноль^W два. Такими темпами оно скоро перестанет существовать... Если только их цель не окажется реальной, и они смогут до неё добраться.

а Вернер бездарем с завышенным ЧСВ
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++...

это довольно маленькая цифра
Не согласен. Сперва тоже хотел возмутиться насчёт 1,5 млн, но это могли быть успокаивающие оценки от правительства. А полмиллиарда вполне может сойти за цифру от паникёров (хотя даже паникёры могли недооценить). Это всё-таки до Семичасовой, когда только ксенофауна заспавнилась (и неизвестно, сколько её, как она распределилась, и какие меры были применены против них). А вот уже когда выросли Цитадели, вторгся Альянса - вот это да, вот тогда численность людей могла сократиться на порядок-другой.
И не забывайте, что это щас людей 100500^W овер 7 миллиардов, а во время Семичасовой их вряд ли было больше 5 млрд, т.е., 0,5 млрд - это 10%, каждый десятый.

Компромиссный вариант — в/на Ксен :D
Хе-хе, я тоже хотел предложить)) В топике на Хабре кто-то написал "на/в Украину", меня это так возмутило, просто ужас, какое счастье, что там нашёлся человек, который сказал, что правильно "в/на" и никак иначе!11

Являясь, например, э-э-э… нейтринной формой жизни!
Но мы всё-таки, говорим об органической, а с ней такой фокус не пройдёт))

с экспедицией в Ксен
"на Ксен" звучит благозвучнее

Экспедиция по Ксену.

Мне ещё предстоит прочитать главу и откомментить её целиком, впрочем. Или по частям.

как они говорили у меня в той версии ХЛ2, в которую я всегда игра
А какая там была озвучка? Какая-то пиратская, или та старая из half-life 2_russian.gcf? Реплики из крео непохожи на эту версию, слово "сей" там не всплывало, насколько я помню.

Класс-то большой, больше, чем в школе
Может, тогда стоило назвать его "аудиторией"?))

Какая-то пиратская, или та старая из half-life 2_russian.gcf?
Не пиратская. То, что слово не всплывало, не значит, что его использование противоречит подобному стилю речи.

Может, тогда стоило назвать его "аудиторией"?))
Аудитория это все же более расплывчатое понятие. Человек, вошедший в комнату с рядами парт и доской на стене, первым делом скорее вспомнит слово "класс", я думаю.

Это звучит корявенько, но это же вортигонты, они так и должны говорить.
Разве хоть один вортигонт в игре хоть раз повторялся? Они говорят мудрёно, витиевато, странно, но таких ошибок не делают. Так что по мне — неубедительно.

А ведь в газетах писали, что администратором.
Вот не обращал внимания...

Я давно перестал понимать логику Вернера, он запутывает меня не меньше, чем главного героя.
Неро не контролирует своих персонажей!11 %) Они живут отдельной жизнью и заставляют Неро писать креативы...

Ах, ДДГ меня таки опередил. Это все потому, что он меня в Стиме отвлекал беседой
Нет, я писал коммент до того, как зайти в Стим. Или нет... Короче, переписка началась позже, когда я ЛК запустил, до ЛК я читал креос (а до этого - копался в Д.И.).

А как же... грамотность?
Настоящий граммар наци должен знать все правила на зубок, а не полагаться на программу, которая, в принципе, может и ошибаться. И вообще, сильно полагаться на любые программы не стоит. Любой софт - это набор костылей и глюков, и ничто не исключает случайное стечение обстоятельств, которое может привести к непредвиденным последствиям...

//Я же даже в смсках опечатки исправляю, и в постах на форуме, а уж в крео сам б-г велел.
Всё правильно делаешь.

Настоящий граммар наци должен знать все правила на зубок, а не полагаться на программу, которая, в принципе, может и ошибаться.
Лол. Я правил великого-могучего не помню практически никаких. В школе в меня пытались их запихнуть, но все плохие оценки, которые я когда-либо получал по русскому, были у меня лишь за то, что я испытывал трудности с объяснением, что я пишу и почему именно так. Надо было называть, какими правилами я руководствовался, но я же не руководствуюсь правилами! Я тупо писал правильно, потому что знал, что именно так правильно.
И до сих пор так делаю. Ворд меня устраивает как программа, в которой можно писать тексты, а вот грамматику и пунктуацию по нему я не сверяю. Ворд на самом деле идиот, потому что постоянно требует от меня ставить запятые там, где они не требуются!
Впрочем, и у гениев^W меня бывают ошибки. Недавно я с удивлением обнаружил, что неправильно пишу окончания порядковых числительных (например, 1-й, 8-му и т.д.). Просто как-то не задумывался об этом, писал так, как писалось (1-ый, 8-ому и т.д., хотя часто и правильно писал тоже). А тут наткнулся в ЖЖ на пост, в котором людей тыкали в это носом и понял, что я несовершенен. Теперь пишу правильно и это тоже:)
В общем, Grammatik macht frei и Heil Spellcheck!

По теме - за время, прошедшее с публикации прошлой главы, не написал ни строчки. Вероятно, ближайшее обновление будет уже только осенью.

Спасибо :)
Да не за что.

Я подозреваю, что автор ожидает комментариев попонятнее и попространее
Действительно.

Надо было называть, какими правилами я руководствовался, но я же не руководствуюсь правилами! Я тупо писал правильно, потому что знал, что именно так правильно.
У меня такие же ощущения от периода СННГ. Конечно, я в то время делал ошибки и т.д., но я как-то увереннее был, что ли, не было сомнений, что надо писать именно так, я просто писал. Сейчас я иногда даже за не самыми простыми словами лезу в словарь, а за правилами - в гугл. Напр., сейчас я споткнулся об то, как писать: "также" или "так же", в каких случаях правильно слитно, а правильно - раздельно?

Ворд меня устраивает как программа, в которой можно писать тексты, а вот грамматику и пунктуацию по нему я не сверяю.
Тогда зачем ты писал "А как же... грамотность?" в моём каменте про ворд?
Или ты имел в виду, что грамотность не даёт тебе делать опечатки? Но ведь совершение очепяток никак не зависит от грамотности, это уже только от внимательности. Значит, у тебя в порядке не только грамотность, но и внимательность.

что неправильно пишу окончания порядковых числительных (например, 1-й, 8-му и т.д.).
Ну, в креативах-то лучше полностью писать ))
Но ИМХО, лучше писать так, как кажется логичным. Потому что "правила" часто лишены логики, правописание многих слов происходит из традиций. Наличие таких правил излишне усложняет язык, делает его менее логичным, более запутанным, что приводит к появлению ещё большего кол-ва ошибок и потенциальной возможности превращения этих ошибок в языковую норму в будущем.
Хотя мне самому иногда тяжело просто так взять, и писать вопреки правилам (тем более, что моё знание неполно). Сперва, мне кажется, нужно разработать какую-то систему, и нарушать правила только руководствуясь ею))
P.S. Я вообще иногда пишу 3-ьему, потому что мне так нравится ^^'


за время, прошедшее с публикации прошлой главы, не написал ни строчки.
Ну, в принципе, не так уж много прошло, только полмесяца. У аффтара творческий отпуск ^^'

23-ья
А разве так неправильно? А как должно быть, просто 23-я?

если мягкий знак считать согласным
Ну не, это же вообще...

настроение не позволяет
Бывает...

если мягкий знак - это согласная, а так ли это?
Ну конечно же нет, мягкий знак же не обозначает звук, сам по себе, это просто знак, отображающий смягчение предшествующей гласной и показывающий, что следующая за ним йотированная гласная (если она есть) произносится как два звука. В принципе, "я" можно считать как согласный+гласный (хотя даже это не совсем верно, потому что "й" - это полугласный).

//если интересно, в малоросском наречии у мягкого знака есть ещё одна функция - он заменяет букву ё с помощью сочетания "ьо" %) Т.е., "льоду" вместо "лёду". Т.к. гласный нейотированный, то "й" неоткуда взяться, читается просто как смягчённая согласная + чистый гласный. На этом фоне русские слова "шампиньон", "почтальон" и т.д. выглядят нелогично, неправильно //хотя я не помню, как эти слова выглядят на украинском...

А в школе нам лгали, что и мягкий, и твердый знаки относятся к согласным.
Ну как они могут быть согласными, если не обозначают никакого звука вообще? Они только качество звука определяют. И вообще, если вернуться в историю, то Ъ и Ь обозначали редуцированные гласные типа английского звука, который обозначается литерой "шва" в транскрипциях. До сих пор Ъ выполняет такую функцию в болгарском языке (даже сам их язык называется български).

Если тут еще есть кто-либо, кому это интересно
Ну даже если меня здесь нет, то мне всё равно интересно)) Хотя бы потому, что я могу заходить сюда время от времени, не логинясь.

А я как раз думал, почему не видно новых твоих постов, уже испугался, что ты куда-то пропал %)

.Nero
Да никто просто не отписывается, подфорум молчит, вот я и подумал, что все разбежались.
Конечно никто не отписывается, - ведь продолжения всё равно пока нет, обсуждать нечего.

Начал новую главу.
Давно пора ;) Ждём-с...

Долго же пришлось ждать. Большая глава, однако.

Он это называл "ветер дует".
А, ты прочитал его опус "как писать книги"? И как, интересная штука?

Я упомянул Иксы в том смысле, что и то, и то сериал, я вообще не очень люблю сериалы, кроме Хауса и Иксов толком ничего не смотрел.

Пять глав надо написать...
А, тьфу, я чё-то подумал, что ты про одну главу, не заметил слова "всё"... Ну раз так, то ок, можно и до Нового года потянуть ^^'

Будучи в деревне предыдущие две недели, я поймал волну и дописал очень длинную (в сравнении с предыдущими) десятую главу. В нее должна была входить еще и выдержка из дневника, делая ее еще длиннее, но он, в отличие от основного сюжета, пока не пишется вовсе. Темпы, которые были мной взяты, радовали меня и я рассчитывал (и продолжаю), что завершу крео до конца этого лета. Психологически я преодолел важную точку - точку, после которой понимаешь, что все же завершишь эту работу. Это важно, потому что за четыре года "Сити-9" превратился для меня в должок, который очень хочется закрыть, прежде чем приниматься за что-то другое. Потому что писать уже хочется по-другому и о другом.
Все эти мысли привели к тому, что я подумывал воздержаться от публикации отдельных глав и выложить уже полную отредактированную версию повести, когда она будет закончена, но решил, что раз уж я вновь добрался до интернета и Пегача, то почему бы и не выложить главу 10? Тем более, что 7 числа было ровно 4 года, как я начал всем этим мероприятием заниматься - с известными перерывами и т.д.
Так что прошу любить и жаловать - глава 10. Впереди еще две и эпилог и, возможно, какое-нибудь пафосное послесловие.
Целиком - как всегда, по этому адресу.


Глава 10
…Стук в дверь. Все тот же стук в дверь. Звук, который проигрывался в моей голове долгие годы. Дверь была деревянная, трухлявая, сломать ее не представляло никакого труда. Но мы были молоды, беспечны, и даже то, что случилось с миром, не прибавило нам осторожности. Джейн пошла открывать. Она думала, это соседи, принесли что-то для нашей малышки. Они были очень добры к нам, помогали, чем могли, доставали то, что, казалось, достать уже невозможно. Кроме них никто не знал, что мы здесь. Джейн даже не подозревала, что там кто-то другой.
Она открывает дверь. Дверь открывается внутрь, и мне не видно, кто там. Я вижу только, как лицо Джейн угасает, улыбка на нем тает и испаряется, а в следующий момент раздается выстрел. Этот выстрел эхом звучит в моей голове до сих пор.
София кричит в своей кроватке. Дверь распахивается, ударяется о стену и раскалывается на множество кусков, подняв в воздух облако пыли. На пороге, стоя над поверженным телом моей жены, стоит ГОшник. В его руках пистолет, дуло которого еще дымится. Все произошло так быстро, что я буквально парализован и не могу ничего сделать. ГОшник входит в комнату, в это время его товарищи, прошедшие за его спиной, забирают Софию из кроватки. Она все так же кричит.
- Эмиль Лоренц, - говорит командир с пистолетом. – Вы обвиняетесь в укрывательстве детей. Согласно Правилам распорядка Города, ваш ребенок подлежит изъятию. Вы же приговариваетесь к общественным работам на срок от шести лет. Встать лицом к стене и положить руки за голову, быстро!
Эти слова, которые я прослушал, уставившись в маску ГОшника, как кролик на удава, сломали мое оцепенение. Я заорал и бросился головой вперед на этого выродка, крадущего мою дочь, но все тщетно. В следующий раз я приду в себя уже в камере. Пока же на мою голову обрушивается невероятной силы удар…
…И я проснулся. Опять все тот же проклятый сон. Сон, мучающий меня уже почти пятнадцать лет. Все средства Альянса, которыми он пичкает людей в Городах, заставили меня забыть все что угодно, кроме этого. Все, кроме того момента, когда моя жизнь окончательно скатилась в ад, момента, когда все, что давало мне силы жить после оккупации Земли, покинуло меня навсегда. И вот опять, опять этот сон. Я не видел его уже достаточно давно.
Я проснулся в каком-то полуподвальном помещении. Надо мной висел низкий бетонный потолок, под ним сквозь маленькое окно, забранное ржавой решеткой, лился тусклый серый свет. Стекла в окне не было. Я лежал на небольшой деревянной кровати, отчего тело отчаянно ныло. Стены помещения когда-то были выкрашены в белый и зеленый цвета, но теперь от них остались лишь хлопья штукатурки, кое-где висевшие на красном кирпиче. В углу сохранился ободранный довоенный плакат: карикатурная круглая черная бомба с горящим фитилем, черепашка, прячущаяся в панцирь, и подпись: «Дети! Помните, где находится Убежище!»
Возле кровати на табуретке сидела Вероника. Выглядела она совершенно измотанной.
- Тебе плохой сон приснился? – тихо спросила она, увидев, что я проснулся.
- Как ты догадалась?
- Ты весь дрожишь и покрылся потом. Ничего другого предполагать не остается.
Я вытер рукой лоб. Он и вправду был весь мокрый.
- Да, это был кошмар. Сейчас многим снятся кошмары. Такова уж наша жизнь.
Я сел на кровати и посмотрел на нее. Вид у нее был измученный.
- Долго я провалялся в отключке?
- Всю ночь.
- Почему ты не спала?
Она пожала плечами:
- Не знаю. Не могу. Решила подождать, пока ты проснешься. Вернер разрешил. Это я стреляла в Нормана, - по ее щекам потекли слезы. – Это я его убила! Сначала помогала его лечить, а потом пристрелила, как собаку!
- Успокойся. Ты ни в чем не виновата.
- Не виновата? Почему тебе было жаль тех, кто остался обороняться, почему было жаль Линду, а на Нормана плевать?
- Потому что Норман уже не был человеком, - ответил я. – Он заразился. Он стал нашей проблемой.
- Ты сволочь, Лоренц. Ты говоришь, как Вернер.
- Вернер был готов убить его еще до того, как он стал опасным. Я же надеялся, что Норман сможет выздороветь. Он не смог, да еще и напал на меня. Ты видела, каким он стал. Он не узнавал никого и ничего. Он был готов растерзать меня! Ты спасла мою жизнь.
- Как тебе это удается? Как тебе удается так спокойно говорить об этом?
Я подумал.
- Наверное, мне это удается потому, что никто не уберегал меня от опасностей все это время. Потому, что я несколько лет отсидел в тюрьме Альянса и видел, как люди стремительно теряют все человеческое, что у них есть. Поверь, Ника, по сравнению с ними я просто образец гуманности. Между прочим, что ты имела в виду, когда говорила мне «Подумай, что можно сделать»?
Я видел, как она вздрогнула. В лице появилась ярость.
- Ты что же, думаешь, я намекала, что хорошо бы его убить? После того, как провозилась с его раной черт знает сколько времени? Какой же ты идиот, Лоренц! Безмозглое и бессердечное существо!
Я все еще не отошел от приснившегося мне сна, и теперь вдруг ощутил, как мои пальцы сами сжимаются в кулаки, как накатывает злость на Веронику, как хочется ударить ее. Усилием воли я заставил себя разжать пальцы. Глубоко выдохнув, я сказал:
- Уходи. Ты на взводе, я тоже. Бессердечное существо не хочет тебе навредить.
Она встала с табуретки.
- Я всего лишь хотела, чтобы ты меня успокоил, Лоренц. Вместо этого ты снова меня разозлил.
Я усмехнулся.
- Уж извини, я не психиатр. Я просто бессердечное существо, всю сердечность из которого выбили костоломы из ГО. Бессердечное существо, у которого убили жену и похитили дочь. Бессердечное существо, которое чуть не превратили в сталкера, а затем обрекли на скитания по планете в ожидании смерти. Ты действительно хочешь, чтобы такое существо тебя успокаивало?
Она вспыхнула, пытаясь найти слова, но так ничего и не сказала. Еще мгновение поглядев на меня, она стремглав бросилась вон.
Я со стоном упал обратно на кровать. Только сейчас я понял, как сильно у меня болит голова. На затылке я нащупал больших размеров шишку – видимо, ударился об асфальт, когда Норман бросился на меня. Но больше боли меня мучила ситуация, в которой я оказался – ссора с Вероникой никак не входила в мои планы. Из-за нее я мог поссориться и с Вернером, как следствие – со всеми остальными. Быть в этом отряде отверженным, или и вовсе изгнанным, не хотелось.
Только я успел все это обдумать, как послышались шаги. Так же стремительно, как выбежала, в комнату вернулась Вероника. Лицо ее все еще пылало.
- Прости меня, Эмиль, - сходу начала она. – Мне не стоило тебя обвинять. Ты многое пережил, и не мне тебя судить…
- Успокойся, - прервал я ее. – Сядь сюда. И помолчи.
Она села на кровать рядом со мной, и мы еще долго просидели в тишине, каждый думая о своем.

***
Когда я вышел наружу, оживленные разговоры в лагере как отрезало. Все смотрели на меня, будто я восстал из мертвых. Возможно, в какой-то степени так и было, раз уж я в объятиях Нормана успел попрощаться с жизнью. Но эти всеобщие взгляды вывели меня из себя.
- Ну что уставились? – заорал я. Даже после примирения с Вероникой я был слегка на взводе.
Люди попрятали глаза и нехотя стали возвращаться к своим занятиям. Отряд складывал вещи. Вернеру, похоже, не терпелось добраться до колонии вортигонтов. Я пошел его искать и нашел сидящим на каком-то бревне с сигаретой. Раньше я не замечал его курящим, и мое удивление, видимо, отразилось на лице.
- Твой болгарин поделился, - сказал он, не дожидаясь вопроса и затягиваясь. – Лет десять не курил, даже подзабыл, как это делается.
- Что побудило начать снова? – спросил я, присаживаясь рядом. Злость потихоньку уходила.
Вернер пожал плечами:
- Черт его знает. Прошлой ночью девушка, к которой я отношусь, как к родной дочери, впервые убила человека. Пусть даже больного, почти потерявшего человеческий вид, но человека. Нашего товарища. За неимением выпивки поминаю его сигаретой, - он указал дымящимся окурком на холмик земли, который я сперва и не заметил. Над холмиком возвышался наскоро сделанный из каких-то гнилых досок крест.
- Это все, что осталось от Нормана, - сказал Вернер. – Хоть он меня и терпеть не мог, особенно после случая с Ханной, я должен был воздать ему последние почести.
Мне стало смешно. Этот человек, который не глядя угробил половину своего отряда, а потом не дал спасти Линду, теперь сидел здесь и выдавал какие-то мелодраматические фразы. Я сказал ему об этом.
- Ты прав, Лоренц, я не самый святой из тех, кто остался на этой планете, - ответил Вернер, чуть улыбаясь. – Но и не самый плохой. У меня хватает сочувствия ко всем, кто нас покинул. Может, я этого и не показываю так явно. Это потому, что я должен для этих несчастных выглядеть авторитетом, глыбой, непоколебимой уверенностью. Если я не буду этого делать, они перестанут мне верить, лишатся последней опоры в этой свинской жизни, которую мы все ведем. Это все, что я могу для них сделать.
- Да уж, Тудор был прав насчет тебя, - сказал я. – Ты – проповедник. Ты даешь им ложную надежду, смотришь, как они тебе верят, и радуешься. Упиваешься своей властью над людьми. И, что самое главное, полностью это осознаешь.
Вернер долго смотрел на меня и молчал. На его лице не отразилось ничего. Самое обыкновенное лицо человека, полностью уверенного в своей правоте. В глазах же плясала усмешка.
- И что? – только и спросил он.
- Да ничего! – воскликнул я и засмеялся. Мне вдруг стало очень смешно. – Делай, что хочешь. Если ты это умеешь, делай. Сей надежду в души людей, в конце концов, это не самый худший вид обмана, который только придумало человечество. Я не собираюсь тебя осуждать – кто я такой для этого?
Мы, кажется, отлично поняли друг друга: два безумца сидели на бревне и улыбались, рассуждая об обмане и ложных надеждах. Один безумец возомнил себя спасителем, другой его как бы разоблачил, и оба понимали, что смысла это обсуждать нет. Что первый так и продолжит делать то, что делал, а второй не встанет перед всем народом и не станет открывать людям глаза. Что все останется так, как и было. Но оба понимали и еще кое-что. Что было в моих словах одно маленькое, еще не озвученное «но».
- Однако кое-что ты хочешь мне предложить, - сказал Вернер, перестав скалиться.
- Да, есть такое, - я тоже посерьезнел. – Ты можешь сколько угодно обманывать людей, все равно среди них полно тех, кто тебе не особенно и верит. Было больше, но один, как видишь, уже закопан. Но есть и кое-кто, кто должен знать правду…
- Ника, - не стал дожидаться Вернер.
- Да, - кивнул я. – Ты считаешь ее своей дочерью, она не возражает считать тебя отцом, хотя не очень-то одобряет некоторые твои слова. Но она тебе верит. Верит, что ты знаешь, что делаешь. Что ты действительно найдешь этот чертов Оазис. Я прошу только об одном, Вернер. Перестань обманывать хотя бы ее. Это слишком жестоко.
Он молчал. Потом тяжело вздохнул, потер рукой морщинистый лоб и сказал:
- Ты во многом прав, Лоренц. Что я проповедник, что я питаюсь людской надеждой. Это все правда. Но есть еще кое-что, - он выбросил докуренную сигарету. Она упала прямо на свежий холмик земли. – Оазис существует. Я потратил годы на то, чтобы это понять. И трачу сейчас время на то, чтобы пройти эти долгие километры и найти его. Ты можешь развернуться и уйти, куда хочешь. Никто тебя не держит. Но пока ты идешь со мной, не смей говорить мне, что дело, на которое я трачу свою жизнь – ложь. Оазис существует. И когда мы найдем его, я хочу видеть, как самодовольная улыбка на твоем лице погаснет, когда ты поймешь, что обвинял меня во лжи несправедливо.
Он замолчал. Я встал с бревна и сказал:
- Ну что ж, я рад, что мы выяснили отношения. Хорошо, допустим, Оазис существует. Но раз уж ты перешел на подобный язык, скажу и я кое-что. Когда последний из твоих людей покинет тебя, потому что никакого Оазиса мы не найдем, я хочу видеть, как погаснет твой взгляд и умрет твоя слепая вера. И вот тогда мы и поймем, кто из нас был прав.
- Хорошо, - кивнул Вернер, вставая. – Раз так, заключим пари, - и он протянул руку. – Твоя самодовольная улыбка против моей слепой веры. И посмотрим, кто прав.
- Что же получит в таком случае победитель? – спросил я.
- Видимо, ничего, кроме морального удовлетворения. В современном мире мало вещей, которые его дают.
- Пожалуй, ты прав, - согласился я, пожимая его руку. – Моя самодовольная улыбка против твоей слепой веры, а? – и я самодовольно улыбнулся. Вернер улыбнулся в ответ. Во взгляде его горела слепая вера.

***
Снова заросшие поля, снова брошенные дороги с растрескавшимся, поросшем травой асфальтом и брошенными то там, то здесь, ржавыми останками машин, снова разваливающиеся деревушки с почерневшими домами. Во многих из них мы находили вросшие в землю крабснаряды, выпущенные из орудий Альянса так давно, что Темный сплав, из которого они были сделаны, даже слегка тронулся ржавчиной. Самих хэдкрабов видно не было. Иногда попадались старые, уже едва ходящие и не кричащие зомби с потемневшими и покрывшимися морщинами хэдкрабами на головах. Эту местность зачистили так давно, что эти несчастные почти не представляли опасности. Иногда мы отстреливались, а вортигонты выпускали свои молнии, но чаще всего зомби спотыкались и падали, что-то невнятно бормоча и не в силах подняться на ослабевшие, давно иссохшие ноги.
Встречались нам и послания от «Оазиса». Мы узнали, что их группа успела сократиться на два человека примерно в десяти километрах от Города. Зомби растерзали тех двух несчастных. Последователи же оставляли тайники с записками. В записках не писали ничего особенного – только в каком направлении они шли дальше. В отличие от первой группы, оставлявшей длинные послания, эти люди были немногословны, будто весь свой словарный запас они истратили на квест с записками в городских развалинах.
Однажды на наш отряд напала стая диких собак. С громким лаем они окружили нас на маленькой прямоугольной площади посреди одного из бесчисленных разрушенных поселков. Собак было не меньше десяти, их глаза светились бешенством, а из оскаленных челюстей на землю падали клочья пены. Отбиваться от них было сложнее, чем от одряхлевших зомби, потому что в отличие от них собаки были молоды, сильны и озлобленны. Долгие годы, должно быть, они питались хэдкрабами и их добычей, подбирали всякую падаль и полуразложившуюся довоенную еду из брошенных людьми домов. А теперь вкусная, свежая человечина сама пожаловала к ним в гости. Огонь из автоматов не пугал этих существ, и нам пришлось потрудиться, прежде чем мы смогли от них отбиться.
К концу третьего дня с того момента, как мы покинули обсерваторию, мы наткнулись на хутор. Он стоял возле дороги на поляне, окруженной с трех сторон полосами деревьев. В дальнем конце поляны стояли покосившиеся гнилые сараи. Само здание хутора было цело. Это был двухэтажный особняк из белого кирпича с краснокирпичной пристройкой, закрытой металлической дверью. Печная труба особняка выходила не из двускатной крыши, а стояла отдельно позади дома, соединенная с ним перемычкой. Окна на первом этаже были заколочены досками, а на втором этаже полукруглое окно было выворочено давним взрывом гранаты. Над уцелевшим подоконником все еще возвышался искореженный, проржавевший станковый пулемет. Опасности уже не было, и мы решили расположиться на хуторе лагерем. Нам же с Тудором не терпелось осмотреть дом.
Металлическая дверь была заварена. Не было даже смысла пытаться ее взламывать. Поэтому пришлось забираться внутрь, отодрав доски с одного из окон. Внутри царил полный беспорядок. Все окна были забаррикадированы мебелью, к заваренной двери был прислонен холодильник. Печь возле стены была заложена кирпичом. По всему полу валялись пустые банки из-под консервов, какие-то доски, изорванные книги, битая посуда и прочий мусор.
- Кто бы ни жил тут последним, он явно тронулся под конец умом, - пробормотал Виктор. – Впрочем, кто из нас не тронулся?..
Хозяина мы нашли на втором этаже. Его иссушенный скелет валялся у дальней от окна стены. На скелете виднелись остатки военной формы, потемневшие от пролившейся крови и от времени. Очевидно, его отнесло к стене взрывной волной от гранаты, как и все его припасы. Он спал на раскладушке с матрасом, у него был шкаф, забитый когда-то едой, также тут было полно ящиков с пулеметными лентами. Пол был усыпан пустыми гильзами. Все это валялось в беспорядке, рассыпанное взрывом.
На стене виднелась надпись, сделанная спреем: «Сюда никто не войдет». И, очевидно, хозяин дома – или его новый житель, наткнувшийся на него во время бегства последних армейских частей от наступления Альянса? – изо всех своих сил выполнял эту задачу. Кто бы ни убил его, он принял свою смерть на посту, который занял добровольно.
Когда мы вышли наружу и рассказали о том, что видели внутри, Вернер сказал:
- Мы нашли на задней стене послание от «Оазиса». Посмотрите.
Послание гласило: «Мы увидели этот дом с дороги и даже не собирались к нему подходить, но нас обстреляли из пулемета, еще пока мы находились на дороге. Этот неизвестный пулеметчик убил шестерых, прежде чем взрыв гранаты навсегда успокоил его. Похоронив своих мертвецов, мы идем дальше. До колонии вортигонтов всего два километра». Чуть ниже – все тот же круг с точкой и число 27. Чуть поодаль, у самых деревьев – шесть крестов. Имена с табличек давно стерлись.
- Они понесли потери, но освободили путь для нас, - сказал Вернер, глядя на послание. – Мы должны помнить об этом, когда найдем их.
Никто ничего не ответил.

***
Два километра… Ничтожное расстояние по сравнению с тем, что мы уже преодолели. Разумеется, Вернеру не терпелось поскорее добраться до колонии вортигонтов. Тот факт, что они жили в пещерах, означал только одно – безопасность. Укрытие от дождя, ветра и смерти, сухость, тепло – всего этого мы вожделели после нескольких дней под открытым небом. Все это ожидали найти в колонии.
Возле хутора мы не задержались. Отряд вернулся на дорогу, которая теперь, после бескрайних, ровных как стол полей, начала петлять между холмов. Вскоре мы, ведомые нашими вортигонтами, свернули и пошли вдоль узкой извилистой речки. Речка за миллионы лет прорезала настоящий каньон в здешних мягких породах, и теперь по обе стороны высились почти отвесные глинистые берега. Часто я видел в них гнезда ласточек-береговушек. Самих птиц не было. Улетели ли они зимовать на юг, или, подобно человечеству, вымерли? Кто знает. Теперь только круглые дырки в глине напоминали об их существовании.
Мы шли вдоль реки минут сорок, прежде чем вортигонты остановили нас. Мы окружили их, и Фенро сказал:
- Нам следует связаться с нашими сородичами в тех пещерах. Так безопаснее, чем идти самим.
После этого он отвернулся от нас, приставил к голове руки, вытянул длинную шею и издал долгий горловой крик. Вряд ли какой-либо человек был бы способен его повторить. Крик разнесся по каньону, дробясь на осколки и возвращаясь эхом. Фенро уже перестал кричать, а эхо так и продолжало летать вокруг, как попавшая в ловушку птица. Наконец, все стихло, и вскоре откуда-то издалека послышался похожий, ответный крик. Фенро одобрительно кивнул.
- Они пропускают нас.
Мы пошли вверх по узкой извилистой тропинке. Было скользко, и подъем занял некоторое время. Только ворты, казалось, не испытывали с подъемом никаких сложностей. Пока мы поднимались, меня кольнуло волнующее чувство азарта. Я гадал, как нас встретят вортигонты. Насколько они отличаются от тех, что жили с нами. Позволят ли остаться на какое-то время.
Вход в пещеру был низок и узок. Издалека его было довольно трудно приметить. Перед входом располагалась довольно широкая площадка, и люди, утомленные долгим походом и подъемом, буквально рухнули на глину. Смеркалось, пошел дождь.
Ожидание не было долгим. Из пещеры вышел вортигонт. В руке он нес факел, и кроме этого от наших вортигонтов не отличался совершенно ничем. Кроме того, разве что, что настроен был довольно неприветливо. Он изобразил факелом какой-то знак и начал о чем-то говорить с Фенро. Вернее, говорил только Фенро, а вышедший из пещеры издавал только едва слышный свист. Я подобрался к Бураху и спросил:
- Почему только один из них говорит, Бурах?
Бурах посмотрел на меня, казалось, не узнавая, наконец, сказал шепотом (я и не знал, что ворты умеют шептать):
- Фенро, как и всякий воспитанный вортигонт, не решается общаться по-настоящему в присутствии людей. Мы считаем это невежливым.
- Почему же этот пещерный обитатель так невежлив? – спросил я.
- Должно быть, он давно не видел людей, - ответил Бурах, который после ранения Нормана провел со мной обряд Очищения. Тогда он говорил со мной, буквально источал доброжелательность. Сейчас этого не было. Более того, я случайно заметил, что при разговоре со мной Бурах точно так же свистит, как и вортигонт с факелом. Он тоже был невежлив к людям, и мне это совсем не понравилось.
Разговор, тем временем, продолжался. Вышедший по-прежнему не обращал на нас никакого внимания, общаясь исключительно с сородичами. Они окружили его, и я чувствовал, что что-то идет не так. Что эти существа если еще не предали нас, то вот-вот это сделают. Я посмотрел на лица людей. Вернер застыл с выражением крайнего недоумения. Уилла молча сидела на большом камне. Генрих о чем-то шептался со своими дружками. Ника спряталась в тень. Тудор не усмехался, а смотрел на все с выражением… Каким? «Я так и думал!»? Или это было что-то другое?
Пока я расшифровывал выражения лиц своих спутников, разговор закончился. Ворты договорились. Фенро повернулся к нам и сказал:
- Мудрый Аран, предводитель этой колонии, примет несколько человек. Трех или четырех. Остальным придется оставаться здесь.
Вернер встал с земли, оглядел нас и сказал:
- Ну что ж, раз так… Лоренц, Тудор, со мной.
Я удивленно посмотрел на Виктора. Тот если и удивился, то не подал вида. Заметив мой взгляд, он пожал плечами и ухмыльнулся. Вортигонт с факелом, не дожидаясь нас, вошел в темный провал пещеры, и нам пришлось поспешить.
Внутри было темно. Очень редко кое-где на стенах висели горящие факелы, но их свет простирался совсем недалеко. Стены пещеры были неровными, тени плясали в трещинах, а пол был весь усыпан каким-то желтым порошком. Судя по желтой полоске на стенах, раньше в пещерах стояла вода, примерно на уровне человеческой голени. Теперь здесь было сухо, но где-то вдалеке слышался стук капель воды о камень. Он выводил из себя.
Наш проводник хранил молчание и шел впереди. Из-за низкого потолка то и дело приходилось пригибать головы. Вортигонтам же здесь было вполне комфортно. Однако кроме вышедшего к нам мы пока не заметили ни одного из местных обитателей.
Пещеры были довольно-таки разветвленными, то и дело встречались развилки, проход то расширялся до размеров небольшого зала, то сужался так, что человек едва мог протиснуться. Иногда мы все же видели стоящую воду. Она была такой холодной, что ноги коченели моментально. Порой виднелись остатки старинного оборудования: рельсы, вагонетки, металлические канаты. Все это было покрыто толстенным слоем ржавчины. Воздух был сырым и холодным, и наше дыхание вырывалось клубами пара. Чем дольше мы шли, тем меньше мне нравилась сама идея сюда забраться. Я понимал, что самостоятельно выбраться мы не сможем.
- Виктор, - шепнул я на очередной развилке. – Ты подмечаешь повороты?
- Подмечаю, - ответил болгарин. – Только что толку? Я давно сбился со счету.
Наконец, проход снова расширился, и нашему взору открылось большое помещение. В центре его в круг встали вортигонты. Когда мы вошли, они все повернулись к нам. Их тут было не меньше пятнадцати. Было понятно, что это далеко не все инопланетяне, нашедшие приют в этой колонии. Остальные явно где-то прятались.
Круг вортигонтов разошелся, и мы увидели по центру помещения возвышение, на котором стоял, очевидно, тот самый мудрый Аран, лидер колонии. Он был стар, даже старше нашего Бураха, и казалось, он едва стоит на ногах. Как обычно, понять выражение его лица не представлялось возможным. Все его глаза, включая самый большой центральный, были закрыты.
- Присядьте, - проскрипел Аран. Голос у него был глухой, он говорил медленно, невыразимо растягивая слова и едва слышно. Присесть было некуда, и нам пришлось сесть прямо на холодный каменный пол.
- Что нужно вам здесь, в пристанище вортигонтов, путники? – спросил Аран. Остальные вортигонты по-прежнему хранили молчание.
Вернер кашлянул и сказал:
- Мы хотели попросить у вас позволения переночевать в вашей колонии… Возможно, провести здесь день-другой, набраться сил на пути.
Повисло молчание. Наконец, Аран сказал:
- И почему вы решили, что мы вам предоставим такое позволение?
Вернер не нашелся с ответом. Решил высказаться я:
- В нашем отряде тоже есть вортигонты… Они сообщили нам об этой колонии. Мы рассчитывали, что вы проявите солидарность с нами. Ведь ваши сородичи помогают нам в нашем путешествии.
Аран спросил:
- И куда вы держите путь?
Вернер снова заговорил:
- Мы покинули город, лежащий к северу, чтобы найти Оазис, созданный прежними беглецами оттуда. Они прошли здесь много лет назад.
Аран издал звук, который можно было бы принять за сдавленный смех.
- Да, Аран помнит здесь людей… - сказал он. – Сначала одни, потом другие, - снова этот странный смех. – Тоже искали тут приюта, хе-хех.
- И что с ними стало? – спросил Виктор.
- Сначала они убивают наших братьев, - продолжал Аран, не слушая его. – Убивают сотнями, перерезают священные нити Ворт, наносят невосполнимый вред… Мы чувствуем каждого убитого вортигонта, помним их эхо до сих пор. Оно болью отзывается в голове каждого вортигонта. А потом люди приходят в это убежище, построенное нами с таким тщанием, с таким усердием. И говорят: дайте нам приют! Разрешите нам остаться! Как будто не было всех этих смертей! Будто стихло эхо!
- Но ведь сначала люди не знали, что вы атакуете нас не по своей воле! – воскликнул Вернер. – Мы не знали, что вы были рабами!
- Нихилант был нашим господином, и мы исполняли его волю. А потом люди убили его, оставив весь народ вортигонтов обездоленным, брошенным, предоставленным самим себе! Нашлись отступники, которые стали помогать людям, но те, кто живет в этой колонии, никогда не станут служить убийцам! И те вортигонты, что шли с вами, больше никуда не пойдут. Они останутся здесь.
Вернер выглядел ошеломленным.
- Вы… Вы отказываете нам?
Аран приоткрыл большой глаз и сказал:
- Да. Возвращайтесь назад и скажите своим людям, чтобы не смели соваться сюда. Здесь нет места людям. Это земля вортигонтов, и ни единый человек не осквернит ее своим присутствием!
Он повернулся спиной к нам и медленно пошел куда-то в темноту, давая понять, что разговор окончен. Круг вортигонтов, окружавший его, снова сомкнулся. К нам вернулся давешний вортигонт с факелом.
- Этот проводит вас до выхода их пещер, - он впервые заговорил с нами. – Мудрый Аран разрешает людям переночевать у входа – но нельзя заходить.
- Вот уж спасибо, - проворчал Вернер тихо. Казалось, он действительно рассчитывал на другой исход. Сейчас он выглядел совершенно опустошенным.
Вортигонт довел нас до входа. Люди поднялись нам навстречу, ожидая ответа, но Вернер лишь покачал головой. Он ушел в сторону и сел на краю площадки, свесив ноги в обрыв. Дождь хлестал не переставая. Было уже совсем темно.
Люди насели на нас с Виктором. Все хотели знать, что произошло в пещере. Оставив Виктора отвечать на вопросы, я бросился к Фенро.
- Аран сказал, что вы останетесь у них. Это правда? – спросил я у вортигонта.
Фенро долго смотрел на меня, прежде чем сказал:
- Да, это так. Обстоятельства принуждают нас остаться здесь.
- Что еще за обстоятельства? Неужели вы не можете отказаться?
- Путник так мало знает о вортигонтах. Мы не можем отказаться выполнять повеление Арана. Его назвали мудрым за особую мудрость. Ни один вортигонт не может отказаться подчиняться повелению мудрого вортигонта. Это заложено в нашу сущность.
- Что же случится, если вы откажетесь?
- Мы не откажемся. Но Аран убьет всех вас, если вы попытаетесь удержать нас силой. Поэтому путник будет мудр, если перестанет задавать эти вопросы.
Мне казалось, что без вортигонтов наш поход окончательно обречен. Видимо, все во мне говорило о разочаровании, потому что Фенро сказал:
- Путнику не следует расстраиваться. Путник силен. Только одно препятствие есть на его пути.
- Что же это? – спросил я.
- Это выбор, - сказал вортигонт. – Выбор, который вовсе не легок. И путнику придется выбрать верную дорогу, если он хочет жить. А теперь нам нужно идти.
- Прощай, Ферно, - сказал я и легонько дотронулся до его плеча.
- Удачного пути, путник.
Вортигонт отвернулся и вместе с остальными пошел в пещеру. Больше я никогда их не видел.

***
Это была трудная ночь. Отряду пришлось ночевать на открытой всем ветрам площадке, под дождем, в условиях, когда с одной стороны обрыв, а с другой – пещера с враждебными вортигонтами. Кроме того, новость о том, что нам не позволят остаться в колонии, а также то, что вортигонты ушли навсегда, взбудоражила людей. Ночь прошла в спорах и обвинениях. Вернера обвиняли во всех грехах, а он вяло отбивался. Ему приходилось несладко в эту ночь, потому что раньше вортигонты поддерживали его авторитет. Теперь часть своего авторитета он потерял.
Впрочем, без поддержки он не остался. Около него собралась группа людей, которые поддержали его. В их числе была Уилла, один из очевидных лидеров отряда. Ее по-прежнему слушали, и в итоге постановили идти дальше, несмотря ни на что. Недовольство удалось немного притушить, но я сомневался, что мир в отряде продолжится долго.
Я не принимал участия в спорах. Мы с Виктором и Вероникой сидели поодаль. Виктор вновь надел свою маску скептика и дальнейшие перспективы отряда оценивал невысоко. Он напоминал болельщика, поставившего на лошадь в забеге. Вероника просто устало сидела привалившись к каменной стене. Ей, похоже, было уже все безразлично. Не знаю, о чем она думала в этот момент. Позже я часто мысленно возвращался к этому моменту и понимал, что нужно было поговорить с ней. Подтолкнуть ее мысли в правильном направлении. Но я молчал, переваривая поход в колонию, и ничего не сказал ей. Вскоре, ближе к утру, у нас появился новый повод для раздумий.
Я задремал, и в утренних сумерках, когда поднятая в отряде волна брожения, наконец, схлынула, и взбудораженные люди смогли заснуть, я почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Сквозь сон я пытался отбиться, но тормошивший меня человек не отставал.
- Эй, проснись! Проснись, пожалуйста! – говорил он, и сквозь сон я понял, что голос мне совершенно незнаком.
Я открыл глаза и увидел перед собой худого мужчину, заросшего длинными, давно не мытыми черными волосами и бородой. Он был грязен, одет в какое-то рубище, руки его были испещрены язвами. Присмотревшись в полумраке к его рубищу, я с удивлением понял, что оно когда-то было форменной одеждой Города. Кроме меня такого никто в отряде не носил. Человек, стоявший передо мной, был беглецом. Но он не был членом Братства.
- Кто ты? – спросил я, приподнимаясь. Слева спала Вероника, справа, чуть отодвинувшись – болгарин. Все остальные расположились кто как смог на площадке.
- Меня зовут Луис, - сказал человек. – Слава богу, что вы проснулись! Я должен был разбудить хоть кого-то…
- Откуда ты здесь взялся? – спросил я.
- Я… Мы шли по следу «Оазиса». Оставляли тайники рядом с их отметками, шли тем же маршрутом, что и они. Это было много лет назад, я давно сбился со счету.
- Постой-ка… - прервал я его. – Так ты – один из Последователей?
Луис чуть улыбнулся.
- Ну, если вы так нас называете, то да, - руки его дрожали, и, похоже, вовсе не от холода.
- И где они? Все остальные? Сколько вас было?
- Нас было восемнадцать человек. Мы шли по следу группы «Оазис», и он привел нас к этой колонии. Эх, если бы только мы подошли к ней немного с другой стороны!.. Тогда бы мы нашли предупреждение. Но мы пришли оттуда же, откуда и вы – со стороны долины. Также расположились на этой площадке и пошли к вортигонтам. Просили их помочь.
- И что произошло?
Луис трясся всем телом и, в конце концов, не выдержал. Он прижал грязные руки к лицу и зарыдал.
- Они убили всех! Ч