Другое - Mass Effect Revеlation пролог

ПРОЛОГ



- Подходим к «Арктуру». Отключить сверхсветовой генератор.

Контр-адмирал Альянса, Джон Грайссом, самый известный человек на Земле и трех её молодых межзвездных колониях, на мгновение поднял глаза, когда по корабельной селекторной связи прозвучал голос рулевого ККА «Нью-Дели». Секунду спустя, он безошибочно почувствовал толчок замедления, поскольку полевые генераторы, двигающие судно, отключились, и «Нью-Дели» снизил скорость со сверхсветовой, до скорости, приемлемой для вселенной Эйнштейна.

По мере того, как корабль замедлял свое движение, призрачное красное свечение знакомой вселенной, струившееся через крошечный иллюминатор каюты, постепенно остывало, принимая более естественный теплый оттенок. Грайссом ненавидел иллюминаторы; управление судами Альянса целиком осуществлялось по приборам, и команде не нужны были какие-либо визуальные проемы, чтобы смотреть в безграничную пустоту космоса. Но на всех судах обязательно было несколько небольших иллюминаторов и одно большое смотровое окно на мостике, как дань традиции – воспоминание об устаревших романтических идеалах космических странствий.

Альянс упорно поддерживал эти романтичные идеалы – они служили для привлечения наивных новобранцев. Для людей на Земле, неизведанные просторы космоса все ещё были необычными и привлекательными. Стремление человечества к звездам привело к великим открытиям и тайнам галактики, которые только и ждали, чтобы бы их раскрыли.

Грайссом знал, что правда была намного сложнее. Он видел, какой прекрасной может быть холодная галактика. Она была великолепна и в то же время ужасающая, и он знал, что есть тайны, которые человечество ещё не было готово постичь. Та секретная передача, которую он получил утром с базы Шаньси, только подтверждала это.

Человечество во многом походило на ребенка, такое наивное и незащищенное. И это было неудивительно. За всю свою долгую историю, люди смогли вырваться из объятий Земли в холодные просторы космоса лишь каких-то двести лет назад. А настоящие межзвездные путешествия, путешествия за пределы Солнечной системы, стали возможными лишь десять лет назад. Даже меньше десяти лет, если быть точным.

Именно в 2148, всего девять лет назад, команда шахтеров на Марсе наткнулась на давно заброшенную инопланетную станцию, расположенную глубоко под поверхностью планеты. Эта находка была объявлена самым существенным открытием в человеческой истории, счастливым случаем, который изменит все и навсегда.

Впервые человечество столкнулось с бесспорным, неопровержимым доказательством того, что они не были одиноки во вселенной. Каждый выпуск новостей входил в историю. Кто были эти таинственные инопланетяне? Где они теперь? Действительно ли они погибли? Вернутся ли они? Какое воздействие они оказали на развитие человечества в прошлом? Какое воздействие они окажут на будущее человечества? В те первые несколько месяцев философы, ученые и самозваные эксперты бесконечно, а иногда даже яростно, спорили о значении этого открытия в новостях и информационных каналах.

Пошатнулись устои и традиции всех мировых религий на Земле. Внезапно возникло множество новых религий, причем большинство из них были основаны на принципах эволюционистов-интерверов, которые в один голос кричали, что сделанное открытие является доказательством того, что вся человеческая история была построена и управлялась инопланетными силами. Многие религии пытались включить представителей внеземных цивилизаций в свою мифологию, другие же собирались переписывать свою историю и верования в свете нового открытия. Некоторые упрямцы отказывались признавать правду, объявляя бункер на Марсе политическим обманом, призванным обмануть и ввести в заблуждение сторонников истиной веры. Даже теперь, почти десятилетие спустя, большинство религий все еще не оправились от этого шока.

Селектор снова затрещал, прервав размышления Грайссома, и заставил его переключить внимание с раздражающего иллюминатора обратно на бортовой динамик в потолке. «Мы готовы к стыковке с «Арктуром». Расчетное время прибытия – приблизительно двенадцать минут».

Им потребовалось почти шесть часов для того чтобы добраться от Земли до «Арктура» – самой большой базы Альянса за пределами Солнечной системой. Большинство этого времени Грайссом провел, согнувшись перед экраном компьютера, просматривая отчеты о полете и свои личные файлы.

Путешествие было спланировано несколько месяцев назад, в целях пропаганды. Альянс хотел, чтобы Грайссом обратился с речью к первым выпускникам академию на «Арктуре», что послужило бы этакой символической передачей эстафеты от легенды прошлого, лидерам будущего. Но за несколько часов до отбытия, сообщение из Шаньси радикально изменило первоначальную цель его поездки.

Прошедшее десятилетие было Золотым Веком человечества, великолепной мечтой. Теперь же он собирался вернуть их с небес на землю, к суровой действительности.

Нью-Дели был почти в поле его зрения, и пришло время покинуть умиротворенное уединение своей каюты. Он переписал свои личные файлы с бортового терминала на крошечный оптический диск и сунул его в нагрудный карман своей униформы Альянса. После этого он вышел из компьютерной системы, отодвинул стул и чопорно поднялся.

Его каюта была маленькой и тесной, и рабочее место, за которым он просидел несколько часов, было весьма неудобным. Место на судах Альянса было ограничено, поэтому личная каюта была только у командира судна. В большинстве случаев даже очень важные персоны были вынуждены спать в общих каютах или совместных спальных отсеках. Но Грайссом был живой легендой и для него могли сделать исключение. Поэтому капитан великодушно предложил ему свою собственную каюту на время относительного короткого полета на «Арктур».

Грайссом потянулся, пытаясь размять затекшие мышцы на шее и плечах. Адмирал покрутил головой, пока не услышал приятный хруст позвонков. Он быстро осмотрел свою униформу в зеркало, перед тем как открыть дверь и пройти к мостику космического корабля. Необходимость поддерживать себя в форме всегда и во всем была одной из обязанностей, налагаемых мировой известностью.

Члены экипажа оставляли свои дела, чтобы встать по стойке "смирно" и отдать ему честь, когда он проходил мимо их рабочих мест. Он отвечал им по уставу, почти машинально. За эти восемь лет, что он был героем человечества, он развил инстинктивную способность принимать почести и жесты уважения без какого-либо осознания своих действий.

Грайссом все еще отвлеченно размышлял о том, насколько все изменилось после открытия инопланетного бункера на Марсе... что не удивительно в свете последних тревожных сообщений с Шаньси.

Открытие того, что человечество не одиноко во вселенной подействовало не только на земные религии. Оно также имело большое политическое значение. И если религии скатились в хаос ересей и раскололись на группы фанатиков, то с политической точки зрения это открытие заставило человечество объединиться, быть ближе. Общемировое культурное единение жителей Земли, которое медленно, но верно развивалось в течение последнего столетия, быстро и неожиданно достигло своего пика.

В течение года была создана и ратифицирована восемнадцатью величайшими государствами Земли хартия Альянса Планет – первой всеобъемлющей глобальной коалиции. Впервые в истории жители Земли стали воспринимать себя как единое целое: люди в противоположность инопланетянам.

Вскоре после этого, для защиты Земли и ее граждан от внеземных угроз были сформированы вооруженные силы Альянса Планет, в состав которых вошли ресурсы, солдаты и офицеры почти от каждой военной организации планеты.

Были и те, кто утверждал, что внезапное объединение правительств Земли в единое политическое образование произошло слишком легко и быстро. В СМИ то и дело возникали теории, будто бункер на Марсе был обнаружен до того, как об этом было объявлено публично; сообщение команды шахтеров, раскопавших его, было всего лишь своевременным прикрытием. Формирование Альянса, по их утверждению, было на самом деле заключительной стадией длительного и сложного ряда секретных международных соглашений и тайных закулисных дел, которые длились годами или даже десятилетия, прежде чем стороны пришли к соглашению.

Общественное мнение в основном осуждало такие заявления, считая их "паранойей теории заговора". Большинство людей придерживалось идеалистического мнения. Они считали, что открытие явилось катализатором, который подтолкнул правительства стран и граждан мира, заставил отбросить сомнения и смело вступить в новую эпоху сотрудничества и взаимного уважения.

Грайссом был слишком стар, чтобы целиком поверить в эту иллюзию. Как частное лицо, он не мог не задаваться вопросом, знали ли политические деятели больше, чем они публично рассказывали. Даже теперь он не знал наверняка, застал ли их врасплох тревожный сигнал из Шаньси. Или они ожидали чего-то подобного до того, как был сформирован Альянс?

Как только он подошел к мостику, он выкинул из головы все мысли об инопланетных исследовательских станциях и тайных заговорах. Он был практичным человеком. Детали, касающиеся обнаружения бункера и формирования Альянса мало его волновали. Альянс поклялся защищать человечество всюду в космосе, и каждый, включая Грайссома, должен был сыграть в этом свою роль.

Капитан Эйзеннхорн, командир «Нью-Дели», пристально смотрел через большой иллюминатор, на командной палубе корабля. Открывающийся в иллюминатор вид заставлял бежать мурашки по его спине. Громада космической станции «Арктур» становилась больше и больше, по мере того, как «Нью-Дели» приближался к ней. Флот Альянса, почти двести судов начиная от эсминцев с экипажем в двадцать человек и заканчивая огромными крейсерами с командами в несколько сотен человек, во всех направлениях окружал станцию как океан стали. Все это освещалось оранжевым сиянием, исходящим от Арктура, красного гиганта К-типа, далекой звезды этой системы, в честь которой назвали станцию. Суда отражали пламенный жар звезды, мерцая и как будто горя в огне правды и триумфа.

Хотя Эйзеннхорн был свидетелем этого величественного зрелища множество раз, оно никогда не переставало поражать его, и лишь служило великолепным напоминанием того, как далеко они прошли за такое короткое время. Открытие на Марсе подняло человечество и сплотило его перед лицом новой исключительной цели, поскольку главные эксперты в каждой области науки и техники объединили свои силы в одном великом проекте – в попытке разгадать тайны инопланетной цивилизации, спрятанные в том бункере.

Почти сразу стало очевидно что "Протеанцы", название, данное неизвестной инопланетной расе, были гораздо более технологически развиты, чем люди... и что они исчезли очень, очень давно. Большинство ученых объявило, что Протеанцы существовали пятьдесят тысяч лет назад, то есть до появления современного человека. Однако Протеанцы построили свою станцию из материалов, которые никогда не встречались на Земле, и даже по прошествии пятидесяти тысячелетий ценные сокровища, спрятанные внутри, оставались почти неповрежденными.

Самыми замечательными были базы данных, которые Протеанцы оставили после себя: миллионы терабайт знаний, все еще актуальных сведений, собранных на странном и незнакомом языке. Расшифровка содержания тех баз данных стала крестовым походом для каждого уважающего себя ученого на Земле. Потребовались месяцы круглосуточных исследований, но, в конечном счете, язык Протеанцев был расшифрован, и части головоломки начали становиться на свои места.

Для сторонников теории заговора это было как красная тряпка для быка. По их заявлениям, должны были потребоваться годы, для того чтобы извлечь что-либо полезное из бункера. Но их скепсис остался неуслышанным или незамеченным и был развеян захватывающими научными открытиями.

Будто бы прорвало дамбу, и поток знаний и открытий хлынул на людей, заполняя их души. Исследования, на которые раньше уходили десятилетия, теперь, казалось, требовали лишь нескольких месяцев. После адаптации Протеанской технологии человечество смогло создать поля масс-эффекта, которые позволяли двигаться со сверхсветовой скоростью; и теперь их суда не связывали жесткие и не прощающие ошибок рамки пространственно-временного континуума. Подобные технологические скачки произошли и в других областях науки, таких как новые чистые и эффективные источники энергии, экология и преобразование ландшафта.

В течение года жители Земли быстро распространились по всей солнечной системе. Полный доступ к ресурсам на других планетах, их спутниках и астероидах позволил построить колониальные орбитальные станции. Начались сложнейшие процессоры по преобразованию безжизненной поверхность Луны в пригодную для жизни среду. И Эйзеннхорн, как и большинство людей, не хотел слушать тех, кто упрямо утверждал, что новый "Золотой Век" человечества был тщательно спланированным десятилетия назад организованным обманом.

– Офицер на палубе! – выкрикнул один из членов команды.

Весь персонал поднялся и отдал честь, приветствуя вошедшего адмирала Джона Грайссома. Серьезный и строгий, он был человеком, который внушал уважение одним только своим присутствием.

– Я удивлен, что вы здесь, – сказал Эйзеннхорн, поворачиваясь, чтобы еще раз бросить взгляд на вид за окном, пока Грайссом не пересек мостик и встал около него. Они знали друг друга почти двадцать лет, познакомились, когда были еще зелеными новичками во время начальной подготовки в Американской Морской пехоте, еще до создания Альянса. – Не вы ли всегда утверждали, что иллюминаторы – это тактическая слабость кораблей Альянса? – добавил Эйзеннхорн.

- Должен был внести свой вклад в мораль экипажа, – ответил шепотом Грайссом. – Думайте, я смог бы укрепить славу Альянса, если бы пришел сюда и стоял здесь в замешательстве, пялясь на флот затуманенными глазами, как вы?

- Такт – это искусство говорить правду, не боясь нажить себе врага, – предупредил его Эйзеннхорн. – Это сказал сэр Исаак Ньютон.

- У меня нет врагов, – пробормотал Грайссом. – Помнишь, ведь я всего-навсего проклятый герой?

Эйзеннхорн считал Грайссома другом, но это не изменяло того факта, что он был трудным человеком. С профессиональной точки зрения адмирал представлял собой идеальный образец офицера Альянса: умный, упрямый и требовательный. При исполнении служебных обязанностей, он строго придерживался поставленной цели и добивался ее, благодаря непоколебимой вере и абсолютной власти, которая вселяла уверенность и преданность в его войска. Но на личном уровне, он мог быть капризным и угрюмым. Дела только ухудшались, когда его пытались выставить в глазах общественности, как образ, представляющий весь Альянс. Годы, в течение которых он был в центре внимания, по-видимому, превратили его грубый прагматизм в циничный пессимизм.

Эйзеннхорн ожидал, что он будет недоволен поездкой и сегодняшним мероприятием – адмирал никогда не был любителем подобных общественных представлений. Но настроение Грайссома было особенно мрачным даже для него, и капитан начинал начал спрашивать себя, не было ли причиной этого нечто большее.

- Вы ведь здесь не только для того чтобы поговорить с выпускниками, не так ли? – по-прежнему тихим голосом спросил Эйзеннхорн.

- Нужно знать суть проблемы, – сказал кратко Грайссом, так, чтобы только капитана мог его услышать. – Вам же не нужно этого знать. – Секунду спустя добавил, – на самом деле, вы и не захотите это узнать.

Два офицера молча наблюдали в иллюминатор за приближающейся станцией.

- Признайтесь, – сказал Эйзеннхорн, надеясь рассеять холодный юмор собеседника, – зрелище "Арктура", окруженного всем флотом Альянса... впечатляет, не правда ли?

- Флот не будет выглядеть столь внушительным, когда его отправят в десятки звездных систем, – возразил Грайссом, – нас слишком мало, а галактика чертовски велика.

Эйзеннхорн понимал, что Грайссом знает об этом гораздо больше, чем кто-либо другой.

Передовые технологии протеанцев забросили человеческое общество на сотни лет вперёд и позволили им захватить Солнечную систему. Но чтобы познать необъятность всего космоса вне Солнечной системы, нужно было ещё более весомое открытие.

В 2149 команда исследователей, разведывая самые дальние уголки человеческого мира, обнаружила, что Харон, маленький спутник Плутона, вовсе не был естественным спутником. Это был огромный бездействующий осколок технологии Протеанцев. Врата. За десятки тысяч лет, проведенные в мрачных глубинах космоса, холод заключил его в ледяной покров в несколько сотен километров толщиной.

Нельзя сказать, что данное конкретное открытие явилось чем-то невиданным для ученых Земли – существование и цель Врат были упомянуты в архивах данных, найденных в бункере на Марсе. В самом простом понимании, Врата были сетью связанных между собой точек пространства, которые могли перемещать корабли от одной такой точки к другой, мгновенно перенося путешественников за тысячи световых лет.

Основная научная теория создания Врат была все еще недоступной вершиной для человеческих ученых. Но даже притом, что они не могли построить реле самостоятельно, ученые были в состоянии оживить бездействующее реле, на которое они наткнулись.

Врата были дверью, которая могла открыть перед ними всю галактику... или вывести прямо в сердце горящей звезды или черной дыры. С исследователями, посланными через них, мгновенно теряли контакт – что и следовало ожидать, так как они были мгновенно перемещены за тысячи световых лет отсюда. В конце концов, единственным способом узнать, что лежит за этими вратами, было послать кого-то через врата; кого-то желающего встретиться с неизвестностью и выстоять перед любыми опасностями и невзгодами, ждущими с другой стороны.

Альянс подбирал команду, состоящую из храбрых мужчин и женщин: солдат, желающих рисковать собственными жизнями, людей, готовых принести окончательную жертву во имя открытия и прогресса. И они выбрали человека, который сможет повести за собой эту команду, человека несомненной силы, с уникальным характером, который не будет колебаться перед лицом необъяснимой критической ситуации. Человека по имени Джон Грайссом.

После успешного возвращения команды через Врата, их встречали как героев. Человечество вы-рвалось вперед в новый век великих открытий и исследований, и именно Грайссом, торжествующий командир миссии, был выбран на роль героя Альянса.

– Что бы ни случилось, – сказал Эйзеннхорн, все еще надеясь, вывести Грайссома из его дурного настроения, – Вы должны верить – мы справимся. Ни я, ни вы никогда не предполагали, что мы сможем достичь всего этого за такое короткое время!

Грайссом насмешливо фыркнул: «Мы бы ни черта не достигли, если бы не протеанцы».

Эйзеннхорн тряхнул головой. Да, открытие и адаптирование технологий протеанцев дало человечеству огромные возможности, но именно благодаря действиям таких людей, как Грайссом мы смогли воплотить возможности в реальность.

– Вы узрели это, стоя на плечах гигантов, – буркнул Эйзеннхорн, – также сказал сэр Исаак Ньютон.

– Откуда эта навязчивая идея с Ньютоном? Он вам родственник или кто-то ещё?

– Вообще-то, мой дедушка проследил генеалогию нашей семьи и его…

– Я ничего не хочу об этом знать, – прорычал Грайссом, оборвав его.

Они были почти на месте. Космическая станция "Арктура" теперь занимала все окном, полностью закрывая обзор. Стыковочный модуль вырисовывался перед ними, чернея зияющим отверстием в мерцающем корпусе внешней оболочки станции.

-Мне пора, – со вздохом сказал Грайссом. – Как только мы приземлимся, они захотят увидеть, как я спускаюсь вниз по трапу.

– Полегче с этими новобранцами, – полушутя предостерег Эйзеннхорн. – Помните, что они – всего лишь большие дети.

– Я не приехал бы сюда ради встречи с горсткой детей, – ответил Грайссом. – Я приехал сюда за солдатами.

Прибыв на место, Грайссом первым делом потребовал отдельную комнату. По программе он должен был выступать перед выпускниками в 14:00. За эти четыре часа он планировал лично побеседовать с несколькими новичками.

Руководство на Арктуре не ожидало его запроса, но они приложили все усилия, чтобы выполнить его. Они устроили его в маленькой комнате, в которой был стол, компьютер и единственный стул. Грайссом сидел за столом, в последний раз просматривая личные дела на мониторе компьютера. Испытания, которым подвергались желающие обучаться по программе подготовки специалистов N7 на Арктуре, были суровыми. Каждый новичок на станции был отобран из числа лучших юношей и девушек Альянса. И все же те, чьи имена были в списке Грайссома, отличались от остальной части элиты; даже здесь они выделялись из толпы.

Раздался стук в дверь – два коротких настойчивых удара. «Войдите», – сказал адмирал.

Дверь открылась, и вошел второй лейтенант Дэвид Эдвард Андерсон, первый из списка Грайссома. Новичок из учебы, он уже был представлен к званию младшего офицера, и, просмотрев его личное дело, можно было понять почему. Список Грайссома был составлен в алфавитном порядке, но основываясь на наградах Андерсона в Академии и отзывах его преподавателей, его имя заслуженно возглавляло список.

Лейтенант был высокого роста, шесть футов согласно делу. В двадцать лет он только начинал обретать свою физическую форму – широкая грудная клетка и широкие квадратные плечи. Его кожа была темно-коричневой, его черные курчавые волосы коротко подстрижены в соответствии с военным уставом Альянса. Его черты, как и у большинства граждан многонационального общества конца XXII столетия, сочетали в себе несколько различных рас. В нем доминировали черты африканца, но, как показалось Грайссому, он также имел примесь центрально-европейской и индейской крови. Андерсон энергично подошел к столу и, отсалютовав, остановился по стойке "смирно".

– Вольно, лейтенант, – приказал Грайссом, инстинктивно отдав честь.

Молодой человек сделал, как ему сказали, и встал, широко расставив ноги и сложив руки за спиной.

– Сэр? – спросил он. – Разрешите обратиться?

Даже при том, что он был младшим лейтенантом, задающим вопрос контр-адмиралу, которого он боготворил, его голос звучал уверенно. Грайссом кивком разрешил ему продолжить. В досье говорилось, что Андерсон родился и вырос в Лондоне, но он не имел почти никакого заметного акцента. Его характерный диалект был, вероятнее всего, продуктом межкультурного развития посредством интернет-обучения и влияния информационных сетей, а также международных новостных и музыкальных каналов.

- Я только хотел сказать Вам, что это честь для меня встретить вас лично, Адмирал, – сообщил ему молодой человек. Он не льстил и не подлизывался, за что Грайссом был ему благодарен; он просто сказал это как неоспоримый факт. – Я помню, как увидел Вас в новостях после экспедиции на Харон, когда мне было двенадцать. Именно в тот момент я и решил, что вступлю в Альянс.

– Сынок, ты пытаешься заставить меня почувствовать себя старым?

Андерсон хотел улыбнуться, думая, что это шутка. Однако улыбка его увяла под строгим взглядом Грайссома.

– Нет, сэр, – ответил он, все еще уверенным и сильным голосом. – Я имел в виду, что Вы являетесь примером для всех нас.

Он ожидал, что лейтенант начнет заикаться и бормотать какие-то извинения, но Андерсона не так-то легко было испугать. Грайссом сделал короткую пометку в его деле.

– Здесь написано, что вы женаты, Лейтенант.

– Да, сэр. Она – гражданское лицо. Живет на Земле.

– Я был женат на гражданке Земли, – сказал ему Грайссом, – у нас была дочь. Я не видел ее двенадцать лет.

Андерсон на мгновение потерял дар речи, услышав такое личное откровение.
– Я... Я сожалею, сэр

– Чертовски сложно сохранить брак, когда ты на службе, – предупредил его Грайссом. – Вы никогда не задумывались о том, что быть женатым еще труднее, когда ваша жена на Земле, а вы находитесь в шестимесячной служебной командировке?

– Мне легко, сэр, – ответил Андерсон, – ведь как хорошо знать, что дома меня кто-то ждет.

В голосе его не было гнева, молодой человек был полностью уверен в себе, даже когда разговаривал с контр-адмиралом. Грайссом кивнул и сделал другое примечание в его деле.

– Вы знаете, почему я назначил эту встречу, Лейтенант? – спросил он.

После серьёзного раздумья Андерсон отрицательно покачал головой: «нет, сэр».

– Двенадцать дней назад разведывательный отряд вышел из аванпоста в Шаньси. Три фрегата и два грузовика отправились через Врата Тета-Шаньси в не отмеченную на космической карте область. Там они встретились с инопланетной расой. Мы думаем, это был какой-то патрульный отряд. Только один из наших фрегатов сумел вернуться назад.

Грайссом ждал реакции молодого человека на эту ужасную новость, но выражение лица Андерсона, осталось не измененным. Только его глаза на мгновение расширились.

– Протеанцы, сэр? – спросил он напрямую.

– Мы так не думаем, – ответил ему Грайссом. – Технологически, они, кажется, находятся на том же самом уровне, что и мы.

– Откуда нам это известно, сэр?

– Корабли, вышедшие на следующий день из Шаньси для преследования врага, смогли без труда справиться со всем их патрулем.

Андерсон глубоко вздохнул, приходя в себя. Грайссом не винил его; он был впечатлен тем, как хорошо лейтенант держался в такой ситуации.

– Дальнейшие действия инопланетян, сэр?

Отличный парень. Его ум работал быстро, анализируя ситуацию и переходя к сути дела всего за несколько секунд.

– Они послали подкрепление, – сообщил ему Грайссом, – и захватили Шаньси. У нас пока нет других сведений. Спутники связи уничтожены, но кто-то успел послать нам короткое сообщение, перед тем как Шаньси пала.

Андерсон кивнул, чтобы показать, что он все понял, но ничего не сказал. Грайссом был рад, что молодой человек проявил терпение, обдумывая полученную информацию.

– Вы посылаете нас на Шаньси, не так ли, сэр?

– Командование Альянса приняло это решение, – сказал Грайссом. – Я в этом деле выступаю лишь как их консультант. Именно поэтому я здесь.

– Боюсь, я не понимаю Вас, адмирал.

– На войне есть только три действия, лейтенант: либо вы наступаете, либо отступаете, либо сдаетесь.

– Мы не можем просто так отдать врагу Шаньси! Мы должны атаковать! – воскликнул Андерсон. – При всем моем уважении, сэр, – добавил он секунду спустя, вспомнив, с кем он говорит.

– Это не так просто, – объяснил Грайссом. – Это беспрецедентный случай, мы никогда прежде не сталкивались с таким врагом. Мы ничего не знаем о них. Если мы сейчас развяжем войну против инопланетной расы, то неизвестно, чем она закончится. Их флот может в тысячу раз превосходить числом наш собственный. Мы стоим на пороге конфликта, который может привести к полному уничтожению человечества. – Грайссом сделал паузу, чтобы до собеседника дошел смысл только что сказанного. – Вы и в самом деле полагаете, что мы можем взять на себя такой риск, лейтенант Андерсон?

– Вы спрашиваете меня, сэр?

– Командование Альянса хочет услышать мой совет прежде, чем они примут решение. Но я не собираюсь участвовать в этой войне, Лейтенант. Вы были командиром взвода во время вашего обучения. Я хочу знать, что вы об этом думаете. Полагаете, наши войска готовы к войне?

Андерсон нахмурился, думая долго и упорно прежде, чем дал ответ.

– Сэр, я не думаю, что у нас есть другой выбор, – сказал он, тщательно подбираю слова. – Мы не можем отступать. Теперь, когда инопланетяне знают о нас, они не будут просто сидеть в Шаньси. В конечном счете, мы должны будем либо драться, либо сдаться на милость победителю.

– И, по-вашему, мы не можем сдаться?

– Я не думаю, что человечество сможет подчиниться власти инопланетян, – ответил Андерсон. – За свободу стоит сражаться.

– Даже если мы проиграем? – нажал Грайссом. – Вы действительно способны пожертвовать всем, солдат? Мы развязали войну, и эта война может добраться до Земли. Вы подумали о своей жене? Вы готовы рискнуть ее жизнью ради свободы?

– Я не знаю, сэр, – торжественно ответил Андерсон. – А Вы хотите, чтобы Ваша дочь стала рабом?

– Вот ответ, которого я ждал, – коротко кивнув, сказал Грайссом. – Возможно, у человечества еще есть шанс с такими солдатами как вы, Андерсон.